В 1925 году Бабель начал писать сценарий «Беня Крик» для 1-й фабрики Госкино. Предполагалось, что картину сможет поставить Сергей Эйзенштейн параллельно со съёмками в Одессе южных эпизодов фильма «1905 год» (впоследствии «Броненосец Потёмкин»). Эйзенштейн проявлял интерес к сценарию Бабеля, но, по-видимому, параллельные съёмки двух фильмов оказались делом нереальным.
По этому поводу досадовал известный кинокритик и историк «еврейского кино» в России Мирон Черненко: «По ничтожной производственной случайности изменилась вся история советского кино, ибо сними Эйзенштейн «Беню Крика», «Броненосца Потёмкина» могло и не быть, а место его заняла бы сага о похождениях одесского бандита, выходца из еврейской Молдаванки, на протяжении всей своей уголовной жизни воплощавшего в жизнь популярный большевистский лозунг первых лет революции — «грабь награбленное»».
Как бы то ни было, советско-еврейский «Крёстный отец» не состоялся.
В конце концов Бабель передал сценарий «Бени Крика» на Одесскую кинофабрику ВУФКУ (Всеукраинское фотокинообъединение). Фильм в итоге поставил Владимир Вильнер в конце 1926 года.
Если вычленить политическую составляющую картины и свести её задачу к развенчанию бандитизма, о чём открыто говорили авторы, то она довольно ясна: царская полиция не смогла справиться с налётчиками Бени, та же участь постигла и милицию Временного правительства. И лишь большевики покончили с бандитами. Правда, до этого немного посотрудничав с ними.
Ещё до начала съёмок противники «героизации» Бени Крика развернули кампанию против будущего фильма. Любопытно, что наряду с прочим их подозревали в антисемитизме! «Теперь ставят «Беню Крика» — апофеоз еврея-хулигана: плохая услуга евреям, плохое средство для борьбы с хулиганством!.. Не проявляется ли в этих сценах скорее скрытый, быть может, бессознательный антисемитизм мещан-постановщиков?» — задавался вопросом один из бдительных кинокритиков.
Вильнер был вынужден защищаться. Он говорил корреспонденту одесских «Вечерних известий» в день премьеры фильма: «Разрешение идеологической линии картины требовало большого внимания и осторожности. Мне как постановщику приходилось всё время отделываться от воздействия насыщающих одесский воздух романтических легенд о «благородном налётчике» Мишке Япончике и ориентироваться на необходимость затушёвывания какой бы то ни было бандитской героики».
«Мишка олицетворял своеобразный вызов, брошенный официальным властям еврейской «улицей», пусть даже в такой уродливой форме, — считают историки кино Юрий Морозов и Татьяна Деревянко. — Советская власть сразу поняла, какую опасность представляют для неё Япончик и две тысячи находившихся в его подчинении бандитов… Его убили на какой-то железнодорожной станции. Но память о нём осталась. Поэтому советская власть и решила развенчать «народного героя» Молдаванки. Речь шла о «низведении этой личности, тёмной во всех отношениях, к образу далёкому от романтизма». Выполнить столь неблагодарную работу должен был фильм «Беня Крик»».
Если у Вильнера и было намерение «развенчать» Беню Крика, то воплотить его в жизнь ему не слишком удалось. В фильме Беня изображён гораздо более жёстким, чем в рассказах Бабеля, он тем не менее выглядит более человечным по сравнению с большевиком Собковым и его товарищами, сначала спаивающими бандитов, а потом их хладнокровно расстреливающими.
Это не прошло мимо внимания цензоров, выжимки из заключения которых сохранились в «деле» фильма в архиве Госфильмофонда: «Кощунственным извращением исторической правды является клеветническая трактовка отношения к уголовным элементам и выведенному в фильме образу большевика, видящего в банде Бени Крика опору для своей революционной деятельности. Фильм, как и произведение Бабеля, является откровенно антисоветским. Фильм демонстрировался только в Украине».
