Н. ВАСИЛЕНКО: Четверг, 2 мая, у микрофона Никита Василенко, приветствую всех наших зрителей и слушателей, вы смотрите — или слушаете — youtube-канал «Дилетант», и на своём месте программа «Не так» с постоянным её участником Алексеем Валерьевичем Кузнецовым. Алексей Валерьевич, здравствуйте!
А. КУЗНЕЦОВ: Добрый вечер! Добрый вечер, Никита Олегович.
Н. ВАСИЛЕНКО: Да, все мы здесь сегодня собрались, как пелось в одной песне, и вот неспроста я с неё, начал с этой цитаты.
А. КУЗНЕЦОВ: Как песня!
Н. ВАСИЛЕНКО: Потому что как песня у костра, которую положено всегда играть, когда ты находишься в туристической прогулке, потому что тема у нас сегодня озаглавлена так: «Вот это — для мужчин. Суд над группой работников туристической сферы Адыгеи по обвинению в халатности», Советский Союз, 1976 год. Это…
А. КУЗНЕЦОВ: В выборе темы — в формулировании, точнее, темы я тоже, как и вы, хотя мы не договаривались, опирался на богатое песенное наследие советского туризма, это строчка, для тех, кто не знает — это первая строчка из довольно известной песни Юрия Визбора, которая в оригинале звучит так: «Вот это для мужчин — рюкзак и ледоруб, И нет таких причин, чтоб не вступать в игру». А поскольку в самодеятельной песне был невероятно развит жанр пародии и даже автопародии, вот, то — я не знаю кто, но, в общем, переделали этот вариант «Вот это — для мужчин, а это ледоруб». И вот сегодня, к сожалению, это будет довольно важной составной частью, да? Мужчины в одном месте в этом походе, а ледоруб сильно в другом. Ну, это я немножко забегаю вперёд.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но всё же, если мы говорим о трагедии — это трагедия, я, заходя вперёд, сообщу.
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно.
Н. ВАСИЛЕНКО: Надо и понимать контекст — а что из себя представляла туристическая индустрия, походная индустрия в Советском Союзе?
А. КУЗНЕЦОВ: Ну если понимать слово «походная индустрия» широко, как вообще вот развитие туризма в целом, да, то я бы сказал, что семидесятые годы — это вот золотой век. Это самый-самый расцвет, потому что шестидесятые, выражаясь по-туристски — это набор высоты, семидесятые — это расцвет, ну, а дальше потихонечку по разным причинам начинается уже ослабевание этого всего дела. Значит, дело в том, что в начале шестидесятых годов, в шестьдесят втором году, было специальное постановление президиума ВЦСПС, называлось стандартно — «О дальнейшем развитии туризма в Советском Союзе», и в этом постановлении — а только-только принята программа партии! Наконец объявлено: нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме, да? За работу, товарищи! И вот туристическая работа рассматривалась как важный элемент коммунистического воспитания населения, потому что что такое туризм? Туризм — это активный отдых, туризм — это коллективный отдых, это взаимопомощь, это взаимовыручка, это такие ценности, как «сам погибай, а товарища выручай», «хлеба горбушку — и ту пополам», да, «уйду с дороги — таков закон: третий должен уйти», как пелось в популярной, в том числе и туристической песне, да? И вот очень большие средства в это дело вкладываются, причём надо понимать, что когда мы говорим о рюкзачном туризме — он бывает трёх видов.
Н. ВАСИЛЕНКО: Трёх, ну-ка?
А. КУЗНЕЦОВ: Бывает дикий — это мы сами сколотились, никуда нигде не регистрируемся, никому кроме, там, близких, а может, и близким не говорим, куда мы идём. Собрались кучкой, и куда-то наобум господа бога. Про диких туристов сегодня говорить не будем, они дикие. Второй туризм — это туризм так называемый самодеятельный. Но он самодеятельный-самодеятельный, но он всё-таки организованный. Эти группы существуют при ком-то: при турклубе, при предприятии, при школе, при вузе, да, это организация. Они регистрируются, они заявляют маршрут, они этот маршрут утверждают, они зарегистрированы в контрольно-спасательной службе. То есть это цивилизованный туризм — они потом отчитываются, они получают за это так называемый опыт: справки о том, что пройден поход первой категории, второй категории, третьей категории сложности, всего их шесть. На основании этих справок присваиваются спортивные разряды, то есть это вот вполне цивилизованно, но самодеятельно. И наконец, есть так называемый плановый туризм — когда от тебя ну вообще ничего не требуется. Ты получи путёвку, да, а дальше — ну, следуй инструкциям, как говорится, и из тебя сделают туриста. Правда, туриста высокой квалификации таким образом не делали, это именно для начинающих. Это такой очень важный фильтр, когда предполагается, что по окончании вот такого вот похода человек либо с ужасом скажет — нет-нет-нет, больше никогда, я последний раз спал в палатке сегодня ночью, да, и клянусь всем святым, что больше никогда до этого, значит, не опущусь. Но очень многие люди говорили — классно!
Н. ВАСИЛЕНКО: Это становится их увлечением.
А. КУЗНЕЦОВ: Это становится их увлечением, они переходят в самодеятельный туризм, и там пошли категорийные походы — в плановых-то не бывает практически, единичка редко на плановом маршруте, обычно это не категорийные походы. Вот, и некоторые люди с этих вот плановых, номерных маршрутов мастерами спорта потом становились — такие примеры есть, и не один, да? Значит, деньги вкладываются в то, чтобы строить турбазы и приюты, деньги вкладываются в то, чтобы производить снаряжение и оборудовать пункты проката. Надо сказать, что прокат вообще в Советском Союзе послевоенном не очень прижился, но все, кто вспоминают прокат — почти все вспоминают именно туристического оборудования.
Н. ВАСИЛЕНКО: А что входит в это оборудование?
А. КУЗНЕЦОВ: Палатки, байдарки.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ага.
