Князь, собирающий Русь
Детство русских князей было недолгим. Взрослая жизнь Дмитрия Ивановича, наследника великокняжеского Московского престола, началась в девятилетнем возрасте, когда погиб его отец. И буквально сразу мальчик попал в такую пучину событий, что выбраться из нее ему удалось не сразу.
Не считая Москвы, на великое княжение претендовали два сильных престола: Суздаль под началом князя Дмитрия Константиновича и Тверь, возглавляемая князем Михаилом Александровичем. Ярлык же на великое княжение выдавала Орда, а вместе с ним и право сбора денег для ханов со всей Руси. Однако в Орде ситуация внезапно изменилась. В ней случилось то, что позже получило название «великая замятня», или «великая смута». За примерно два десятилетия сменилось двадцать пять ханов. Один правитель мог выдать ярлык одному князю, другой — другому. Если раньше единая Орда была гарантией относительной стабильности (плати да плати ей «выход», своеобразный налог), то теперь хан мог править всего лишь несколько месяцев, и договариваться с ним было крайне рискованно.
Дмитрию Ивановичу повезло. Рядом с ним, малолетним московским князем, в это непростое время оказался выдающийся наставник и фактический соправитель — митрополит Алексий. Именно он посоветовал своему воспитаннику набраться терпения и сгоряча не хвататься за меч, когда ханская ставка отдала великое княжение Дмитрию Суздальскому. Вместе с подопечным святитель Алексий отправился в Сарай, столицу Орды, где щедро одарил хана Мурада, одного из нескольких претендентов на престол. Когда тот стал первым человеком в степи, то первым человеком на Руси он сделал тринадцатилетнего Московского князя. Примечательно, что с тех пор великое княжение больше никогда не уходило из рук ни Дмитрия Ивановича, ни его потомков.
Белокаменный Кремль
Став московским правителем, Дмитрий Иванович сделал большой шаг к примирению со своими старыми противниками: он женился на дочери Дмитрия Суздальского Евдокии и выкупил из ордынского плена Ивана, сына правителя Твери. Желание и умение бескровно решать политические задачи стали отличительной чертой великого князя.
Еще одной немаловажной заслугой Дмитрия Ивановича явилось обнесение Москвы каменной стеной. Сегодня, возможно, это достижение покажется незначительным, но в те годы любое каменное строительство требовало колоссальных расходов. К тому же ханы запрещали возведение любых крепостей (исключение составляли лишь деревянные), поскольку в случае осады их тяжело было брать. Однако москвичи сумели воспользоваться смутой в Орде, и с тех пор их столицу все чаще стали именовать «белокаменной».
В 1368 году, буквально в год окончания строительства, Москва «перенесла» «первую Литовщину». Ольгерд Литовский неожиданно разорил обширные земли. «Прежде такого великого зла Москве от Литвы не бывало на Руси, разве что от татар бывало», — отмечал летописец. Однако саму «белокаменную» литовский князь не решился штурмовать — каменная постройка Дмитрия Ивановича была ему не по зубам.
Донской — имя, ставшее символом ратной доблести
Как бы то ни было, но главным направлением в политике великого князя по-прежнему оставалось южное. Он смог договориться со степью, существенно снизил размер «выхода». Но беклярбек Мамай не успокоился — он снова потребовал дани. Причем самой высокой. И тогда Дмитрий Иванович решил встретиться с врагом на поле брани. Куликовская битва, о которой так поэтично отозвался Николай Гумилев: «На Куликово поле пошли рати москвичей, владимирцев, суздальцев…, а вернулась рать русских…», навсегда вписала имя великого князя в историю. Он стал Дмитрием Донским.
Победа на Дону произвела настоящий переворот в сознании. Она дала русскому народу уверенность в том, что Орду можно победить, что сила ее не вечна. Но для этого нужно поддерживать Москву, сохранять единство. Василий Осипович Ключевский, характеризуя историческое значение Куликовской битвы и, как следствие, роль в ней Дмитрия Донского, писал: «Московское государство родилось на Куликовом поле, а не в скопидомном сундуке Ивана Калиты».