Об Иоахиме фон Риббентропе написано всего пять книг на английском языке и, как говорится, одна другой краше. Первая вышла еще в 1938 году, когда Риббентроп только стал министром иностранных дел. Принадлежит она перу некоего Георга фон Гюнтера. Книга безумно увлекательная, читается как шпионский роман, но, к сожалению, не имеет ничего общего с действительностью.
Следующие две книги вышли в годы войны. Одну написал Дуглас Гленн, другую — Пауль Шварц, бывший немецкий дипломат, генеральный консул в Нью-Йорке, уволенный в 1933 году из германского МИД за свое неарийское происхождение. И еще две книги появились на рубеже 80-х и 90-х годов, что удивительно. Одна из них написана Джоном Вейтсом, германским евреем, эмигрировавшим в США, а другая — британским журналистом Майклом Блоком.
Иоахим фон Риббентроп — личность удивительная, не похожая на других. Парадокс всей его жизни заключается в том, что он всегда был чужим. И это относится не только к нацистскому периоду Риббентропа. Выходец из служилого, но не титулованного дворянства (его предки на протяжении нескольких столетий были военными), Риббентроп добровольцем пошел на фронт Первой мировой, несмотря на то, что еще до войны ему ампутировали одну точку (кстати, этот факт в 1914 году он скрыл).
Ну, а потом, соответственно, Германия войну проиграла, никаких перспектив для военной карьеры у Риббентропа не было, и он занялся коммерцией. В общем-то, по своим привычкам, мировоззрению наш герой был настоящим буржуа, которому безумно хотелось быть «фоном». Дело в том, что один из его предков, достаточно дальних, получил титул, и Риббентропы разделились на две ветви: Риббентропов и фон Риббентропов. Наш герой принадлежал к нетитулованной ветви рода, но очень хотел это изменить.
В Веймарской республике дворянство уже не играло роли, то есть не давало каких-либо преимуществ. Приставки «фон», «дер», «цу» и так далее были просто частью фамилии. И в 1920 году Риббентроп стал фон Риббентропом, когда его формально усыновила бездетная тетка (то ли двоюродная, то ли троюродная), которая наследовала этот титул от их общего титулованного предка, который относился где-то к началу XIX века. То есть, с точки зрения германского дворянства, это было дворянство более чем сомнительное, и настоящие дворяне относились к Риббентропу как к выскочке. В то же время родственники нашего героя по линии жены, Хенкелли, торговцы шампанским, также относились к нему иронически. Тесть называл его «наш титулованный родственничек»: дескать, был ты Риббентропом, так и будь Риббентропом, не лезь во дворянство. И вот это несоответствие амбиций реальной ситуации играло свою роль. И все это дало о себе знать потом, когда Риббентроп стал членом нацистской партии: во-первых, для нацистов он был буржуем, во-вторых, примазавшимся. Наш герой стал членом НСДАП только в 1932 году, незадолго до прихода нацистов к власти, и, конечно, старые партийные товарищи, которые еще в начале 20-х годов в мюнхенских пивных дрались с коммунистами, били друг друга скамейками и пивными кружками, которые называли себя настоящими героями борьбы за новую Германию, считали Риббентропа дважды чужим.
Но тем не менее, если обратиться уже к политической биографии Риббентропа, он делает головокружительную карьеру внутри нацистской верхушки. Как ему это удалось? Был покровитель? Или наш герой проявил какие-то невероятные собственные таланты на внешнеполитическом фронте? Покровитель, действительно, был. Звали его Адольф Гитлер, которому Риббентроп просто понравился, по-человечески.
Примерно с 1932 года фюрер стал бывать в доме Риббентропа в Далеме. Ему там нравилось. Это был такой уютный, хлебосольный буржуазный дом, где на стенах висели картины французских импрессионистов, где подавали хорошее шампанское (хотя Гитлер не пил), где за Гитлером очень трогательно, почти, как говорят, с материнской нежностью ухаживала фрау Анна Элизабет фон Риббентроп, жена Иоахима. Злые языки потом вообще утверждали, что она учила фюрера правильно пользоваться ножом, вилкой и так далее.
Риббентроп много и охотно рассказывал Гитлеру о своей жизни в Канаде, в США, где фюрер никогда не был. Риббентроп много ездил по Европе. У них с Гитлером, кстати, была еще одна общая страсть или, скорее, склонность — они одними из первых оценили значение авиации, причем в политике. Известно, что в 1932 году во время предвыборной кампании перед выборами президента Германии, в которых участвовал Гитлер и которые он проиграл Гинденбургу, фюрер облетел всю Германию на самолете. То есть для того времени это была новинка, как сейчас говорят, фишка. Эрхард Мильх, будущий фельдмаршал, а тогда коммерческий директор «Люфтганзы», предоставил ему то ли бесплатно, то ли по символической цене самолет. И Гитлер облетал германские города.