А. КУЗНЕЦОВ: Рюкзаки можно было брать напрокат, варочную посуду — котелки, каны можно было брать напрокат. Вот как раз в области туризма прокат был очень широко представлен. Плюс прокат на турбазах: ты приезжаешь, у тебя нет своего оборудования, но ты ещё не определился, да? Понятно, что, если ты стал туристом, у тебя будет и свой спальник, и, скорее всего, своя палатка, свои коврики и всё прочее. А тут ты не определился, поэтому ты получаешь прокатный рюкзак, прокатную обувь — турботинки, как правило, штормовку, ну, а со спальниками, как мы увидим, по-разному бывало. Вот во всё в это вкладываются десятки, сотни миллионов рублей. Действительно, много всего строится. И, в частности, буквально пышным цветом расцветает один из самых популярных в Советском Союзе всесоюзных маршрутов: были всесоюзные — были региональные маршруты. Разница, на самом деле, небольшая, но всесоюзные, как правило, были оборудованы получше и были попривлекательнее в плане живописности — вот этот самый тридцатый маршрут. Сейчас нам — Андрей, перескочите, пожалуйста, первую картинку, газетную вырезку, и дайте сразу вторую, если можно. А это вторая, да? Нет, это третья, а вы дайте нам вторую, пожалуйста. А вы…
Н. ВАСИЛЕНКО: Здесь у нас типичный советский турист представлен.
А. КУЗНЕЦОВ: Здесь у нас!
Н. ВАСИЛЕНКО: Который явно взял из проката всё самое необходимое.
А. КУЗНЕЦОВ: Нам там важен не столько типичный турист — хотя он тоже будет важен, — нам будет важна там, у них за спиной, типичная турбаза. Вот он, вот такой, значит, местным фотографом-любителем по шаблону, по трафарету — этот сюжет сегодня тоже будет — сделанная такая памятная фотография, и там изложен вот этот самый тридцатый маршрут, который начинается… Это Адыгея — ну, по крайней мере, около половины проходит по территории Адыгеи, дальше переходит на территорию Краснодарского края, начинается около населённого пункта Хаджох и в конечном итоге выходит на побережье в Дагомыс.
Н. ВАСИЛЕНКО: Всем знакомый курорт, кто ездит-летает в Сочи.
А. КУЗНЕЦОВ: Дагомыс — конечно, ну, под Сочи, совершенно верно, да.
Н. ВАСИЛЕНКО: Да.
А. КУЗНЕЦОВ: Более подробная карта у нас сегодня будет — тех фрагментов, которые нам нужны. Вот что он собой представляет? Давайте мысленно пройдём его сначала в идеальных условиях. Значит, во-первых — кто мы с вами? Мы с вами, скорее всего, интеллигенция. Есть представители рабочего класса, про представителей колхозного крестьянства не слышал, честно говоря, но много интеллигенции, людей, которым не хватает активного образа жизни. То есть одиннадцать месяцев в году они сидят на попе ровно. Бухгалтерия, школа, библиотека, поликлиника. Много людей с высшим — средним специальным образованием. Инженеры есть. Мы могли купить эту путёвку за полную стоимость, и тогда за тридцатку, за тридцатый маршрут в семьдесят пятом году мы заплатили бы семьдесят рублей. Немалые деньги за…
Н. ВАСИЛЕНКО: Немалые, да.
А. КУЗНЕЦОВ: За две недели, да. Хотя, с другой стороны, отпуск на юге, и посравнивать если с другими вариантами — это не так уж дорого.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но скорее всего, мы поехали по профсоюзной путёвке.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, дело в том, что в это время — поскольку профсоюзы вообще командовали вот этим плановым туризмом, профсоюзы очень здорово доплачивали. Кто-то получал пятьдесят, пятидесятипроцентную, кто-то семидесятипроцентную доплату от профсоюза. Но были люди, которые по каким-то причинам не хотели с профсоюзом иметь дела, они покупали, значит, за, за полную стоимость. И вот за эти самые семьдесят рублей ты прибываешь на старт в Хаджох. Там с тобой пять дней занимаются. Да, там собирается твоя группа, группе присваивается номер, да, вот вам ближайшие две недели предстоит провести вместе. Вообще группа должна быть двадцать человек. Но, как обычно, когда у нас что-то становится массовым почином, начинается план, перевыполнение, то-сё, пятое-десятое, одним словом: группы в сорок-пятьдесят человек никакой фантастикой не были, это обычная практика того времени. Чем с вами занимаются? С вами проводят теоретические занятия: по укладке рюкзака, по постановке палатки, ну то есть начальный базовый курс молодого…
Н. ВАСИЛЕНКО: На армейском языке учебка.
А. КУЗНЕЦОВ: Учебка, даже на армейском языке, я бы сказал — это курс молодого бойца. Это то, что до учебки, да? До присяги. Вот, значится, самые-самые базовые штуки. С вами делают несколько без ночёвки радиальных выходов куда-нибудь. Сейчас нам Андрей покажет очень красивую цветную фотографию, она у нас четвёртая картинка. Там будет такой водопад. Вот это как раз на тридцатом маршруте. Вы, например, делали радиальный выход, возвращались на турбазу к ночи. Вот посмотреть на такой водопад, там пофотографироваться, полазить, всё прочее. Проводили, естественно, с вами занятия по технике безопасности, по порядку движения, по правилам поведения в туристическом путешествии. Это всё занимало порядка пяти дней. После этого на автобусе, а иногда и на грузовике, тогда с этим было гораздо проще, чем сейчас, вас перебрасывали в начало так называемой активной части маршрута, в посёлок Гузерипль, на турбазу «Кавказ». Вот оттуда следующие пять… Да, там у вас тоже был инструктаж по технике безопасности, там, на турбазе «Кавказ», была такая традиция: уходящая группа группе, которая прибывала на базу, показывала представление, что-то типа Дня Нептуна у моряков. Там костюмированное всякое такое шоу, типа как добро пожаловать в туризм. Выпускалась стенгазета. Да, получались, естественно, те самые рюкзаки, ботинки, штормовки, всё что положено. Получали продукты накануне вечером. И утречком раненько выходили на активную часть маршрута. Активная часть маршрута занимала пять дней. После чего вы прибывали в Дагомыс и последние пять дней — на пляже, рестораны. То есть группа по-прежнему существует, но там уже она носит…
Н. ВАСИЛЕНКО: Предоставлена сама себе.
А. КУЗНЕЦОВ: Она предоставленная сама себе, все люди взрослые. В таком походе либо дети с родителями, либо совершеннолетние. Несовершеннолетние без родителей в таком походе оказаться не могут.
Н. ВАСИЛЕНКО: Тем более много вопросов, что же пошло не так с той самой туристической группой.
А. КУЗНЕЦОВ: Ой, если коротко, то с ней пошло не так почти всё. Хотя многое из того, что пошло не так, считалось, что это почти так. Значит, смотрите. Во-первых, я упомянул про численность. На тридцатку желающих было очень много. И поэтому тот план, который существовал, ну всё равно перевыполнить же, по советским меркам перевыполнить всегда хорошо, да? Поэтому кто осудит директора турбазы, если ничего не произойдёт? Что он в группу из двадцати человек — сделает её тридцатью. Что он выпустит на маршрут не одну группу из двадцати человек, а объединит две группы и выпустит их одной?
