«Я очень хотел поехать в Египет»

Мечтой египетского народа было использовать в своём хозяйстве мощную реку Нил. Конечно, она использовалась с древних времён, но тут имеется в виду использование гидроресурсов, то есть заставить Нил вертеть турбины, чтобы получить электрический ток для хозяйственных нужд Египта.

Когда Насер пришёл к власти, то этот вопрос стал подниматься наиболее активно, были какие-то переговоры. Была достигнута договорённость с международным или национальным банком США. Для постройки плотины Египту обещали кредиты. Египтяне обольщали себя надеждой, что наконец-то они реализовали свою мечту. Но так как Египет вырвался из фарватера политики США, Англии и Франции, что раздражало империалистов, то в первый же день было объявлено, что обещанные кредиты египтянам банком предоставлены не будут. Это очень взорвало Египет и его президента Насера. Насер объявил, что Египет национализирует Суэцкий канал. Из-за этого международная политическая температура опять подскочила вверх, к напряжению.

На Суэцком канале, был, главным образом, кажется, французский обслуживающий персонал — лоцманы и другие служащие. Они были отозваны. Египет оказался без кадров. Запад считал, что Египет сам себя дискредитирует, не справившись с трудностями, канал перестанет действовать и это создаст для Египта финансовые и политические трудности, так как до этого существовала международная договорённость и был установлен порядок пользования Суэцким каналом.

Египетское правительство обратилось к нам с просьбой оказать ему помощь. Мы эту помощь сейчас же оказали. Дали своих лоцманов, инженеров, чтобы египтяне безболезненно могли освоить управление Суэцким каналом. И это хорошо получилось. Но накал был невероятный. Однако такая необдуманная даллесовская политика, политика с позиции силы помогла сблизиться нам с Египтом, а Египту было легче разобраться, кто его враги, а кто друзья. Хотя другой раз наша печать и выступала с какими-то критическими замечаниями, но всегда в трудную минуту для Египта мы вставали на его сторону и поддерживали справедливую борьбу египетского народа против колонизаторов, за укрепление своей независимости.

К нам стали приезжать египетские военные делегации, возглавляемые Амером — главнокомандующим египетской армии. Мы вели с ними переговоры и оказывали помощь, в которой они нуждались. В то время они уже были довольно подкреплены нашим вооружением. Мы им давали торпедные катера, вооружённые ракетами. По-моему, дали несколько подводных лодок, продавали сторожевые катера и другое вооружение, не говоря уже о том, что продавали самолёты. По-моему, даже договорились о лицензии на производство самолёта «МИГ-21». А может быть, я ошибаюсь. Но почему я об этом говорю? Потому что для нас это уже не было секретом. Чертежи и технологию производства «МИГ-21» мы давали Индии, поэтому и Египту могли дать. А если не давали, то только лишь потому, что они не просили, не надеясь, что могут справиться с этим. По-моему, они не просили и сейчас их не производят.

Египтяне стали обращаться к нам с предложением, чтобы мы согласились построить Асуанскую плотину. Сначала мы от этого отказывались. Думаю, что с убедительной просьбой, в которой был добрый, дружеский нажим, им посоветовал обратиться к нам Тито. Он посоветовал уговорить нас согласиться на строительство Асуанской плотины. Почему я так думаю? Когда мы встречались с товарищем Тито и беседовали на разные темы, то всегда обменивались мнением о Египте. Тито всегда стоял горой за Египет, хвалил Насера и доказывал, что им надо помогать. В этом он был абсолютно прав. Жизнь и история подтвердили правильность его рассуждений по этому вопросу. Сейчас мы имеем самые лучшие отношения с Египтом. А это — в интересах Египта, Советского Союза и всех прогрессивных сил.

Сначала этот вопрос поднимался при разговорах с нашими посольскими работниками в Египте. Потом приехал Амер. Амер трагично закончил свою жизнь — покончил жизнь самоубийством. Египетская армия потерпела катастрофу и он, как главнокомандующий, естественно нёс за это ответственность. Персонально он в какой-то степени был виновен в том катастрофическом поражении, которое потерпела армия. Мне, конечно, трудно об этом судить. Но на меня он производил хорошее впечатление, впечатление порядочного, преданного делу египетского народа человека. Это был человек, который понимал необходимость дружеских связей и братских отношений между народами Египта и Советского Союза. Амер на меня очень сильно и подкупающе действовал. Я с ним проводил беседы и относился к нему с доверием, считая, что он честный человек, что к дружбе между нашими народами подходил не конъюнктурно, а искренне верил в то, что дружба с Советским Союзом в интересах египетского народа, в интересах поднятия его экономики, культуры и благосостояния.

Амер приезжал несколько раз. Он всегда просил встречи со мной, и мы на это соглашались. По решению ЦК я с ним встречался, выслушивал его, высказывал наши соображения. Приехал он опять. Он умел проявить свою настойчивость, но не назойливость. Он старался убедить собеседника, что сильный Египет в интересах Советского Союза. У нас, мол, сейчас слабая экономика, а без Асуанской плотины нельзя поднять экономику Египта. Энергетика Египта слаба, а Асуанская плотина даст возможность на треть увеличить поливные земли. А это же огромное богатство для страны и народа.