Как ни удивительно, но события, которые чуть не привели к кардинальной перемене в жизни всех французов, начались из-за того, что мужские и женские общежития в Нантере были открыты лишь для представителей соответствующего пола. Конечно, студентов не устраивали и условия жизни в целом, им не нравились состояние университета и методика преподавания, да и многие молодые французы хотели изучать на лекциях Маркса и Сартра. Но запрет на посещения стал последней каплей, а потому разозлённые студенты оккупировали административные здания.
Студенческие забастовки и акции продолжились, молодые люди всё чаще дрались с полицией, кто-то уже начал возводить баррикады, но президент Шарль де Голль тогда ещё не придавал происходящему должного значения — очень зря, ведь в результате это непосредственно повлияет на его жизнь и карьеру. У де Голля на тот момент были другие проблемы, так что он поручил решение студенческого вопроса своим министрам. Но министры ничего не смогли сделать. А потом начался Красный май 1968 года.
Национальный Студенческий Союз Франции призвал к массовой забастовке. 1 мая 100 тыс. студентов, а также учителей и профессоров вышли на улицы Парижа с требованием 40-часовой рабочей недели и прочих благ. 2 мая декан факультета в Нантере объявил о прекращении занятий и исключении лидера бастующих Даниэля Кон-Бендита. Бравых французских студентов это не остановило, так что они отправились непосредственно в Сорбонну, чтобы уже там поддерживать огонь зарождающейся революции.
3 мая перепуганный ректор Сорбонны вызвал полицию, которая не стала церемониться и пустила в ход дубинки и слезоточивый газ. Молодые революционеры отбивались булыжниками. 4 мая Сорбонну закрыли, 5 мая многие студенты были осуждены, что привело к появлению Комитета защиты против репрессий.
Уже не только в Париже, но и во всей Франции разгневанные молодые люди выходили на улицы. К ним присоединялись рабочие, которые вовремя поняли, что в творящемся беспорядке они могут улучшить своё положение. Французы же, привыкшие к такого рода событиям, радостно встречали революционеров, не особо понимая, что вообще происходит.
Ситуация раздражала де Голля. Старый генерал не понимал мотивации студентов и упрямо настаивал на применении силы, которая бы остудила их пыл. Вместо этого 11 мая премьер-министр Помпиду решил смягчить обстановку и открыть Сорбонну. Буквально сразу после этого Сорбонна была захвачена студентами и объявлена «автономным народным университетом». Париж превратился в один большой беспорядок, по улицам носились машины полиции и скорой помощи, стычки происходили постоянно. Город парализовало забастовками рабочих. Всеобщее желание устроить революцию переросло в желание увеличения зарплат, а студенты уже и сами не понимали, чего хотят, и просто наслаждались устроенным хаосом. 14 мая де Голль уехал с официальным визитом в Румынию, решив, что наведение порядка — дело правительства, а не главы государства. Естественно, за время его отсутствия всё стало только хуже.
15 мая студенты захватили знаменитый театр «Одеон» и объявили его дискуссионным клубом, почти все учебные заведения и банки перестали работать, транспорт стоял, радио и телевидение молчали. К 20 мая по всей стране бастовали уже более 10 млн человек, а к красноречивым студенческим лозунгам — «Запрещается запрещать!», «Будьте реалистами — требуйте невозможного!», «Секс — это прекрасно! (Мао Цзэдун)», «Университеты — студентам, заводы — рабочим, радио — журналистам, власть — всем!» — добавились и такие, как «Десяти лет достаточно», «Де Голль, до свидания».
24 мая президент выступил по радио и телевидению с речью, на которую, естественно, никто не обратил внимания. Министр Помпиду отчаялся и начал переговоры с профсоюзами и предпринимателями. Студентами и рабочими проблема не ограничилась, теперь происходящим хаосом воспользовалась и левая оппозиция, решившая навязать народу свои идеи и отхватить несколько мест в Национальном собрании.
Де Голль сдулся окончательно. Он уже ничего не понимал, близким старого генерала было больно на него смотреть, он выглядел абсолютно потерянным и сбитым с толку. Ещё несколько дней правительство пыталось что-то сделать, но всё было тщетно.
30 мая президент объявил о роспуске Национального собрания и проведении преждевременных выборов. Примерно в то же время Помпиду закончил переговоры с профсоюзами, результатом которых стало подписание Гренельских соглашений. По ним зарплаты, пенсии и различные пособия значительно повышались. Это не устроило де Голля, так как подобная уступка ужасно влияла на французскую экономику. Некоторое время спустя Помпиду был отправлен в отставку. В последний день мая по Елисейским полям прошла мощная демонстрация в поддержку президента под лозунгами «Де Голль не одинок!» и «Коммунизм не пройдёт!».
Май закончился, а вместе с тем революционная активность пошла на спад. Рабочие были довольны, студентам надоел бунт, а оппозиция так и не смогла сплотиться. Самым забавным во всей этой ситуации стали результаты досрочных выборов в Национальное собрание: партия де Голля получила абсолютное большинство голосов, заняв 293 места. Видимо, французы внезапно осознали, что порядок всё же предпочтительнее хаоса, а потому решили ничего не менять. Тем не менее сам президент так и не смог оправиться от этой несостоявшейся революции и примерно через год ушёл в отставку.