Что произошло?
Майские события — сложный компот из социальных проблем, обострившихся в момент крупного политического раскола. На фоне крепнувшей экономики росли и доходы граждан, но не всех. Если бизнес процветал, а средний класс имел достаток, то рабочие получали зарплату на уровне прожиточного минимума. При этом в стране неуклонно росла и безработица. К началу 1968-го на бирже труда находились полмиллиона человек. Причём безработными оказывались люди достаточно молодые. Высшее образование было доступным, а его популярность и вера в то, что университетский диплом — это путь в светлое будущее, росли. Беда заключалась в том, что ожидания не соответствовали действительности. Во Франции попросту не хватало рабочих мест на то количество выпускников, которых выходили из высших учебных заведений. Иными словами, диплом не гарантировал работу. И когда в 1967-м правительство решило ужесточить условия отбора в университеты, молодёжь встрепенулась. Когда же стало понятно, что обсуждение — это не шутки, студенты, школьники и юные выпускники ринулись на улицы.
В то же время во Франции не нашлось той политической силы, которая могла бы остановить эту волну. Позиции самого де Голля и его сторонников были ослаблены расколом внутри президентской партии. Премьер-министр Жорж Помпиду из-за конфликта с де Голлем из процесса самоустранился. В то же время серьёзные претензии к президенту выдвигали как социалисты с коммунистами, так и центристы. Каждый из них имел причины на то, чтобы поддержать протесты. Или, по крайней мере, не оказывать де Голлю содействия в урегулировании ситуации. Когда же в толпы протестующих влились радикально настроенные группы молодёжи, придерживавшиеся как крайне левых, так и крайне правых взглядов, обстановка на улицах стала по-настоящему горячей. Лидерами молодёжных протестов были анархист Даниэль Кон-Бендит и марксист Ален Кривин. Выступления имели резкий левый уклон, и социалисты с коммунистами до определённой степени считали их своей победой, тем более что в парламенте Франции левые образовали небольшую, но очень крепкую коалицию.
Главная же проблема президента заключалась в том, что в протестах участвовала совершенно неоднородная масса. Всех требований было не удовлетворить одним решением. Пока де Голль искал выход из ситуации, за студентами потянулись профсоюзы. Рабочие объявили забастовку, и события полностью вышли из-под контроля властей, ибо число бастующих увеличивалось в геометрической прогрессии. Одни протестующие требовали отставки правительства, другие — досрочных парламентских выборов, третьи — доступного образования, четвёртые — увеличения оплаты труда, пятые — снижения налогов, шестые — отставки самого де Голля. Тогда же прославилась формула «40−60−100»: 40-часовая рабочая неделя, пенсия в 60 лет и 100 франков — минимальный оклад.
Могло ли быть иначе?
Могло, если бы не две ошибки де Голля. Он недооценил студентов и переоценил свою полицию. 2 мая, когда протесты только зарождались, президент явно не чувствовал угрозы. Когда молодёжь начала возводить баррикады по всему центру Парижа, де Голль обозвал их мятежниками, сравнил их выступление с Жакерией (народное восстание 14-го века, которое, по правде сказать, не имело ничего общего с массовыми выступлениями студентов) и велел полиции разобраться. Телевидение и радио, на которые государству по закону имело монополию, ублажало слух граждан новостями о том, что в столице всё спокойно.
Между тем в центре города происходили стычки полиции со студентами. Несколько протестующих получили ранения, их товарищи жгли автомобили. Студенты требовали открыть Сорбонну и выгнать полицейских из центра, де Голль решительно отказывался вести переговоры, в то время как премьер-министр Жорж Помпиду изъявлял готовность к диалогу. 3 мая Париж уже пылал, а студентов поддерживали профсоюзы. Вместе они требовали отставки де Голля, а не просто открытия пары факультетов, изменений методов обучения и отказа от ужесточения условий отбора при поступлении в университеты. Иными словами, если бы де Голлю удалось разъединить студентов с профсоюзами, события могли бы пойти по иному сценарию. Если бы удалось удовлетворить требования буйной молодёжи, как предлагал Помпиду, то профсоюзы со своими жёсткими условиями уже не могли бы выйти на сцену, потому что таковая была бы демонтирована.
Де Голль однако упустил этот момент. 13 сентября во Франции бастовали 10 млн человек. Президент не сдавался, а премьер-министр де-факто за его спиной вёл с протестующими переговоры. 23 мая де Голль выступил по телевидению с парадоксальным обращением, в котором призывал граждан к порядку и требовал для себя новых полномочий через референдум. 30 мая президент решился на отчаянный шаг: роспуск парламента, досрочные выборы и смену правительства. Протестующие угомонились и приняли эти условия.
Что изменилось бы?
Парадокс заключался в том, что выборы в Национальное собрание принесли голлистам уверенную победу. Партия «Объединение в поддержку республики» набрала почти 74% голосов, получив в палате абсолютное большинство мест. Это, кстати, лучший результат голлистов в истории выборов в Национальное собрание. Это можно было бы назвать уверенным реваншем. Люди, чьё благосостояние увеличилось за 10 лет правления генерала, очень боялись перемен, средний класс поддержал де Голля из тех же соображений. Наконец, многие французы попросту устали от беспорядков.
Вот только победа голлистов не решила ни социальных, ни политических проблем. Де Голль, однако, верил в себя. С новым правительством он задумал реформы: преобразование верхней палаты парламента в постоянный орган, регулирующий экономическую политику и представляющий интерес профсоюзов и предпринимателей. Это было слишком сложно. Вопрос о реформе сената был вынесен на референдум, в случае неодобрения президент грозился уйти. 27 апреля 1969-го проект реформы провалился на референдуме, и де Голль ушёл. По сути речь шла не о реформе сената. Это был вопрос о доверии президенту. Ему больше не доверяли. В том числе и из-за протестов годичной давности.
С уходом де Голля произошли и резкие перемены во внешней политике Франции. Генерал хотел геополитической независимости. «Париж не станет равняться на Вашингтон», — говорил де Голль. И это при том, что штаб-квартира НАТО находилась тогда именно во французской столице. Переезд в Брюссель состоялся в начале 1966-го, когда де Голль объявил о выходе Франции из Северо-Атлантического альянса. Всё это не означает, что де Голль хотел союза с СССР, как полагают многие одержимые патриотизмом отечественные историки. Напротив, он подписал с альянсом договор о совместных боевых действиях против Советского Союза в случае его нападения на Францию или одну из стран блока.
У генерала были честолюбивые устремления. Он собирался превратить Францию в третью сверхдержаву. Первым шагом к воплощению в жизнь этого плана было создание ядерного оружия. С отставкой де Голля этим мечтам о внешнеполитической независимости пришёл конец.
Франция могла бы отделиться от НАТО ещё резче. Порвать с США, как Китай с СССР, что решительно запутало бы ситуацию в мире. Всего этого не произошло, во многом благодаря майским протестам 1968-го. Они не отправили де Голля в отставку, но надломили президента, который с того момента решительно перестал ощущать поддержку населения.