Иоахим фон Риббентроп обращается к британской общественности, 1938 год
Кстати, в биографии Риббентропа был такой интересный эпизод, еще когда он торговал шампанским. До 1 января 1924 года в Веймарской республике действовало эмбарго на ввоз импортного алкоголя. 1 января оно снималось, и, естественно, германские дилеры, торговцы устремились за границу. И сэр Уокер, владелец и производитель знаменитого виски «Джонни Уокер», объявил, говоря современным языком, тендер по поиску эксклюзивного дистрибьютора в Германии. Представители какой-то очень солидной фирмы поехали к нему. Отправился и Риббентроп. Когда наш герой прибыл в Лондон (а имение Уокера находилось где-то под Глазго), он узнал, что конкуренты выехали туда на поезде. Подчеркнем, на дворе 1924 год. Что делает Риббентроп? Он арендует самолет (что-то похожее на «кукурузник») и приземляется прямо в имении сэра Уокера перед его домом, опередив своих конкурентов. Выходит и говорит (Риббентроп весьма прилично говорил по-английски): «Я, такой-то такой-то [естественно, он был с необходимыми рекомендательными письмами и все такое], хочу быть вашим дистрибьютором». Уокер был настолько поражен вот таким неординарным для того времени бизнес-ходом, что сделал Риббентропа своим дистрибьютором.
И еще один интересный эпизод из жизни Иоахим фон Риббентропа, который приводит в своих мемуарах упомянутый выше Пауль Шварц. В 1926 году Шварца назначили генеральным консулом в Коломбо, на Цейлон. И этот «скромный» германский дипломат захотел перевезти туда свой винный погреб. Риббентроп, который был знакомым Шварца, организовал ему эту переправку. Как потом вспоминал Шварц, не только ни одна бутылочка не разбилась при перевозе, как все было упаковано, но Риббентроп еще приложил бесплатно по одной бутылке в качестве образца всего того, что было в его каталоге. И, как пишет Шварц, примерно через год фирма Риббентропа уже работала на Цейлоне.
Вернемся к политической и идейной биографии Риббентропа. Интересно, что побудило его вступить в партию в 1932 году? Некая идейная убежденность? Какие-то личные связи с нацистами? Почему он это сделал? Может, Риббентроп был провидцем и понимал, что идет, так сказать, к будущим властителям страны? И то, и другое, и третье… Риббентроп в чем-то симпатизировал взглядам нацистов, в чем-то не симпатизировал. Например (это стоит подчеркнуть), он не был юдофобом. У Риббентропа и среди его деловых партнеров, и просто знакомых, и друзей было очень много евреев. Он вообще не поддерживал расовую теорию нацистов. Риббентроп увлекался многими своими идеями, скажем так, геополитического характера и склонен был к фантазиям, но фанатиком он никогда не был, чем принципиально отличался от таких людей как Геббельс, Розенберг, Гиммлер (потому и был чужим в этой среде).
Скорее, Риббентроп видел то, что Германия постепенно погружается в хаос. Видел это не он один. Например, летом 1932 года на Лозаннской конференции по репарациям тогдашний канцлер Франц фон Папен, будущий гитлеровский вице-канцлер, сказал французскому премьеру Эррио и английскому премьеру Макдональду, что давайте, дескать, мне нужен какой-то политический бонус в виде отмены положений Версальского договора о виновности Германии, потому что мое правительство будет последним буржуазным правительством Германии. Следующее правительство будет либо односторонне нацистским, либо нацистским плюс наиболее крайние националисты, либо в Германии произойдет коммунистическая революция.
Риббентроп, конечно, был несравненно ближе к фон Папену, чем к Гитлеру. Он видел, что буржуазной Веймарской республике (конечно, под воздействием еще и мирового экономического кризиса) постепенно приходит конец, что что-то будет. Будет либо коммунистическая революция (эта перспектива его совершенно не радовала), либо германская нацистская националистическая диктатура, которая представлялась ему, скажем так, не худшим вариантом. Тем более что Риббентроп (о чем он откровенно писал о своих мемуарах) был просто заворожен Гитлером.
Видимо, и фюрер был очарован Риббентропом. Потому что назначить «чужака» на такую должность (министр иностранных дел), отдать ему всю внешнюю политику — для этого нужно очень хорошо относиться к человеку, или у него (этого человека) должны быть какие-то особые заслуги.