На самом деле и на Украине «Беня Крик» показан не был, во всяком случае, широко. По одной из версий, его премьера состоялась в январе 1927 года в Киеве, и фильм сразу же был запрещён к показу по распоряжению украинских партийных органов. По другой версии, на просмотре «Бени Крика» в Харькове (тогдашней столице Украины) присутствовал генеральный секретарь ЦК компартии УССР Лазарь Каганович и остался недоволен «романтизацией бандитизма». С этой формулировкой фильм вскоре был снят с проката. Предполагаемый прототип Бени Крика, Михаил (Моисей Вольфович) Винницкий (известный также как Мишка Япончик), предреволюционное десятилетие провёл на каторге за участие в анархистских экспроприациях и никак не мог совершить приписываемые ему криминальные деяния. Среди достоверно известных «подвигов» Винницкого были налёты на мучную лавку Ланцберга и квартиру Ландера. Арестован он был случайно, в публичном доме на Болгарской улице (на этой же улице располагалась еврейская школа, четыре класса которой окончил будущий «король», — так что от хедера до борделя расстояние было не слишком большим). Приписываемое ему молвой убийство полицмейстера не подтверждается никакими документами, да и суд приговорил 2 апреля 1908 года Винницкого «всего лишь» к 12 годам каторги. Даже учитывая несовершеннолетие подсудимого (Винницкий родился 30 октября 1891 года), в случае совершения теракта, да ещё с использованием взрывчатки, так «легко» он бы не отделался. Освободила мало кому известного анархиста Февральская революция. Так что устроить поджог тюрьмы или полицейского участка в Одессе в царское время Мишка Япончик (прозванный так за широкие скулы и «восточный» разрез глаз) не мог по определению.
В пользу версии о том, что рассказы о Михаиле Винницком (а может быть, и какие-то сведения, полученные от чекистов, к которым был близок писатель) действительно послужили «гвоздём», на который Бабель «повесил» свои «Одесские рассказы», говорит третья часть его киноповести, поставленной Владимиром Вильнером. Ибо именно она ближе всего к реальности.
Находят неожиданное подтверждение и некоторые эпизоды фильма, относящиеся к дореволюционному периоду. С той поправкой, что события «имели место» в другое время и в другом месте. Так, есть сведения, что люди Мишки Япончика организовывали освобождение своих товарищей (а заодно и политических) из заключения, причём дважды совместно с большевиками: массовый побег из городской тюрьмы в ноябре 1917 года и штурм городской тюрьмы 12 декабря 1918 года, когда толпа, ведомая большевиками, и примкнувшие к ней около 400 «гвардейцев» Мишки Япончика освободили около 700 уголовных и политических заключённых, а начальник тюрьмы, спрятавшийся в сарае, был сожжён заживо.
Сотрудничество бандитов с большевиками не сводилось к совместному штурму тюрем и вовсе не являлось случайным эпизодом. После окончания Гражданской войны известный деятель партии большевиков, прокурор Российской республики Николай Крыленко, писал: «…Уголовная судимость по законам капиталистического общества и царского времени не является в наших глазах тем фактом, который кладёт раз и навсегда несмываемое пятно… Человек, который знает наши принципы, не может опасаться, что наличие судимости в прошлом угрожает его поставить вне рядов революционеров».
Впрочем, идея возвращения преступников к честной жизни — в надежде на то, что при «новом строе» они исправятся, — нашла не только теоретическое, но и практическое воплощение в жизнь ещё при Временном правительстве. В марте 1917 года «Русские ведомости» опубликовали сообщение своего корреспондента из Одессы следующего содержания:
«В одном из ресторанов состоялся своеобразный митинг представителей уголовного мира. Митингом руководил отпущенный под честное слово из тюрьмы приговорённый к бессрочной каторге начальник разбойничьей шайки, наводившей ужас в Бессарабии, Катовский.
Ораторы единодушно отмечали, что прежний строй способствовал росту преступности и что теперь положение изменилось и необходимо взяться за честный труд».
