Как по нотам
27 октября 1930 года ТАСС сообщило советским гражданам о большом успехе ОГПУ: раскрыт заговор «Промпартии» — группы учёных и инженеров, которые планировали с помощью вредительства создать экономический кризис к началу французской интервенции. Меньше чем через месяц состоялся и публичный суд. В ходе процесса «Промпартии» (25 ноября — 7 декабря 1930 г.) на скамье подсудимых оказалось 8 человек, управленцев из ВСНХ и Госплана:
- лидер заговора Л. К. Рамзин, профессор МВТУ, директор Теплотехнического института, инженер и теплофизик с мировым именем
- И. А. Калинников, зампредседателя промышленной секции Госплана, профессор Военно-воздушной академии, бывший ректор МВТУ
- В. А. Ларичев, инженер и глава топливной секции Госплана
- Н. Ф. Чарновский, профессор, председатель научно-технического совета ВСНХ, зампредседателя Научно-технического совета машиностроения
- А. А. Федотов, профессор технических вузов, глава коллегии Научно-исследовательского текстильного института
- С. В. Куприянов, инженер-механик, техдиректор оргтекстиля ВСНХ
- В. И. Очкин, учёный секретарь Теплотехнического института, глава отдела научно-исследовательского сектора ВСНХ
- К. В. Ситнин, инженер Всесоюзного текстильного синдиката
Всех их арестовали весной-летом 1930 г. и сначала обвинили во «вредительстве». Затем подследственные дали признательные показания. Чекисты и суд установили: в ходе заграничные командировок Рамзин и его подельники установили связь с белой эмиграцией и через французских агентов — с бывшим премьер-министром Р. Пуанкаре и министром иностранных дел А. Брианом; затем на полученные от них деньги (более 400 тыс. рублей) начали вредительство в промышленности путём неверного планирования её развития (в том числе в нефтяной, угольной, металлической отраслях и в энергетике) и занимались шпионажем; более того, участники нелегальной «Промышленной партии» проникли во власть: оказывали влияние на коммунистов «правого уклона» в партии, контактировали с ними и планировали серию покушений на верхушку ВКП (б), включая самого И. В. Сталина. Ну, и наконец, они изменники — рассчитывали ослабить советскую власть и подготовить серию диверсий на объектах военного значения к началу французской интервенции. И всё — ради свержения Советов и установления буржуазно-демократической республики.
Все 8 подсудимых признали свою вину в преступлениях, предусмотренных ст. 58 УК РСФСР — шпионаж, «сношения в контрреволюционных целях с иностранным государством»
Уже тогда у многих людей, знавших обвиняемых как заслуженных учёных и крупных организаторов, не было сомнений, что дело «Промпартии» — сфабрикованное. В последние годы Советского Союза это стало общеизвестным: в 1989 г. все фигуранты дела были реабилитированы; признания они давали после «обработки», под давлением и из страха за своих близких. Никакой «Промпартии» и её заговора не существовало, а Франция интервенцию не планировала.
Для чего спектакль
Дело «Промпартии» стало не первым и не последним подобным процессом. Такие суды (с фальшивыми преступлениями, сфабрикованными доказательствами и громкими признаниями) начались после прихода к власти Сталина. Уже отгремело «вредительское» «Шахтинское дело» (1928), впереди были «меньшевистский» (1931) и Большие Московские процессы (1936 — 1938).
Тот факт, что вдохновителем дела был лично И. В. Сталин, который руководил им через В. М. Молотова и шефа ОГПУ В. Р. Менжинского, установил историк О. В. Хлевнюк. Генсек сам указывал следователям, как и кого допрашивать и какие показания надо получить. Возникает логичный вопрос — зачем?
Историк С. А. Красильников, который исследовал массив документов, связанных с делом «Промпартии» (ссылка на его работу в конце статьи), пришёл к выводу, что эти процессы «функционально имели ярко выраженный мобилизационный характер». То есть — они служили укреплению власти Сталина и его окружения. Во-первых, суд был частью конфликта дореволюционной технической интеллигенции и партии; власть чётко давала понять, что учёные должны проявлять безусловную лояльность партийной верхушке, что старая интеллигенция должна забыть контрреволюционные мысли и с полной отдачей работать на благо социализма. Во-вторых, процесс служил пропагандистским целям; пропаганда демонстрировала, что власть успешно борется с угрозой военной интервенции и «пятой колонной» — террористами и шпионами (а значит, партию в её борьбе надо активно поддерживать — для чего по стране прошла серия митингов; разумеется, на местах подмечали тех, кто недостаточно активно в них участвовал). Дело «Промпартии» дискредитировало внутрипартийную оппозицию, так называемых «правоуклонистов». Сталин получил предлог для расправы с потенциальными политическими конкурентами и прежде всего с «бухаринцами» — раз они якобы оказались под влиянием заговорщиков, их следует удалить с ответственных постов в государстве и партии. Сразу после процесса председатель правительства А. И. Рыков отправился в отставку и был исключён из Политбюро; под удар попал и Н. И. Бухарин, член Президиума ВСНХ. С обоими Сталин покончил позднее, в 1938 г., а пока сделал к этому первый шаг, выбил из-под них опору.
На этом фоне внешнеполитические задачи процесса имели меньшее значение — Францию как источник мнимой угрозы интервенции Сталин выбрал потому, что эта страна была центром русской эмиграции, а кроме того, с ней у СССР в тот момент шёл торговый конфликт.
Несчастливая концовка
Последствия суда для советской экономики были таковы, что следовало бы обвинить во вредительстве самого Сталина. На процессе обвиняемые назвали множество имён якобы вовлечённых в «Промпартию» людей, в списке ОГПУ значилось почти 2 тыс. человек (из них 80 профессоров), которых затем в течение полутора лет подвергали арестам, проверкам и перетасовке по разным институтам и предприятиям в Москве, Ленинграде Киеве, Харькове и других промышленных центрах. Многие КБ и НИИ лишились своих сотрудников, вынуждены были прекратить или затормозить работу по важным проектам. Среди осуждённых или подследственных оказались члены-корреспонденты АН СССР и будущие академики (например, полтора года провёл в тюрьме Н. А, Доллежаль, разработчик реактора первой в мире АЭС; выпустили его без предъявления обвинений). Это нанесло стране урон, который невозможно точно оценить — ясно, что погубленное время и жизни сотен учёных и инженеров стоят очень дорого. По сравнению с этим тот факт, что из-за процесса «Промпартии» несколько лет оставались напряжёнными советско-французские отношения, — мелочи.
Судьбы половины осуждённых на процессе «Промпартии» сложились трагически. Чарновский, Куприянов и Калинников были расстреляны в годы Большого террора. Федотов скончался вскоре после суда: уже слабый здоровьем, он едва перенёс процесс. «Главу заговора» Рамзина, который давал особенно «щедрые» показания, в 1936 г. амнистировали; в заключении продолжал исследовательскую работу, в 1943 г. удостоился Сталинской премии, что весьма удивительно, учитывая, что он якобы готовил покушение на Сталина. По этой причине Рамзина считали провокатором, подельником чекистов. Многие знакомые и коллеги не подавали ему руки, а академики АН СССР при тайном голосовании отказались избрать его в свои ряды. Ларичев и Очкин работали с Рамзиным и выжили.
С помощью дела «Промпартии» Сталин по-своему решил текущие политические задачи и отработал сценарий, по которому через несколько лет расправился и с другими своими противниками.