Н. ВАСИЛЕНКО: Нет, но всё-таки, если говорить о директоре турбазы, его заинтересованности, там нет какой-то коррупции, что он что-то к себе в карман положит? Или это именно плановая история, что вот наша база самая лучшая, что мы набираем больше всего туристов?
А. КУЗНЕЦОВ: Там, я думаю так, просто из общего опыта, так сказать, позднесоветского, если директор турбазы подворовывает — он, конечно, подворовывает. Подворовывает с кухни, подворовывает с мёртвых душ, в прокате, ещё с каких-то штук. Ну это прямое воровство, да. И тут, наверное, большее число людей ему в этом помогает подворовывать: кого-то он, может, не оформляет, или, наоборот, оформляет опять-таки мёртвые души. В глубину этих махинаций я, честно говоря, не погружался. И в нашем деле даже обвинений таких против работников турбаз не выдвигалось. Но это действительно, это премии, это, так сказать, почётные грамоты, это какие-то там кубки ВЦСПС или какого-то там местного, регионального совета профсоюзов. Это престиж. Ну и кроме того, тебе этих людей присылают. Это не ты продаёшь путёвки, тебе присылают. Человек приехал с путёвкой, да? Ты не можешь его не принять. Ты не можешь сказать — прости, пожалуйста, дорогой, у меня нет мест. А найди место, в лепёшку расшибись. Да? Ну и вот, собственно говоря, с этой группой, которая имела порядковый номер 93, первые пять дней занимался там вот в Хаджохе, занимался опытный инструктор Алексей Павлович Агеев. Который, по воспоминаниям, добросовестно всё что положено, всю технику безопасности, всю технику движения в группе, всё это отрабатывал. Но он по профессии учитель. И в начале сентября он отбыл, так сказать, в местную школу по основному своему роду деятельности. Значит, колоссальная проблема с кадрами. По закону положено, чтобы это были, как мы бы сегодня сказали, сертифицированные инструктора. То есть они должны пройти учёбу, они должны пройти практику, они должны сдать квалификационный экзамен. И после этого им присваивается звание инструктора. Вот статистика такова, что летом, в активный период, на маршрутах западного Кавказа на 100 человек инструкторов приходилось примерно 3 таких вот, имеющих, что называется, допуск. Кто такие остальные 97? Это ребята-активисты. Как правило, студенты местные, или недавние выпускники вузов. Они имеют какой-то собственный опыт, они пару раз походили с таким опытным инструктором вторым номером. Они ещё ничего не сдали. Но нет людей, но нет людей, да? Я не могу держать эту группу на базе. Мне надо кого-то ей во главе поставить и отправить по маршруту. Это я сейчас за директора базы говорил. Нарушение? Нарушение. Общая сложившаяся практика? Несомненно. А эти самые ребята, студенты, они получают кое-какую зарплату. Если в вузе требуется какая-то летняя практика, вполне возможно, что по специальному письму им это зачтут за летнюю практику. Зарплата, кстати, небольшая. У инструктора зарплата в месяц была 80 рублей. При этом 30% полагалось из них вычитать за питание. Потому что они же на базе кормятся. Некоторые директора, я знаю, чтобы удержать инструкторов, на свой страх и риск с них не вычитали эти деньги, а кормили их, ну, когда…
Н. ВАСИЛЕНКО: Ставили на довольствие.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, но не официально. Потому что, когда котёл на 200, из котла на 200 накормить 205 — небольшая проблема. Да? Ну и вот, тоже нарушение. Общепринятая практика? Да, общепринятая практика. Одним словом, опытный инструктор Агеев пошёл, отправился учить детей, а во главе группы поставили двух студентов, Алексея Сафонова и Ольгу Ковалёву, студенты донецкого сельхозинститута. Они с самого начала работали с группой. Вместе с Агеевым, у него на подхвате. Ну то есть к моменту, когда они стали самостоятельными руководителями, они знали эту группу пять дней. Дальше, Андрей, дайте нам, пожалуйста, вот теперь жизнерадостную компанию на фоне палаток. То, что у нас было первым. Совершенно верно. Вот, посмотрите. Вот, действительно, Никита, вы правы. Вот эти брезентовые штормовки, ну, собственно, естественно, спортивные костюмы типа олимпийка, рюкзаки. Я здесь вижу и абалаковские рюкзаки, и несколько других конструкций. Довольно неудобные, довольно капризные в плане укладки. Их нужно было очень тщательно и сложно укладывать.
Н. ВАСИЛЕНКО: Сложнее, чем вещмешок?
А. КУЗНЕЦОВ: Нет, дело в том, что вещмешок для похода штука нехорошая. Там система лямок очень примитивная. Вот этот вот абалаковский рюкзак, самый распространённый, называемый ещё слоновые уши за такой большой клапан, который из-за спины торчал, как уши у африканского слона, — он действительно был капризен в укладке. Там нужно было спальник определённым образом, спальником как бы делался каркас, внутрь туда ставилось. Плюс он был небольшого объёма, 60 литров, если его не доделывать самостоятельно. Поэтому многие вещи к нему привешивались снаружи. Помните картинки того времени?
Н. ВАСИЛЕНКО: Да, конечно.
А. КУЗНЕЦОВ: Ботинки, чайник, там ещё что-то, какая-то фигня. Вот это всё достаточно типично. Ну, а самое главное, здесь турбаза. Вот, вы видите, там ровные поставленные ряды стационарно палаток. На турбазах в то время, на базах, могли быть уже и каменные домики, и деревянные сарайчики, и строительные вагончики. То есть что-то более или менее такое, более конкретное. Помимо турбаз были ещё привалы. Это те места, где ночевать в течение маршрута. А на привалах могло вообще не быть ничего стационарного, только места под палатки. Мог быть домик небольшой, где дежурные инструктора находились. Но на привалах жили именно в палатках. Хотя были уже привалы, привал Фишт был одним из таких привалов, который 93-я группа должна была проходить, где существовали к этому времени уже стационарные постройки.
