«Наконец, как бешеные животные. они бросились к стоявшему на площади дому, в котором был недавно устроен госпиталь. В один момент эти несчастные наполнили дом, они верили в отравление и с пеной у рта искали жертв, окна были разбиты на тысячи кусков, мебель выброшена на улицу, больные изгнаны из дома, умирающих бросили на мостовой, бедных служителей госпиталя и санитаров избили и преследовали, наконец, врачей гнали с этажа на этаж и убивали со всей жестокостью бредового ослепления», — описывал события в столице Российской империи в июне 1831 года руководитель III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии Александр Бенкендорф. Эпидемия холеры, охватившая империю в эти годы и унесшая тысячи жизней, стала серьёзной проверкой для Николая I и всей империи в целом.
Первое знакомство России с холерой
До 19-го века холера не распространялась за пределы Азии: основные вспышки происходили на территории Индостана. Отдельные случаи заболевания, конечно, происходили и в Европе, иначе бы о ней не знал Гиппократ, оставивший описания недуга, но до массовых заражений дело не доходило. Эпидемиологическая обстановка изменилась в 1817 году — исследователи считают, что это было связано с климатическими изменениями, характеризовавшимися сильным похолоданием в 1816 году и извержением вулкана Тамбора в Индонезии, что привело к мутации возбудителя болезни. «Благодаря» британским кораблям и солдатам холера распространилась на Ближний Восток, и уже в 1823 году с ней столкнулась Российская империя.
Сначала в Баку, а затем в Астрахани и Оренбурге были зафиксированы первые случаи неизвестной доселе болезни. Правительство в Петербурге обратило внимание на эти факты и прислало в подкрепление местным врачам специалистов. Кроме того, учёный секретарь Медицинского совета МВД Семён Гаевский, изучив публикации английских коллег, разработал ряд мер по борьбе с холерой: помимо прочего, в них входил жёсткий карантин. Однако количество заражений и смертей, как и скоротечность вспышки, не убедили астраханских чиновников в целесообразности соблюдения разработанных в Петербурге мероприятий. С 24 сентября по 4 октября 1823 года, по официальным данным, холерой заболели 392 человека, из которых скончались 205.
Врачи из Астрахани не поверили, что столкнулись с «индийским» недугом. Они рапортовали в Петербург: «доказательств, что она [болезнь] занесена из других стран нет, а потому врачебная управа предполагает, что она произошла от необыкновенных перемен погоды».
«Грустное и тягостное существование»
«Необыкновенные перемены погоды», судя по всему, повторились уже через семь лет. В 1826 году в Индии произошла новая вспышка болезни — холера стала стремительно распространяться по Средней Азии и достигла Бухарского эмирата. Под угрозой оказались пограничные губернии Российской империи — ведь караваны торговцев могли занести заразу. Одновременно холера шла и через Иран (оттуда как раз возвращались русские войска после войны), угрожая Закавказью и волжским городам.
Чиновникам и врачам на границе предписывалось проверять торговые караваны на наличие заболевших, однако это не спасло от попадания холеры в Россию: уже в 1829 года первые случаи заражения зафиксировали в Оренбурге. И администрация города, и врачи не знали, как лучше бороться с болезнью: карантин то вводился, то отменялся, а учёные мужи спорили друг с другом относительно способов распространения. Одни утверждали, что заразиться можно лишь при контакте с больным или через его вещи, другие — что холера распространяется по воздуху. Эти факторы вкупе с попустительством на местах (карантинные меры, если и вводились, то иногда соблюдались нестрого) стали причиной распространения болезни в другие губернии. Власти, несмотря на тысячи заболевших, не отнеслись к угрозе серьёзно.
Ситуация изменилась уже в следующем, 1830 году. Холера стремительно «поглощала» губернию за губернией в Поволжье, пока, наконец, не появилась в Москве, где развернулась на полную силу. Осенью 1830 и весной 1831 года от болезни скончалось около 5 тыс. человек, несмотря на жёсткий карантин, введённый властями. В бывшую столицу прибыл даже сам император Николай I с ревизией: он посетил созданные на скорую руку холерные больницы и проинспектировал войска, оцепившие город. Очевидцы впоследствии вспоминали: «С болью в душе вспоминаешь теперь тогдашнее грустное и тягостное существование наше. Из шумной весёлой столицы Москва внезапно превратилась в пустынный, безлюдный город».