Риббентроп и Сталин в Кремле, август 1939 года
И все-таки, почему Гитлер выбрал именно Риббентропа? Ну, во-первых, Риббентроп не был дипломатом — это один из главных мотивов. Фюрер не доверял своим дипломатам. Почему? 1938 год. Гитлеровское министерство иностранных дел через пять лет после прихода фюрера к власти так и не было нацифицировано, оно принципиально не отличалось от министерства иностранных дел Веймарской республики. Скажем так, его чуть-чуть «почистили». Из мало-мальски видных дипломатов оттуда с некоторым скандалом ушли только двое. Один из них — это титулованный аристократ Притвиц, который был послом в США. Он был идейным противником нацистов. И Пауль Шварц, генеральный консул в Нью-Йорке, которого уволили за то, что он был евреем. Кто-то, понятное дело, умирал естественным путем, кто-то выходил на пенсию, то есть происходила естественная ротация кадров. Министерство так и не было нацифицировано. Гитлер карьерным дипломатам не верил, что, собственно, и стало побудительным мотивом создания еще в 1934 году так называемого «бюро Риббентропа».
Это был такой, как сейчас говорят, небольшой мозговой центр, который поставлял внешнеполитическую информацию лично фюреру. Это при том, что еще был внешнеполитический отдел в нацистской партии, да и вообще внешней политикой в Третьем рейхе, как говорится, не занимался только ленивый. Розенберг пытался трудиться на этой ниве, Геринг, министр авиации и премьер Пруссии, глава Рейхстага, так сказать, человеческое лицо рейха, гауляйтер, глава Зарубежной организации нацистской партии Вильгельм Боле, Геббельс как министр пропаганды. А Гитлер, надо сказать, верный принципу «разделяй и властвуй», всю эту многоголосицу поощрял.
Кстати, до назначения министром иностранных дел Риббентроп был специальным уполномоченным по проблемам разоружения. Хотя Германия к тому времени уже ушла с женевских переговоров, нашему герою был присвоен ранг чрезвычайного и полномочного посла, а потом, в 1936 году, он официально стал послом в Великобритании. Но, надо сказать, на этой должности Риббентроп показал себя отвратительным дипломатом, да и вообще дипломатом, в традиционном понимании этого слова, он был просто отвратительным.
Риббентроп начал с того, что приехал в Лондон и еще до вручения верительных грамот начал делать заявления политического характера. В общем то, что по этикету и протоколу делать не полагалось. Именно поэтому в Лондоне у него так все плохо получилось. Зато потом, когда надо было общаться с советскими дипломатами и дипломатами нового типа, когда надо было общаться с Молотовым, у него все выходило отлично. То есть Риббентроп был больше политиком, чем дипломатом. Более того, он был геополитиком, дипломатом нового типа, который соответствовал новым реалиям. И Гитлер этим тоже руководствовался, когда освободил от должности министра иностранных дел, старого, заслуженного, консервативного дипломата Константина фон Нейрата. Его, выражаясь языком разговорным, отфутболили на чердак, назначили начальником какого-то там тайного совета, который ни разу не собирался, а потом сделали протектором Богемии и Моравии. Риббентроп стал министром иностранных дел. Этот пост наш герой занимал непрерывно до самоубийства Гитлера.
Однако в проекте состава будущего правительства, который фюрер составил перед смертью, имени Риббентропа не было. Почему? Все просто. Человек с такой репутацией, как у Риббентропа, вести переговоры с западными союзниками просто не мог. Вернее, западные союзники отказались бы иметь дело с любой германской властью, в которой бы присутствовал Риббентроп и некоторые другие наиболее одиозные деятели режима. Поэтому министр финансов Шверин фон Крозиг, который занимал свой пост с 1932 года, казался более подходящей фигурой в качестве министра иностранных дел некоего переходного правительства.
Несмотря на то, что советников у Гитлера по внешнеполитическим вопросам было много, и Риббентроп был одним из них, его предложения были самыми толковыми. В 1935 году Гитлер отправил Риббентропа в Лондон в надежде как-то нормализовать, урегулировать отношения с Англией, добиться каких-то соглашений. Дипломаты на это смотрели иронически. Посол в Лондоне фон Хеш за глаза называл Риббентропа «наш болван». Ну, дескать, что? Ну, провалится товарищ окончательно — одной фигурой будет меньше. А Риббентроп заключает морское соглашение с Англией (это уже после того, как Германия отказалась от всех военных статей Версальского договора) о том, что Германия признает соотношение флотов с Англией как 100:35. Это соглашение наш герой подписывает в течение буквально нескольких недель, если не дней, и с триумфом возвращается в Берлин. Дипломаты, как говорится, умылись.