Н. ВАСИЛЕНКО: Полноценная инфраструктура для отдыха, для восстановления сил.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну как полноценная. Всё равно там могло не быть водопровода, там, скорее всего, прямо из речки тут же брали воду. Там, конечно, не было пищеблока, а готовили на таком примитивном варианте летней кухни, а то и просто на костре. Значит, на активном участке маршрута, вот на этих пяти днях, на тридцатом маршруте туристы не несли с собой ни палатки, ни спальники, потому что на всех приютах, где они должны были ночевать, стояли стационарно палатки и там в пункте проката выдавались спальники. Из гигиенических соображений люди несли с собой только вкладыши: самый простой вариант вкладыша это простыня, зашитая — получается такой кокон. То есть ты в спальник залезаешь в своём вкладыше, да, ты не контактируешь со стенками спальника, где до тебя был другой человек. Вот. И это облегчает людям жизнь: не надо палатки нести, не надо варочную посуду нести, потому что это всё тоже на приютах, а на перекусе ты там перекусываешь. Что ты с собой тащишь? Ты тащишь с собой свою одежду, ты тащишь с собой продукты, распределённые между всеми членами группы, ну и по сути всё. А дальше уже твоё дело: фотоаппарат хочешь — неси фотоаппарат, хочешь свой спальник, — например, ты опытный турист, ты не хочешь в прокатном спальнике спать, — пожалуйста, никто тебе не запрещает: неси свой спальник. Есть у тебя хорошая накидка от дождя — неси накидку от дождя: тебе кроме штормовки вот этой из тоненького брезента никто ничего не выдаст, это уже твоё дело.
Ну, а дальше что? Дальше, наверное, нужно… Да, давайте покажем ещё приют. Пятая картинка, чёрно-белая фотография. Вот так выглядит, собственно говоря, один из приютов: вот вы видите домик инструкторов, но в принципе какое-то число людей там можно разместить, не дай бог больные или что-то… Какие-то, вот, навесы, и вот площадки под палатки — стоят палатки.
Н. ВАСИЛЕНКО: Идеально как раз для оптимальной группы 20 человек, как вы говорили.
А. КУЗНЕЦОВ: Да, вот на этом приюте мы видим, что здесь, скорее всего, 20 человек в обычном варианте, но если идут вот такие монстры по 40−50, то в принципе как-то укладывались. Что называется, в темноте, да не в обиде. Тем более к этому времени группа уже всё-таки как-то худо-бедно немножечко сдруживалась — уже пару-тройку раз вместе выпивали, сидели у костра, пели песни, да, всё прочее… Кстати говоря, этим тоже занимались — и вечерними посиделками, и вечерними кострами. Инструктора тоже следили за тем, чтобы это было, чтобы народ, там, не разбредался, придумывались какие-то конкурсы… Всё хорошо. Пока хорошая погода — всё хорошо.
Н. ВАСИЛЕНКО: Давайте здесь тогда сделаем паузу, на словах «пока хорошая погода», чтобы оставить интригу.
А. КУЗНЕЦОВ: Ну давайте, давайте сделаем паузу на словах «хорошая погода» — не проблема.
Н. ВАСИЛЕНКО: Алексей Кузнецов, Никита Василенко, программа «Не так». Совсем скоро вернёмся.
Реклама
Продолжается программа «Не так» на канале «Дилетант». С вас лайки и подписка Алексею Кузнецову и мне…
А. КУЗНЕЦОВ: Никите Василенко тоже, конечно…
Н. ВАСИЛЕНКО: …как соучастнику, Никите Василенко, да. Не забывайте, что поддержать проекты «Дилетант» и «Живой гвоздь» можно в том числе зайдя в наш книжный магазин shop.diletant.media — много интересных лотов есть, мерч наш. Сегодня прошу обратить внимание на книгу «Прививка для императрицы. Как Екатерина II и ТомасДимсдейл спасли Россию от оспы». Люси Уорд автор. Это достаточно важная книга — она была хитом, когда была вакцинация, связанная с ковидом, но вот сейчас актуальность книги не теряется. Потому что там не столько про то, как императрица спасала Россию, а просто здравомыслие, — что вот не забывайте: прививка это важная история, — и как это внедрялось в том числе и в России. Очень богатый сюжет.
А. КУЗНЕЦОВ: Тем более что большинство экспертов по прививкам с тех пор переквалифицировалось в военных аналитиков, да?
Н. ВАСИЛЕНКО: Это так.
А. КУЗНЕЦОВ: И им неплохо бы вспомнить своё прежнее ремесло, а в этом эта книга будет большим подспорьем.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну и кроме того, не забывайте — есть много других исторических лотов, например, репринтное издание 1920-х годов «Боевая жизнь Красной Армии»: там материалы о Гражданской войне. Или просто «История Красной Армии: в 3 томах» — о боевых действиях, которые она вела против белых. И всё это вы можете найти в магазине shop.diletant.media, но не будем задерживаться, потому что у нас была плохая… ой, хорошая погода, но вот хорошая погода имеет свойство заканчиваться.
А. КУЗНЕЦОВ: У нас её почти не осталось, это правда, да. Ну и вот сейчас мы увидим с вами одну из двух основных картинок сегодняшнего дня, и, Андрей, пока её не убирайте — она нам нужна. Вот это начало активной части маршрута: вот посёлок Гузерипль, справа — турбаза «Кавказ», откуда они пешком уже уходят, с довольно нетяжёлыми рюкзаками, уходят на маршрут. Раньше первый день был бы до приюта «Армянский», но… в том году, в 1975-м, там, в тех краях, затеяли строить дорогу, велись взрывные работы и, хотя они велись не на месте приюта, конечно же, но это, в общем…
Н. ВАСИЛЕНКО: От греха подальше решили…
А. КУЗНЕЦОВ: От греха подальше решили маршрут перенести на соседний, так сказать, хребтик, а потом вывести его туда же на основную нитку. И был организован на скорую руку временный приют «Тепляк», куда были завезены… причём туда не было возможности никакому автомобилю, даже самому проходимому, пробиться, поэтому на лошадях туда забросили палатки, спальники, варочную посуду, ещё что-то, что на приюте должно находиться — там никаких стационарных сооружений не было.
Значит, вот первый день — они спокойненько, по достаточно пологой тропе, — чуть вверх — чуть вниз, поближе к речке — подальше к речке, — дошлёпали до этого самого приюта «Тепляк». На следующий день им предстоял первый довольно сложный день, потому что первый — такой был день, ну, совсем прогулочный. А второй день был уже с набором высоты, потом, соответственно, спуском. По-хорошему, надо было бы лечь спать пораньше, как можно раньше, желательно в 8 утра уже выйти с этого приюта: для этого нужно встать где-то в 5:30 — 6:00, дежурным — в 5:00 для того, чтобы приготовить поесть. Готовили на приютах сами. Это на турбазах готовят, так сказать, централизованно, на приютах — сами. Но — накануне вечером у народа обнаружилась бутылка-другая-третья… Надо сказать, что вот на этих плановых маршрутах это дело обычное. Как всегда, на курорте вокруг туристов возникает инфраструктура, появляются местные люди, говорят: «Уважаемый, вино будешь, да? Мясо, шашлык кушать будешь? Мясо есть…»
Н. ВАСИЛЕНКО: Без этого никак, да.
