В жаркие августовские дни 1916 года они добрались до Бузулукского уезда, где скопилось очень много беженцев из Польши, оставивших свои края из-за войны. Именно в это регионе Российской империи англичане решили помогать людям, оставившим свои дома на западе страны. Двое из этой группы, Флоренс Барроу и Анита Уэллс, прихватив с собой переводчика, отправились по деревням, встречаться с многочисленными беженцами. Ко всем трудностям англичан добавлялась ещё одна — невозможность общаться с людьми напрямую. Вместе с Барроу и Уэллс поехала русская, Ксения Жукова, она-то и переводила англичанкам все бесконечные невесёлые истории — о том, как дома были разрушены, а близкие погибли, о бесконечных скитаниях, о болезнях и страданиях. Приезд этих иностранцев, то, как они часами сидели в набитых людьми избах, и слушали, слушали, — даже это действовало успокоительно на несчастных беженцев, выброшенных в бескрайние просторы полей и степей Бузулукского уезда.
Первым местом работы Флоренс Барроу стал так называемый Могутовский дом — приют для детей беженцев, открытый квакерами в селе Могутово — на краю Бузулукского бора — в пустом особняке имения табачного купца. К концу августа 1916 года в усадьбе был завершён ремонт, и после этого в Могутово прибыли англичане доктор Меннинг с медсестрой Морган. Вскоре в приюте разместили первую партию детей. Флоренс Барроу отвечала за отбор первых обитателей могутовского приюта, и это оказалось непростым делом. Как писала в своей книге Риченда Скотт, люди с подозрением отнеслись как к идее детского дома, так и к самим квакерам, внезапно появившимся в этих краях. «Кто такие эти англичане? Они, вообще, наши? Они нашу религию и нашу церковь-то уважают ли»? Слухи росли как снежный ком. И слухи эти были один нелепее другого: квакеры приехали сюда шпионить и следить за беженцами, квакеры заставят детей пахать с утра до ночи, сделают из них рабов, или обратят деток в католичество.
Через какое-то время Флоренс едет работать в Андреевку, где она трудится в восстановленной квакерами больнице: там она проводит зиму 1916−1917 г. г. оттуда она посылала домой письма с подробными рассказами о своей жизни в глухомани Самарской губернии, в Бузулукском уезде. В конверты она вкладывала открытки с картинками русского быта, советовала всем читать Льва Толстого.
В мае 1917 Флоренс Барроу, возвращается из Андреевки в Могутово. С этого момента и до самого своего отъезда в Англию в марте 1918, она заведовала всей работой Могутовского дома. К ней на помощь была отправлена из Богдановки Анни Уэллс. Кроме них в Могутово переехали Филлис Болл, Чарльз Коллс и Грегори Уэлч. Переводчиком была всё та же Ксения Жукова.
Обновлённая квакерская команда продолжила начатое дело, наводя чистоту и воспитывая у приютских детей любовь к труду и учёбе, прививая хорошие манеры. Буквально все обожали Флоренс Барроу за её способность привносить спокойствие повсюду, где бы она не появлялась. Дети её уважали, коллеги — восхищались. Как справедливо отметил потом глава квакерской миссии Теодор Ригг, «она олицетворяла дух квакеров, отличалась упорством в делах, и была наделена практическими талантами».
Вскоре в Могутово приезжают американки Лидия Льюис и Ненси Бабб: Ненси будет ассистенткой у английского врача Джона Рикмана в поликлинике, а мисс Льюис будет отвечать за истории болезней и помогать Флоренс Барроу. Лидия Льюис вскоре выйдет замуж за Джона Рикмана, зарегистрировав свой брак в Бузулукском Совдепе. Ненси Бабб уедет из России в 1919, чтобы вернуться снова в 1920, и проработать в Бузулкском уезде 7 лет.
Флоренс Барроу вернулась в Англию в начале марта 1918 года, ещё до того, как было решено закрыть дом в Могутово. Начавшаяся Гражданская войны вынудила английских и американских квакеров покинуть Бузулукский уезд.
Все они, включая Флоренс Барроу оставили добрые воспоминания о России в своих сердцах, и открытки идиллических видов русской деревни ещё долго напоминали дочке мэра Бирмингема о далёких заснеженных степях и о тех людях, которым она помогла.