Субкультура Западной Германии 1980-х годов — это целая жизненная философия, приверженцы которой обитали в сквотах, дразнили полицию, проводили агрессивные акции и — самое главное — много экспериментировали с музыкой. Поколение, не знавшее войны, не принимало навязываемую ему ответственность за мировую катастрофу: «Мы — это мы, а не кто-то другой».
Как вспоминала Беата Бартель, участница группы «Malaria!», «в Западном Берлине всё происходило в одних и тех же местах — в Кройцберге, Шёнеберге и Шарлоттенбурге». Именно здесь и сосредоточился немецкий андеграунд. Берлинская стена воспринималась неформалами скорее как арт-объект: она не могла стать препятствием для музыки «новой немецкой волны», или Neue Deutsche Welle.
Не всем берлинским неформалам нравилось причисление к панкам. Это слово подходит американцам или англичанам, но в Германии делалось нечто другое: «музыка неуполномоченных» не просто дерзко звучала, она и создавалась необычно — звуками дрели, молотка, напильника, увенчиваясь криком или шёпотом. В успехе этих комбинаций и заключалась «гениальность» немецких «дилетантов»: так, с 1981 года после фестиваля «Geniale Dilletanten» (почти одноимённого, если бы не нарочно допущенная ошибка) стало называться арт-движение, куда влились Einstuerzende Neubauten («Обрушающиеся новостройки»), Die Tödliche Doris («Смертельная Дорис»), Deutsch-Amerikanische Freundschaft («Немецко-американская дружба»), Der Plan («План»), Freiwillige Selbstkontrolle («Добровольный самоконтроль»), Palais Schaumburg («Дворец Шаумбург») и Ornament und Verbrechen («Орнамент и преступление»).
Из Берлина субкультура распространилась по всей Западной Германии: открывались студии, клубы, бары. Например, в Дюссельдорфе заветным местом панк-тусовок стал Ratinger Hof, в Нойсе — бар Okie Dokie. Но самым «злачным» был, конечно, сам Западный Берлин: ресторан Kumpelnest, клуб Risiko и легендарный бар SO36. Цифра 36 в его названии указывает на почтовый индекс, а в SO зашифровано слово «südost» (юго-восток), указывающее на расположение заведения.
Что касается неформального имиджа, то и здесь «гениальный» Западный Берлин проявил себя: Гудрун Гут и Беате Бартель из Malaria! открыли свой магазин на Гольцштрассе. «Мы продавали обувь и футболки из Нью-Йорка, подержанную одежду берлинских дизайнеров, таких как Клаудия Шкода и Сюзанна Вибе — их вещи у нас были на заказ. Вольфганг Мюллер продал свои фэнзины. Из чистой скуки я поставила вязальную машинку и начала выпускать собственный трикотаж — много серого и цветов, которые не сочетались между собой, со странными узорами; простые подолы, бахрома и популярные разноцветные трикотажные брюки для мужчин».
К заслугам представителей «новой немецкой волны» причисляют то, что песни их чаще всего звучали на родном немецком языке, а не на английском, уже тогда набиравшем популярность. Malaria! в одном из интервью как-то признались, что попросту не знали английского тогда. На широкую известность они не рассчитывали, потому и не подстраивались под мировую аудиторию: «У нас не было бизнес-стратегии или чего-то подобного, как в Англии, где поп-музыка завоевывала мир». Первой немецкоязычной звездой, чья популярность вышла далеко за пределы Германии, стала «мать немецкого панка» Нина Хаген.
Xmal Deutschland, Mania D, превратившаяся потом в Malaria!, — группы, в которых бал правили девушки. Знаковая фигура «гениальных дилетантов» — Гудрун Гут, она же играла в первом составе Einstürzende Neubauten, а потом стала солисткой Mania D и Malaria!
Пожалуй, самый правоверный панк среди «гениальных дилетантов» — Бликса Баргельд, лидер Einstürzende Neubauten. В 10 классе он был исключён из школы за поджог, да ещё и лишён права продолжить обучение в школах Западного Берлина. Однако это не помешало ему стать в будущем профессором венской Академии изобразительных искусств. Своё настоящее имя — Кристиан Эммерих — он заменил на псевдоним, который позаимствовал у… фломастера Blixa Color. Но фамилию всё же взял новую — Баргельд: с одном стороны, звучит эпатажно, ведь в немецком языке это слово означает «наличные», с другой, — почтил память дадаиста-авангардиста Йоханнеса Теодора Бааргельда.