В конце 1830 года эпидемия стала постепенно утихать. Однако отступление предваряло лишь очередную волну, которая не заставила себя долго ждать. Летом следующего года холера достигла Санкт-Петербурга и развернулась до поистине ужасающих масштабов, которые усугублялись царившей в городе антисанитарией и отсутствием канализации. Подливала масла в огонь и чрезвычайно жёсткие действия властей, которые сгребали в холерные больницы почти всех подозрительных лиц, которые часто бежали из мест своего «заточения» уже заражёнными.
Русский бунт
Во многом именно власти невольно допустили стремительное распространение болезни по стране. Население было недовольно мерами, вводимыми из Петербурга: жёсткий карантин и фактическое закрытие городов заморозили торговлю, там заканчивалось продовольствие, а очереди из торговцев провоцировали новые заражения. Некоторые из них за небольшую плату умудрялись проникать в закрытые города, что тоже не способствовало борьбе с болезнью. Случалось и обратное: власти буквально насильно забирали на лечение людей, которые казались им заражёнными. «…достаточно было быть под хмельком или присесть у ворот, у забора, на тумбу, чтобы, не слушая никаких объяснений, полицейские хватали и отвозили в больницу, где несчастного ждала зараза — если он был здоров и почти неизбежная смерть, если он был болен…»
Эти меры не пользовались популярностью у населения: более того, по городам, в том числе и в столице, поползли слухи о том, что простых людей травят не то немцы, не то французы. Выдвигались даже предположение, что холеру на Россию «навели» поляки (как раз в это время царская армия подавляла революционные выступления в западных владениях). В личных письмах люди сообщали друг другу: «попы уже не хоронят, и все лекаря в рогатках как скот валят в ямы, чтобы звания не было холеры; это видно Польша подкупила докторов так морить».
Недоверие к властям и распространение теорий заговора вместе с ухудшавшимся материальным и продовольственным положением стали причиной разразившихся во время эпидемии «холерных бунтов», которые наблюдались почти по всей стране: от Севастополя до Санкт-Петербурга. Разъярённые толпы вламывались во временные больницы и громили их, иногда доставалось и врачам, которых подозревали в том, что они намеренно отравляют народ. Власти реагировали на такие акции весьма жёстко: в провинциях против бунтовщиков отправляли войска, которые силой добивались подчинения.
Опасная ситуация сложилась летом 1831 года в Санкт-Петербурге, где 22 июня состоялся свой «холерный бунт». Толпа начала громить самый крупный холерный госпиталь города, располагавшийся на Сенной площади. Против горожан кинули войсковые части, которые смогли вразумить особо буйных, а позднее к народу прибыл и сам император: волнения в непосредственной близости от центра принятия решений могли вылиться во что-то страшное — а революций Николай не любил. По воспоминаниям Бенкендорфа, царь вышел к толпе: «…вы подражаете французам и полякам; вы забыли ваш долг покорности мне; я сумею привести вас к порядку и наказать виновных. За ваше поведение в ответе перед Богом — я». После этого толпа опустилась на колени перед самодержцем, а беспорядки прекратились.
Холера отступает — но ненадолго
1831 год стал самым смертоносным: по официальным подсчётам, холера унесла жизни почти 200 тыс. человек по всей стране. Жизнь в империи буквально замерла — те, у кого были средства, предпочитали уезжать из крупных городов для того, чтобы переждать лихие дни в удалении от других людей. Другие же остались в местах своего временного пребывания в силу обстоятельств. Так произошло, например, с Александром Пушкиным, который из-за холеры остался осенью 1830 года на несколько месяцев в селе Болдино, где очень плодотворно поработал.
Уже в 1832 году холера стала постепенно покидать пределы России — болезнь перенеслась в западные губернии и Европу. Там эпидемия продлится ещё несколько лет. Случаи заражения случались и в империи, но в количественном отношении они на порядок уступали масштабам 1831 года.
Столкновение со смертоносной гостьей из Индии подстегнуло отечественную медицинскую науку. Русские врачи далеко продвинулись в исследовании холеры, точно определив способ распространения заразы. Тем не менее опыт 1830-х гг. не помог России до и во время Крымской войны, которая совпала с новой эпидемией, поразившей весь мир. В эти годы холера унесёт в империи жизни почти миллиона человек — в четыре раза больше, чем за 20 лет до этого.