Пётр Салтыков — представитель знатной фамилии
Пётр Васильевич Салтыков — представитель славного рода, в котором были и царица Прасковья Фёдоровна, жена царя Иоанна Алексеевича, и Пётр Михайлович Салтыков — троюродный брат царя Алексея Михайловича и глава многих приказов, и Василий Фёдорович Салтыков — генерал-аншеф, генерал-полицмейстер Петербурга. Сыном последнего и был наш главный герой. Кстати, его мать принадлежала к роду Голицыных, не менее знатному и славному.
Пётр Салтыков родился в 1724 году, при дворе имел чин камергера, который объединял обязанности ушедших в прошлое стряпчего с ключом, комнатного стольника и спальника. Чин был высокий и приравнивался к генеральскому, при дворе камергеры играли большую роль и входили в круг придворных, приближённых к августейшим особам. Настолько приближённых, что родной брат нашего героя — Сергей Васильевич Салтыков — был одним из первых фаворитов будущей Екатерины II и, как говорили, отцом Павла I (современные генетические экспертизы эту версию опровергли практически на 100%).
Надо сказать, что из трёх сыновей (а у Петра и Сергея был ещё младший брат Александр) Василий Фёдорович в старости больше всего рассчитывал на старшего, Петра. Он, кстати, мог составить неплохую партию — на протяжении нескольких лет Пётр Салтыков числился женихом герцогини Курляндской, единственной дочери Бирона. Свадьба эта, правда, не состоялась, и Пётр Васильевич женился на княжне Марии Солнцевой-Засекиной. Семейная жизнь, как бы мы сейчас сказали, не задалась у супругов с самого начала.
Салтыков говорил, что к своей супруге испытывал отвращение. Мария Фёдоровна, по его словам, везде наговаривала на мужа. Ситуация стала для Петра Васильевича невыносимой, и он решил, что лучшее решение — это колдовство. С его помощью он хотел избавиться разом от жены, тёщи, а заодно добиться расположения императрицы Елизаветы Петровны и получить от неё разрешение жить в Москве. Начались поиски колдуна.
Колдовство: грех или преступление?
Борьба с колдунами в России то уходила на второй, третий или даже десятый план, то обострялась вместе с борьбой за церковное благочестие. Ведь колдовством зачастую объявлялись или ереси, или пережитки язычества, которые прочно вошли в быт.
К примеру, в 1648 году увидел свет царский указ о запрещении скоморошьих игрищ, языческих обрядов и суеверий. В нём наравне с «непристойными игрищами» и гуляниями осуждалось и чародейство. В 1655 году государь Алексей Михайлович направил архимандриту Горицкого монастыря Гермогену указ, в котором особо указал, что в Переславле-Залесском, то есть совсем близко к Москве, спокойно действуют «чародеи, волхвы и бабы богомерзкие». В основном речь шла, конечно, о разного рода знахарях.
А вот стольник и воевода Андрей Ильич Безобразов поплатился за веру в колдовство жизнью. В 1689 году он обращался к колдунам с просьбой поворожить на получение милостей у молодого царя Петра. Ворожеи воеводу оговорили, сказав, что он просил их молодого царя извести, и в 1690 году Безобразова казнили.
Как мы видим, часто колдовство давало совсем не тот результат, который ожидался. Так, в 1753 году в Москве жена камердинера Степана Карновича стала болеть. Провели расследование и выяснили, что дворовый Григорий Фадеев ворожил, чтобы «госпожа ево с ним жила блудно». Результата не достиг, а госпожу колдовскими солями чуть не уморил.
Примерно тогда же Санкт-Петербургская духовная консистория разбирала дело о «наказании за ворожбу Антона Баженова, дворового человека Дементия Матвеева». Что примечательно, ворожил он не для себя, а для других, в основном для женщин.
Если в 17-м веке за колдовство можно было серьёзно поплатиться, то при Елизавете Петровне положение изменилось. Она относилась к такого рода преступлениям снисходительно, видя в них не злой умысел, а глупость. И наказывала всё чаще не смертью, а церковным покаянием.
Кстати, о глупости. Упомянем лишь одну небольшую деталь. Екатерина II писала о нашем герое Петре Салтыкове в своих записках: «Это был дурак в полном смысле слова, у него была самая глупая физиономия, какую я только видела в моей жизни. Большие неподвижные глаза, вздёрнутый нос и всегда полуоткрытый рот; при этом он был сплетник первого рода».
Чёрная магия: травы, корешки и наговоры
Салтыков поручил своему крепостному Василию Козловскому, а также управляющим имениями Толмачёву и Антонову найти ворожей и колдунов. В итоге для него отыскали 5 мужчин и 2 женщин. Отбор проводили тщательно, в том числе присылали кандидатов из Малороссии, где у Салтыкова тоже были имения. В основном это были травники и лекари, правда, некоторые лечили «с наговором», но и в этом большого преступления не было.
Отыскав, как ему казалось, достойных исполнителей, Салтыков приступил к воплощению своего замысла. Первое, что он хотел, — извести жену. Деревенский знахарь и коновал Трофим Жеребец вызвался помочь, составил травяной сбор и велел дать жене выпить с квасом. Эти же травы надо было рассыпать вокруг дома тёщи Салтыкова, что тоже якобы было верным средством, чтобы извести родственницу. Правда, дворовый испугался и травы сыпать не стал.
Другой ведун по имени Игнатий Никитин составил сбор трав, который должен был вызвать расположение императрицы к Салтыкову. Их надо было рассыпать во дворце, добавить ещё парочку магических действий, и тогда государыня проявила бы милость.
Волшебство эффекта не дало, и Салтыков продолжил попытки. Следующий колдун дал ему травы, чтобы носить в башмаке — без результата. Другие ведуны велели носить на шее корешок и кусочек воска — тоже не помогло.
Всё закончилось тем, что в 1758 году на Салтыкова донёс его же «подельник» — управляющий Толмачёв. Он испугался того, что ворожба проводилась в императорском дворце, а значит, речь шла о государственном преступлении. После этого дело начало раскручиваться, причастных арестовали, и никто из них особенно не запирался: документов об этом деле сохранилось множество.
Екатерина II — окончательное решение императрицы
Следствие шло быстро, и в конце 1758 года суд вынес решение: все колдуны и ворожеи были отправлены или в ссылку, или на работы в монастыри, или в солдаты. Двое, правда, умерли во время следствия.
Самого Салтыкова отправили в Соловецкий монастырь и заточили в тюрьму, передав имение жене и его малолетнему сыну Василию. Мария Фёдоровна оказалась женщиной деловой, сумела расплатиться с долгами и даже выкупить заложенные мужем драгоценности. Пётр III, решив облегчить судьбу вельможи, разрешил Салтыкову вернуться в одну из принадлежавших ему деревень. Там наш герой взялся за старое и опять нашёл колдунью, которая провела обряд, дабы новая императрица проявила к Салтыкову благосклонность. Опять последовал донос, после чего Екатерина II повелела колдунью наказать, а «арестанту Петру Салтыкову нашим указом объявить, чтоб он, чувствуя в преступлениях своих угрызения в совести, жил тихо и спокойно, прося Бога о прощении грехов своих». Что и было учинено.