А. КУЗНЕЦОВ: Кто-то выпил больше, кто-то выпил меньше… Так, чтобы кто-то вдрабадан — такого вроде бы не было. Но есть воспоминание, что на следующий день поутру кто-то маленько поправлялся. А самое главное, что… Во-первых, это, конечно, вносит элемент некоторого бардака, а во-вторых, из-за этого позже встали, позже вышли — одним словом, как минимум два часа они потеряли. Вот если бы эти два часа у них были, их бы непогода застала не на траверсе, а на спуске — уже практически в непосредственной близости от конечного пункта, и тогда, скорее всего, обошлось без…
Н. ВАСИЛЕНКО: Какая большая цепочка случайностей!
А. КУЗНЕЦОВ: И это только начало этой цепочки, Никит. Это только начало этой цепочки! И дальше они пошли. Значит, сначала они поднялись на… Им нужно было в тот день подняться на склон горы — вот она зелёным показана: гора Гузерипль, 2150 м. На вершину не предполагалось никакого восхождения: они траверсом, после того как подъём закончился — траверсом, то есть не теряя и не набирая высоту — эту гору обходили с севера, выходили на перевал Гузерипль, и дальше уже прямой дорогой на приют «Фишт» у подножья доминирующей вершины в этом районе, очень красивой, почти 3000-метровой горы Фишт. И вот когда они вышли из леса, — а сначала тропа шла таким пихтовым лесом, довольно густым, — когда они поднялись над северной границей леса и вышли в зону альпийских лугов… Это одна из фишек тридцатого маршрута: он вроде как недлинный, но он проходит по высотности — самые разные зоны.
Н. ВАСИЛЕНКО: Максимально живописный маршрут.
А. КУЗНЕЦОВ: Он действительно очень живописен. Те, кто на нём побывали в хороших погодных условиях, как правило его вспоминают… Он не сложный, он не требует каких-то там сверхусилий от человека, он обалденно красивый… Ну, на самом деле, туризм же действительно очень хорошее дело, чего я очевидные вещи доказываю, в открытые двери ломлюсь? Ну, а дальше я буду цитировать из уголовного дела: «Примерно через…» Это из показаний инструктора, одного из двух инструкторов, вот, Алексея Сафонова, то, что он на следствии будет показывать. «Примерно через восемь километров пути из шестнадцати, которые надо было пройти в этот день, вслед за дождём», — дождик накрапывал с утра, — «неожиданно налетел ураганный ветер. Совершенно чёрные тучи не ползли, а летели прямо на нас. Мы оказались на ровной голой местности, спрятаться было негде. Я вырос в горах, ходил с отцом на Эльбрус, но ничего подобного не видел». Сафонов, конечно, со своей напарницей уже допустили ошибку. Если он вырос в горах и ходил на Эльбрус, он не мог не знать такого очень специфического запаха, который появляется незадолго — но за несколько часов — до того, как вдруг неожиданно начинается снег. Этим снегом начинает пахнуть. Вот прям отчётливо. И если городской житель может не узнать этот запах — человек, выросший в горах, обязан был его узнать. Но на «Тепляке» никакого начальства нет, связи с турбазой «Кавказ» нет, ну и что? Они решают идти. Вот у них план, они за сегодня должны пройти шестнадцать километров и выйти на «Фишт». На небо посмотрели — ну, на небе пасмурно, на небе дождик, ну, всё-таки десятое сентября, бархатный сезон, да, не зима всё-таки. И они пошли. Одна из туристок следователю: «Всё произошло внезапно. Мелкий дождь не предвещал бури, даже когда он перешёл в мокрый снег. Вдруг поднялся ветер такой силы, что невозможно было удержаться на ногах. Через несколько минут сдуло, как пушинку, одного из наших туристов, Феликса Шинова: мы видели, как с огромной быстротой он пролетел по равнине и его унесло в пропасть, он даже не успел крикнуть». Может создаться впечатление, что женщина, так сказать, сильно преувеличивает. В тот день на море — с моря — пришёл смерч, самый настоящий смерч, его зафиксировали все погодные службы, к нему готовились, было штормовое предупреждение.
Н. ВАСИЛЕНКО: То есть погода тоже была максимально нетипичной?
А. КУЗНЕЦОВ: Вот погода была…
Н. ВАСИЛЕНКО: Которую предсказать трудно.
А. КУЗНЕЦОВ: Как вам сказать? В сентябре вот такой внезапный снег — всё-таки они на довольно большой высоте, около полутора километров они находятся, да? — это не редкость. И в горах там — поскольку рядом Чёрное море — там действительно бывают такие снежные заряды, что вот за час может навалить 30−40 сантиметров вот этого мокрого снега, что и произошло в данном случае. Но всё равно, конечно, в этот день погода была исключительной сложности. А дальше — собственно, Андрей, ещё на секунду верните, пожалуйста, вот эту карту. Кружком я показал ареал, в котором группа находилась, когда случилось вот эта самая трагедия, и если вы видите — к юго-западу находится гора, понятно, склон вверх, туда они не прошли, а, наоборот, на северо-восток отходят такие ручейки — притоки реки Армянка, они текут в очень глубоких балках. Андрей, дайте нам, пожалуйста, следующую карту. Вот на следующей карте — географической, с горизонталями, всё как положено, её уже не я делал, в отличие от предыдущей, эта готовая, точнее, из другого источника. Вот видите, вот как они должны были бы идти. Красными стрелочками, вот он траверс, обходя гору и туда, к перевалу Гузерипль. Вот как раз на этом участке их и накрыло. Дальше свидетельства расходятся. Кто-то утверждает… Да, две группы — а вот эта группа в 53 человека, она формально была разбита на две группы по, соответственно, 26 и 27 — они очень сильно растянулись. Вообще группа в пятьдесят с лишним человек — она абсолютно неуправляемая, даже если это дрессированные дети.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ну в любом случае с ними было два инструктора, то есть каждая группа сопровождалась инструктором так или иначе.
А. КУЗНЕЦОВ: Одним инструктором, да, а вообще по-хорошему вот в самодеятельном туризме, например, — два руководителя и группа не больше 15 человек. Да? То есть больше 17 человек не может оказаться. Тут, соответственно, в три раза больше. Ну и плюс инструктора, в общем-то — студенты, ребята совсем юные и неопытные. Там были люди, которые были вдвое старше их, потому что самым старшим, кто был в группе — 48 лет. А им двадцать, да? Почти.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ещё нехватка авторитета. В силу возраста.