Упомянутый в заметке Катовский вошёл в историю Красной армии под более благозвучной фамилией Котовский («кат» — по-старорусски палач). Он стал комбригом, одним из самых прославленных героев Гражданской войны. Михаилу Винницкому повезло меньше. Хотя шанс попасть в герои — и вовсе не бандитского эпоса, а Красной армии — у него был не меньшим, чем у Котовского.
Мишку Япончика хорошо знали в большевистском руководстве Одессы. Секретарь одесского Оперативного штаба Военно-революционного комитета Филипп Анулов вспоминал: «Большие услуги штабу ВРК в доставке оружия оказывал Мишка Японец, который за сравнительно небольшую плату продавал штабу, главным образом, лимонки и револьверы».
Вообще, проблема денег для большевистского подполья была весьма актуальной, и, вероятно, не на пустом месте возникла в фильме тема «материальной помощи» Бени Крика большевику Собкову (который впоследствии, по фильму, его и застрелит). Приведём фрагмент секретного доклада лидера одесских большевиков Софьи Соколовской, писавшей в ЦК партии: «Одесский пролетариат — это бандиты-спекулянты, гниль… возможно, что мы попадём в самое отчаянное положение, накануне падения Одессы останемся без средств, а в Одессе без денег революция не двигается ни на шаг и, пожалуй, под грохот боя с нашими войсками будет классически безмолвствовать».
По воспоминаниям Фёдора Фомина, служившего начальником Особого отдела 3-й Украинской Советской армии с апреля 1919 года в Одессе, Мишка Япончик лично со своим адъютантом явился в Особый отдел 3-й армии, где поведал о своей революционной борьбе с буржуазией, предложил свои услуги Красной армии и испросил мандат на формирование вооружённого отряда.
После некоторых колебаний Реввоенсовет 3-й Украинской Советской армии и губернский комитет компартии разрешили Винницкому сформировать боевую часть. По-видимому, немаловажную роль при этом сыграли деловые связи с ним во время подпольной работы и, конечно, тяжелейшая обстановка в самом городе и губернии, где явно ощущалась нехватка военных сил. В Российском государственном военном архиве сохранился приказ начальника штаба 3-й Украинской Советской Красной армии от 23 мая 1919 года: «товарищу Мишке Японцу» передать одно лёгкое орудие со всеми снарядами «в распоряжение командира партизанского отряда товарища Дмитриева». Таким образом, отряд Винницкого располагал даже артиллерией!
Один из современников вспоминал шествие отряда Мишки Япончика по одесским улицам 20 июля 1919 года, незадолго до отправки на фронт: «Впереди шли музыканты… Трубачи и флейтисты из Оперного театра, нищие скрипачи, побиравшиеся по дворам, гармонисты из слободских пивнушек — все они сегодня шли рядом, играя походные марши и знатные молдаванские мелодии. Позади оркестра, на белом жеребце — сам Япончик в кожаной фуражке, как у Котовского, в офицерском френче и красных галифе… Рядом несли огромное знамя из тяжёлого малинового бархата. На нём было вышито полное название полка: «Непобедимый революционный одесский железный полк Смерть буржуазии»».
23 июля 1919 года полк был отправлен на фронт в распоряжение начальника 45-й стрелковой дивизии — прославленного впоследствии Ионы Якира. Часть полка разбежалась ещё до отправки, часть по дороге; за полком, ввиду его сомнительной благонадёжности, было решено установить специальное наблюдение ВЧК. На фронт в составе полка прибыло в итоге 704 бойца из 2202. Неизвестно, сколько в его составе было бывших бандитов, а сколько «обычных» одесситов, преимущественно евреев, успевших понять, что единственной властью, при которой они не только могут чувствовать себя в безопасности, но и рассчитывать на какую-нибудь карьеру, является власть советская.
Дезертирство также не являлось какой-либо спецификой полка Мишки Япончика. Оно носило в годы Гражданской войны массовый характер, и общее число дезертиров в Красной армии в 1918—1920 годах составило около четырёх миллионов человек.