Потом Гитлер вводит войска в Рейнскую область. Напомним, это март 1936 года. Ему говорят: «Ах, фюрер, этого делать нельзя — будет война». Дело в том, что по Локарнским соглашениям введение любых войск на западный берег Рейна — это состояние войны. Риббентроп говорит: «Ничего не будет. Пошумят — перестанут». Действительно, пошумели — перестали. Были гневные заявления Фландена, французского премьера, Идена, британского министра иностранных дел, но война не началась.
Совет Лиги Наций собирается в Лондоне. Гитлер опять отправляет туда Риббентропа. Все злорадно потирают руки: «Ну, дескать, Риббентроп провалится окончательно, покажет себя полным болваном». Наш герой четко озвучивает позицию фюрера (Гитлер предложил заменить Локарнский пакт новым соглашением), и ничего не происходит — кризис разрядился. И Гитлер уже начинает прислушиваться к Риббентропу.
Потом Риббентроп готовит и заключает «Антикоминтерновский пакт», который фюреру очень понравился, особенно своей неконкретностью. Как говорили подписавшие его японцы, он был подписан разведенной тушью. Потом Испания, в отношении которой, кстати, Риббентроп занимал достаточно умеренную позицию. И, наконец, Гитлер понимает, что наступает 1938 год, ему нужно переходить к активным действиям, менять министра иностранных дел (фон Нейрату, человеку другого поколения, другой школы, исполнилось 65 лет), и он неожиданно для всех назначает на этот пост Риббентропа.
Иоахим фон Риббентроп в Рейхстаге, 1941 год
И тут как раз наступает очень интересная картина: в ближайших действиях Гитлера 1938 года, в его внешнеполитических акциях Риббентроп не играет никакой активной роли. То есть аншлюс Австрии был полностью подготовлен Гитлером и Герингом без участия Риббентропа. Более того, сам аншлюс прошел, когда Риббентроп находился в Лондоне: он, уже будучи назначенным министром, поехал вручать свои отзывные грамоты в качестве посла.
Потом подготовка Мюнхенского соглашения, в котором роль Риббентропа тоже была сугубо технической, поскольку там все решали Гитлер, военные, ну, и партийные круги, которые поддерживали судетских немцев.
По-настоящему Риббентроп развернулся только в 1939 году в связи сначала с переговорами об укреплении «Антикоминтерновского пакта», о превращении отношений с Италией и Японией в полноценный военно-политический союз (эти переговоры закончились провалом), а потом с пактом Молотова — Риббентропа.
До окончательного утверждения Гитлером плана «Барбаросса», то есть до декабря 1940 года, Риббентроп в значительной степени определял восточную политику Третьего рейха. Стоит отметить, что у нашего героя были свои внешнеполитические и геополитические идеи, главной из которых с 1938 года стала идея евразийского блока. Будучи идейным противником коммунизма, автором «Антикоминтерновского пакта», Риббентроп, тем не менее, не исключал участия в нем Советского Союза. Ходила такая шутка, что, дескать, когда-нибудь и Сталин присоединится к «Антикоминтерновскому пакту». К этому подталкивала география. Просто взгляните, как говорится, на карту — на ней все написано.
Кроме того, конечно, на Риббентропа большое влияние оказал отец германской евразийской геополитики Карл Хаусхофер. Когда после войны Хаусхофера допрашивали арестовавшие его американцы, он нехотя сказал: «Да, я учил Риббентропа читать карту». Следователи его спросили: «Простите, что вы имеете под этим в виду?» Хаусхофер ответил: «Я учил его базовым политическим принципам». Кстати, в аппарате Риббентропа еще со времен его бюро работал Альбрехт Хаусхофер, сын геополитика. С самим Карлом Хаусхофером наш герой встречался, видимо, нечасто, поскольку геополитик практически безвыездно жил в Мюнхене. Но связь, безусловно, была.
Скажем так, Гитлер позволял Риббентропу играть достаточно самостоятельную роль во внешней политике, когда это соответствовало его общим замыслам. До начала 1938 года, да, в общем-то, и позже, фюрер не оставлял надежд на какой-то союз с Англией. И после англо-германского морского соглашения он послал Риббентропа в Лондон в надежде, что тот сможет добиться партнерства. Риббентроп союза с Англией не добился. Гитлер его из Лондона отозвал и дал новое направление работы — союз с Италией и Японией, который, кстати, тоже не состоялся в 1939 году из-за позиции последней.