А. КУЗНЕЦОВ: Конечно! И то ли они отдали указания — мы возвращаемся назад, на «Тепляк»: самое разумное в этой ситуации, но их не послушали, то есть кто-то послушал, кто-то не послушал, а в другом источнике я прочитал, что вот эти — они вдвоём, эти мальчик и девочка — начали на виду у всех между собой совещаться, что дальше делать. Такие вещи нельзя делать, да? Любой, самый идиотский приказ, но — уверенным тоном, не допускающим возражений. Да, сейчас мы все прыгаем в пропасть. Некоторые из нас при этом…
Н. ВАСИЛЕНКО: Убедительно, убедительно.
А. КУЗНЕЦОВ: Некоторые из нас при этом спасутся. В общем, в результате группа абсолютно потеряла какую бы то ни было организованность-управляемость, кто-то бросился вниз — Андрей, ещё раз верните, пожалуйста, карту, спасибо, что вы нас иногда показываете, но карта сейчас важнее. Карту — вот эту, подробную, да. Синие стрелки показывают — кто-то сразу пошёл вниз, стремясь к лесу. Лес — всегда кажется, что вот достигни леса, и снимается куча проблем, да? Ветер станет потише, какая-то защита от снега, в лесу дрова, разведём костёр. Это большая иллюзия. То есть это не всегда иллюзия, но иллюзия, что вы в лесу, на который уже навалило снегу и всё мокрое, что вы быстро разведёте костёр, если вы не профи, не таёжный охотник и не мастер спорта по туризму — это, это, в общем-то, иллюзия. Но кто-то ломанул туда, а там довольно круто — вот кто читает карту, видят, что по одному из ручьёв показаны обрывы очень серьёзные, один из участников группы погиб, собственно, упав с такого обрыва. Кто-то за инструктором, за женщиной, за девушкой-инструктором, значит, за Ольгой Ковалёвой, отправится — вот там красной точкой показан пастуший балаган. Это в той местности балаганами называют такие — ну, укрытия для пастухов, более широкое кавказское название кош, кошара, да? Ну вот там балаган — балаган, хорошо, пусть будет балаган. Значит, отправились к этому самому пастушьему балагану, добрались дотуда, через снег с трудом пробились — надо понимать, что это очень подробная карта, всё происходит в квадрате два на два километра, не больше. Но тем не менее — видимость практически нулевая, шквальный ветер, резкое падение температуры, снег лупит как из пулемёта…
Н. ВАСИЛЕНКО: И всё-таки ещё раз — почему они все разделились?
А. КУЗНЕЦОВ: Потому что у инструкторов не было ни воли, ни опыта, ни достаточного авторитета для того, чтобы это предотвратить. Туристка, врач, одна из взрослых участников группы: «Слабые стали отставать. Я и идущие за мной помогали тем, кто ослаб, потеряли основную группу». А видимость упала до двух-трёх метров, поэтому потеряться ничего не стоило, да, вот сбросить темп движения — и за полминуты ты уже… а ещё и слышно же плохо в такой, в такую погоду. «Кричать было бесполезно, так как стоял сильный шум от ветра. Шли по следам, оставленным в снегу — он был глубокий, местами по колено, дошли до леса, там было потише. На крик отозвались те, кто ушёл вперёд, они показались на той стороне ручья». Поскольку они склон в разных местах, начали по нему спускаться — а это верховье ручья — кто-то с одной стороны, кто-то с другой. А буквально десять метров абсолютных, десять метров вниз — этот ручей уже превращается в очень серьёзный поток, который невозможно перейти вброд, тебя унесёт, он камни несёт, этот поток. «Берега были очень круты, сбоку и выше, судя по крикам в лесу, были ещё туристы, но маленькими группами. Все слышали друг друга, перекликались, но собраться вместе не смогли, так как кругом были обрывы, густой кустарник, глубокий снег». Дальше — сейчас Андрей нам покажет самую первую нашу сегодняшнюю картинку — в «Литературной газете» в августе следующего, семьдесят шестого года выйдет вот этот вот судебный очерк знаменитого Аркадия Ваксберга, он назывался «Смерч». Необычная штука — ну то есть не то что необычная, но нечастая — очерк был настолько большой, что он вышел в двух номерах, то есть две полосы было под него отведено. Это первый выпуск, 16 августа семьдесят шестого года, и будет ещё двадцать третьего окончание. Дальше там подробно описано, вы сейчас без труда этот очерк найдёте, и необязательно в газетном вот таком вот виде, текст его выложен — описание, как действовали отдельные люди. Кто-то вёл себя абсолютно героически, кто-то прилагал максимальные усилия к тому, чтобы наломать дров, поддержать костёр, люди делились вещами. Кто-то вёл себя ровно наоборот. Нашлось несколько мужчин — а надо сказать, девяносто третья была не совсем типичная группа. На этих плановых маршрутах обычное дело, что женщин заметно больше, а тут, судя по всему, было примерно пятьдесят на пятьдесят — то есть было довольно много мужчин, судя по возрасту — уже отслуживших армию, таких, под тридцать, что называется. Самое время совершать подвиги.
Н. ВАСИЛЕНКО: Но они стушевались.
А. КУЗНЕЦОВ: Не все, конечно, но были те, кто не просто ничего не делал, кто не просто не помогал, а кто отталкивал от костра более слабых. То есть были люди, для которых…
Н. ВАСИЛЕНКО: Дарвин, выживает сильнейший. Буквально.
А. КУЗНЕЦОВ: …включился закон джунглей, совершенно. Вот на суде допрашивали туриста, одного из тех, кто был вот в этой группе активно занимавшихся спасением собственной жизни. Вопрос: «Почему вы самовольно ушли от группы?» Ответ: «Я как все: вижу, уходят шестеро других — и я с ними». То есть они всемером откололись. Вопрос: «Вы обещали вытащить из пропасти своего упавшего друга. Почему вы не сделали этого?» Действительно, когда они начали спускаться в ручей, его товарищ упал, но не разбился, а ему повезло… Повезло… не знаю, повезло ли… Он упал на полочку, и на этой полочке задержался и закрепился, но самостоятельно вылезти не мог, и вот этот вот Загорянский, которого допрашивают в суде, он ему крикнул: сейчас, подержись часик-другой, сейчас мы внизу костёр разведём — я за тобой вернусь, и мы тебя вытащим. «Вы обещали вытащить из пропасти своего упавшего друга. Почему вы не сделали этого?» Ответ: «Дужанский к тому времени уже погиб». Вопрос: «Вы это знали точно?» Ответ: «Предполагал». Вопрос: «Это случилось днём 10 сентября?» — самое начало. Ответ: «Да». Судмедэкспертиза заключила: Дужанский Семён Семёнович, 1940 года рождения, умер от переохлаждения организма. Смерть наступила не ранее 11 сентября.