Заметим, что Винницкий, «молодой человек с почти детским взглядом», был на самом деле жестоким убийцей, на совести которого немало погубленных жизней. Этот защитник евреев, сформировавший боевую дружину для борьбы с погромщиками, без колебаний расправлялся с единоверцами. 30 мая 1919 года в «Известиях Одесского совета рабочих депутатов» появилось письмо Мишки Япончика, в котором он сообщал «городу и миру» о своей революционной деятельности, отвергал обвинения в бандитизме и, в частности, писал: «Я лично всей душой буду рад, когда кто-нибудь из рабочих и крестьян отзовётся и скажет, что мною был обижен. Заранее знаю, что такого человека не найдётся.
Что касается буржуазии, то если мною предпринимались активные действия против нея, то этого, я думаю, никто из рабочих и крестьян не поставит мне в вину. Потому что буржуазия, привыкшая грабить бедняков, сделала меня грабителем ея, но именем такого грабителя я горжусь, и покуда моя голова на плечах, для капиталистов и врагов народа буду всегда грозой».
Винницкий проявил себя толковым и смелым командиром. В первой же боевой операции 54-й Украинский Советский полк, используя своё преимущество в огневой мощи (в полку насчитывалось около 40 пулемётов), «совершил удачную атаку при помощи ручных бомб», обратив петлюровцев в бегство.
Однако ночью, по словам комиссара дивизии, «на полк напал панический страх, и он побежал». Всё это выглядит весьма странно. После успешно проведённого боя вдруг запаниковать и уехать… Концы с концами не сходятся. Одесский историк Игорь Шкляев предполагает, что «вероятно, мы имеем дело с умело проведённой провокацией, вынудившей личный состав полка, состоявшего только из жителей Одессы, бросить всё и отправиться в родной город».
Как бы то ни было, Мишка Япончик вместе со своим штабом, захватив на станции Бирзула паровоз с классным вагоном, также направился к Одессе. Выяснив путь следования эшелона, было решено перехватить его в Вознесенске. Туда были переброшены отряды одесских коммунистов и конники начальника вознесенского боевого участка Никифора Урсулова (Урсуляка), который, по некоторым воспоминаниям, расстрелял Мишку Япончика. Была убита также его жена Лиза.
Впрочем, и в истории гибели Япончика всё довольно зыбко. По-видимому, наиболее достоверная версия приведена в докладе уездного военного комиссара Синякова одесскому окружному комиссару по военным делам: «4-го сего августа я получил распоряжение со станции Помошной от командующего внутренним фронтом товарища Кругляка задержать до особого распоряжения прибывающего с эшелоном командира 54-го стрелкового советского украинского полка Митьку (так!) Японца… Ожидаемый эшелон был остановлен за семафором. К остановленному эшелону я прибыл вместе с военруком, секретарём и командиром дивизиона и потребовал немедленной явки ко мне Митьки Японца, что и было исполнено. По прибытии Японца я объявил его арестованным и потребовал от него оружие, но он сдать оружие отказался, после чего я приказал отобрать оружие силой. В это время, когда было приступлено к обезоруживанию, Япончик пытался бежать, оказал сопротивление, ввиду чего и был убит выстрелом из револьвера командиром дивизиона. Отряд Японца в числе 116 человек арестован и отправлен под конвоем на работы на огородные организации».
Хоронить Михаила Винницкого собрались, по преданию, все евреи Вознесенска, было много приезжих из Одессы. Знаменитого бандита отпевал не менее знаменитый кантор хоральной синагоги Пиня Миньковский и певчие — солисты прославленного одесского оперного театра.
Так закончилась земная жизнь Михаила Винницкого, известного более как Мишка Японец. Чтобы через два года возобновиться в литературе, а затем и в кино — под псевдонимом Беня Крик.
Автор — доктор исторических наук, профессор Высшей школы экономики