Приведем один малоизвестный факт. 20 апреля 1939 года после торжественного празднования 50-летия Гитлера в отеле «Адлон» Риббентроп разговаривал с японскими послами в Берлине и Риме, Осима и Сиратори (причем с обоими у него были дружеские отношения). И он сказал им: «Господа, если Токио будет тянуть дальше, нам придется заключать союз с Москвой». (Апрель 1939 года. Ни о каком союзе с Москвой еще не могло быть и речи).
После этой беседы Осима (он был военным атташе и как раз в период заключения «Антикоминтерновского пакта» стал послом) сказал: «Сиратори, пойдем выпьем». Сиратори ответил: «Нет, Осима, пить сейчас не время. Господин фон Риббентроп сказал нам очень важную информацию. Ее надо немедленно телеграфировать в Токио». Осима сказал: «Это все ерунда. Это обычный немецкий блеф». Сиратори ответил: «Нет, об этом надо доложить». И он доложил, но никто ему не поверил.
Стоит ли говорить, что Риббентроп сказал это не просто так, а с санкции Гитлера. Фюрер ему, что называется, подмигнул, дал «добро». И, конечно, Риббентроп был принципиальным автором этого пакта с германской стороны. Да и вообще вся эта «дружба» своим существованием во многом обязана именно усилиям Риббентропа. Не только его одного, но он внес в это очень конкретный и значимый вклад.
Риббентроп был против нападения на Советский Союз (по мнению историков, о плане «Барбаросса» министр узнал где-то в конце апреля 1941 года) и в связи с этим предпринял очень интересный демарш. В мае — июне 1941 года он разработал, а затем предложил Гитлеру довольно экстравагантный вариант — кампанию в Ираке. Дело в том, что в апреле 1941 года в Ираке произошел военный переворот, к власти пришел аль-Гайлани, прогермански настроенный политик. И Риббентроп посоветовал фюреру нанести удар именно там: в Ираке нефть, Ирак очень сильно ослабит позиции англичан. То есть он откровенно пытался оттянуть войну от Советского Союза.
Есть очень интересный факт из воспоминаний нашего известного дипломата Валентина Михайловича Бережкова, личного переводчика Сталина, о поведении Риббентропа при объявлении войны СССР. Рано утром 22 июня посол в Берлине Деканозов был вызван к Риббентропу. Бережков, тогда первый секретарь посольства, сопровождал Деканозова в качестве переводчика. И вот, что советским дипломатам сразу бросилось в глаза: лицо у Риббентропа было покрыто красными пятнами, руки тряслись, голос дрожал. Бережкову даже показалось, что германский министр выпил для храбрости, что на нашего героя было совсем не похоже.
И вот Риббентроп дрожащим голосом, спотыкаясь чуть ли не на каждом слове, зачитывает ноту об объявлении войны. Деканозов выражает решительный протест, разворачивается и уходит. Бережков, естественно, следует за ним. И тут происходит неожиданное. Риббентроп, семеня, спешит за советскими дипломатами. Он быстро, шепотом уверяет, что считает это решение фюрера настоящим безумием. «Передайте в Москву, что я был против нападения», — так звучала последняя фраза германского министра.
Эта сцена описана в мемуарах Бережкова, опубликованных еще в 1964 году. Автор, конечно, делает вывод: «Может быть, этот нацистский преступник уже тогда предвидел свой бесславный конец». Сложно сказать. Но, во всяком случае, Риббентроп, будучи человеком неглупым, понимал, чем это решение грозит Германии.
Тело Иоахима фон Риббентропа после исполнения приговора Нюрнбергского трибунала 16 октября 1946 года
После 22 июня 1941 года работа Риббентропа заключалась сначала в торжественном подписании договоров с сателлитными государствами, а потом в попытках найти компромиссный мир с Западом или Востоком. То есть с началом, скажем так, войны против Советского Союза роль германского министерства иностранных дел упала. Еще какое-то значение, но очень слабое, имело посольство в США. Вообще, нужно отметить, что на американском направлении Риббентроп, как говорится, сильно «недобдел»: он очень недооценивал и потенциал Штатов, и их важность и переоценивал изоляционистские настроения в США. И вот после того, как 11 декабря 1941 года Германия объявила войну США, немецкое министерство иностранных дел превратилось в, скажем так, канцелярию для приема нот. То есть никакой внешней политики уже не было.
В Нюрнберге, как известно, Риббентропу был вынесен и приведен в исполнение смертный приговор. Последними словами германского министра на эшафоте были: «Боже, храни Германию. Боже, будь милостив к моей душе. Мое последнее желание, чтобы Германия вновь обрела свое единство, чтобы взаимопонимание между Востоком и Западом вело к миру на Земле».