Н. ВАСИЛЕНКО: То есть он держался…
А. КУЗНЕЦОВ: То есть он сутки умирал там от переохлаждения на этой полочке, а его товарищ в нескольких сотнях метров грелся у костра и ел. Поскольку это были в основном взрослые мужчины, у них и продуктов, — ну, распределили как: женщинам поменьше, мужикам — побольше, — у них продуктов оказалось больше, они их съели подчистую. В общем, одна группа, с инструкторшей, добралась до коша — там было, на их счастье, два пастуха с колхозным стадом — они их как-то в маленьком этом самом сарайчике разместили, холодно, но как-то грелись: что-то, какие-то там были шмотки, какая-то одёжка… Эта девушка то ли упала, травму получила, то ли от снега ослепла — она ничего не видела. Значит, парень, её напарник, искал, находил по два-три человека, приводил к этому самому кошу… Через некоторое время до этого коша, до этого балагана, дошлёпала следующая группа — 94-я…
Н. ВАСИЛЕНКО: 94-я…
А. КУЗНЕЦОВ: …вышедшая на следующий день тем же маршрутом — это было уже после ночи. Что у вас тут? Ой, у нас тут полный мрак — на Фишт пробиться невозможно. А, — сказала 94-я, развернулась и пошла обратно на «Тепляк». Формально это правильно. Потом, когда допрашивали инструкторшу этой группы, она сказала, ну вот смотрите: мы вернулись на «Тепляк» — у нас ни одного погибшего, у нас ни одного травмированного. Мы отвечали за свою группу — мы свою группу сохранили. Да, с точки зрения закона это, ну, в общем, безупречная логика. У суда и не было никаких претензий к этим людям. Единственная претензия, которая к ним была — они видели, в каком состоянии 93-я группа, они не могли не понимать, что произошла катастрофа, и поэтому обязанность инструкторов, — не туристов, инструкторов: вот они пришли на «Тепляк» — и пулей по относительно ровной тропе, 12 километров…
Н. ВАСИЛЕНКО: Сообщить?
А. КУЗНЕЦОВ: …на основную турбазу, для того чтобы сообщить, что с группой катастрофа.
Н. ВАСИЛЕНКО: А никаких средств связи не было ни на «Тепляке», ни там более у пастухов?
А. КУЗНЕЦОВ: Никаких. Ни на «Тепляке», ни у пастухов. Но. Помните, я вам говорил про фотографии самодеятельные? Значит, инструктор на турбазе «Кавказ», он был свободен от дежурства в те дни, и он подрабатывал, занимался тем, что фотографировал туристов, — у него там, видимо, какая-то маленькая фотолаборатория была, — печатал снимки… Он сфотографировал 93-ю группу, когда они уходили на «Тепляк». Он напечатал фотографии и кружной дорогой, более длительной, но гораздо более пологой и защищённой, он налегке рванул на Фишт, попал в непогоду, но дошёл до Фишта — он опытный человек, опытный горник. На Фиште не приходила 93-я? Нет, не приходила, ждём. Ну сейчас должны прийти, — не приходит. Он ждёт их там всю ночь — они не пришли. Он обратно добегает до турбазы «Кавказ», и вот с этого момента на турбазе, по сути, должны знать, что с группой что-то произошло.
Н. ВАСИЛЕНКО: Он тоже не сообщил?
А. КУЗНЕЦОВ: А он не знает — он мимо, он кружным путём, он не видел этих людей. Единственное, что теоретически директор турбазы мог предполагать, что они в лучшем случае либо остались на «Тепляке», либо вернулись на «Тепляк» — что они всё-таки внизу, в палатках. Но всё равно, это нужно проверять, их даже с «Тепляка» нужно вынимать — это не подготовленные туристы, это люди, которые и в этих условиях могут простудиться, а кто-то там может и в пропасть свалиться. Ну в общем, как обычно: подвиг одних… Подвиг — я это слово употребляю без малейшего преувеличения. Надо понимать, что вот когда мы предъявляем претензию к людям, которые не оказали другим помощь… Ну, моральные рамки — это каждый сам выстраивает. С юридической точки зрения никаких претензий нет, потому что статья «Об оставлении в опасности» прямо указывает, что человек обязан оказать помощь другому, находящемуся в опасной ситуации, только в том случае, если он может это сделать без серьёзного риска для самого себя. Любой отход от костра для того, чтобы кого-то искать и кому-то помогать, в этих условиях грозил смертельной опасностью.
Н. ВАСИЛЕНКО: А ещё раз: какая смертельная опасность самая страшная была?
А. КУЗНЕЦОВ: Заблудиться и погибнуть от переохлаждения, или в тумане и снежной метели упасть с обрыва. Большинство погибло от переохлаждения, подавляющее большинство. Будет суд. Суд областной, Майкопский, ну, областной суд Автономной области Адыгея в Майкопе, летом 1976 года. Пять человек на скамье подсудимых: два директора турбазы, в том числе и «Кавказа» — первой турбазы, в Хаджохе, и в Гузерипле «Кавказ». Первый — что выпустил группу… В общем, их обвиняли в халатности. Халатность, повлекшая за собой гибель людей, но статья в советском уголовном кодексе не формулирует ничего про гибель людей — там просто сказано, значит… сейчас я вам процитирую.
Н. ВАСИЛЕНКО: Современным языком: оказание ненадлежащих услуг?
А. КУЗНЕЦОВ: Да, но тогда не было такой формулировки. Статья 172-я УК РСФСР 1960 года: «Невыполнение или ненадлежащее выполнение должностным лицом своих обязанностей вследствие небрежного или недобросовестного к ним отношения, причинившее существенный вред государственным или общественным интересам, либо охраняемым законом правам и интересам граждан, наказывается лишением свободы на срок до трёх лет или исправительными работами на срок до одного года или увольнением от должности». Я много форумов прочитал, где обсуждают, и сегодня обсуждают эту трагедию: вот, почему такое маленькое наказание — максимальное три года лишения свободы? Потому что ровно столько устанавливает статья.
Н. ВАСИЛЕНКО: А можно было переквалифицировать в более тяжкую статью?
А. КУЗНЕЦОВ: А как? Непредумышленное убийство? Нет, конечно. Понимаете, суд исходил из того, что если отбросить соображения морали, с чисто юридической точки зрения, ребята-инструктора вообще не виноваты — виноваты те, кто их назначил инструкторами. Они — не должностные лица. Статья говорит: «выполнение должностным лицом своих обязанностей…» Оставление в опасности к ним не относится: вот уж они приложили максимальные усилия для того, чтобы кому можно — помочь, и так далее. Ну и кроме того, значит, насчёт оставления в опасности я сказал: только без серьёзного риска для жизни. Поэтому наказали кого? Наказали тех, кто, как говорится, обслуживал маршрут и невыполнением, несоблюдением инструкций создал ситуацию, когда в чрезвычайной ситуации вот всё закончилось гибелью двадцати одного человека.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вы сказали, пять человек на скамье подсудимых. А кроме директоров кто ещё?
А. КУЗНЕЦОВ: Кроме директоров: старший инструктор турбазы «Кавказ», который тоже по своей должности не предпринял соответствующих мер, руководитель спасательного отряда окрестного (там тоже спасатели далеко не полностью выполнили свои обязанности), и женщина-метеоролог, которая не до конца выполнила служебную инструкцию: получив метеоданные о том, что приближается штормовая погода, она не должным образом эти данные разослала, и в результате, если бы она отправила телеграмму, на «Кавказе», на турбазе «Кавказ», её бы рано или поздно получили, но получили даже если бы и в начале смерча, но всё равно — в начале. А тут что получилось? Значит, есть такая технико-туристическая экспертиза, которая оценивает ситуацию вот с точки зрения соблюдения правил, предусмотренных для туризма. Вот три мастера спорта по туризму были в качестве экспертов приглашены. Вот какое они дали заключение: «Инструкторы группы № 92, находившиеся на приюте «Фишт»», — это группа, которая уже прошла и была на Фиште — «имели реальную возможность сообщить в контрольно-спасательный отряд области о нарушении группой № 93 контрольного срока». Для этого надо было вниз на соседний приют послать гонцов, а там уже была связь — они этого не сделали. «Для этого им необходимо было не позднее 16:30 направить оперативную группу в Бабукаул, где имеется действующая радиостанция Кавказского государственного заповедника», — то, что я сказал. «Также нужно было послать мобильную группу на турбазу «Кавказ» через Армянский перевал», — это гораздо более пологий путь, которым шёл инструктор с фотографиями, — «и Партизанскую поляну. Реальность такого шага подтверждается прохождением этого маршрута 10 сентября, от Партизанской поляны до Фишта, и 11 сентября в обратном направлении, в одиночку инструктором Гасиловым при тех же погодных условиях, в которых оказалась группа № 93».
Вот такая вот совершенно жуткая история. Были сделаны серьёзные выводы. Как обычно, собственно говоря: вот случилось что-то — мы начинаем устранять последствия. Ну, турбазы были оборудованы радиостанциями, значит, нахлобучили всех директоров… Но с инструкторами, например, сильно легче не стало, потому что ну негде, вот, срочно, за год вы из воздуха… А такая простая вещь, например, как чтобы людям, которые работают инструкторами на таких турбазах, хотя бы в два раза поднять зарплату, до ста шестидесяти…
Н. ВАСИЛЕНКО: До этого трудно додуматься, да?
А. КУЗНЕЦОВ: Чтобы она стала соответствовать ну каким-то, да? Всё-таки 1975 год на дворе — не голодное послевоенное время: люди хотят и приодеться и как-то что-то, а не только на тушенку с макаронами всё это потратить, да? Это дало бы довольно серьёзные вещи. Хотя само по себе это, конечно, не решает проблему — этих людей надо учить, этих людей надо тренировать, этих людей надо отбирать. Вот такая вот история. И поразительно, что в отечественном туризме… Понятно, в самодеятельном туризме аварии происходят гораздо чаще — там гораздо более сложные маршруты и всё прочее. Да? Но вот самая крупная авария в отечественном туризме — вот на этом шикарном, почти пляжно-матрасном тридцатом маршруте.
Н. ВАСИЛЕНКО: Как известно, правила пишутся кровью. И сколько жизней пришлось заплатить, чтобы внести эти изменения.
А. КУЗНЕЦОВ: Да дело в том, что на самом деле к моменту трагедии на тридцатом маршруте, к 1975 году, уже по 8 раз кровью правила были написаны, уже существовало множество инструкций: и госкомспортовских, и ВЦСПСовских, и замечательно совершенно работала система контрольно-спасательных станций, КСС легендарных, где работали такие профи. Я некоторых застал стариков, там, Панова, Афанасьева, на Московской станции юных туристов — были фантастические совершенно специалисты, с опытом невероятным. Они писали рекомендации, они писали методические указания, они на каждом маршруте квалификационной комиссии, которая выпускала в походы, вот, самодеятельных туристов, давали ценнейшие какие-то уточнения, указания: вот ты сюда не ходи — здесь на карте вроде нормально, но на самом деле ты здесь не пройдёшь со своими школьниками. Но вот как только это всё сталкивалось с планово-погонной системой, всё: ай, нормально, ай, сколько уже прошло, в этом году прошло, в этом году прошло!
Н. ВАСИЛЕНКО: И всё-таки, жизнь двадцати одного человека, получается…
А. КУЗНЕЦОВ: Двадцати одного человека, да. Дайте нам, пожалуйста, последнюю картинку, Андрей. Вот это полный список погибших, с годами рождения, с адресами.
Н. ВАСИЛЕНКО: Из разных уголков Советского Союза…
А. КУЗНЕЦОВ: Да, это сборная составная группа. Где, когда эти самые… кто-то из Узбекистана, вон, из Ферганы, кто-то с Украины: из Харькова, из Киева, из Херсона. Были, вот, из Черновцов, я вижу, из Запорожья, вот… Винница… как-то в основном Украина представлена.
Н. ВАСИЛЕНКО: Что ж, наша программа подошла к концу. И после этой жуткой истории хочется напомнить нашим зрителям: берегите себя и своих близких.
А. КУЗНЕЦОВ: Это правда. Но в походы ходите. Ходите в походы — это хорошее дело.
Н. ВАСИЛЕНКО: Жизнь — движение. Алексей Кузнецов, Никита Василенко — спасибо, кто сегодня был с нами. И до новых встреч!
А. КУЗНЕЦОВ: Всего доброго!