Этот эпизод получил широкую известность и имел не только политические, но и культурные последствия. А что было бы, если бы Григорий VII не решился на столь резкий шаг?
Что произошло?
Причина всего этого «безобразия» — борьба за право назначать епископов и аббатов, также известное как «инвеститура». И епископы, и аббаты — лица духовные, следовательно, власть над ними принадлежит папе римскому. Вот только как быть, если все эти высокие священнослужители являются также подданными короля Германии? А ведь речь идет о Священной Римской империи. Ее главой является император, но официально он может именоваться так лишь после коронации, в процессе которой корону на его голову водружает лично папа. Тут вопрос даже не в «инвеституре», тут вопрос в том, что главнее, круче, выше и значимее — духовная власть или светская. По сути, именно ответ на этот вопрос искали Генрих IV и Григорий VII, как водилось в Средневековье, для окончательного решения понадобилось ввергнуть в хаос Германию и Италию.
Вот только до 1076 года Генриху IV и в голову не могло прийти, что в лице папы он встретит грозного и опасного конкурента, который бросит ему вызов. Дело в том, что отец Генриха IV, Генрих III, менял римских пап как перчатки. Он приложил руку к низложению Бенедикта IX, Григория VI и Сильвестра III, которых заменял своими ставленниками. Возрождение былого могущества католической церкви было связано с Клюнийской реформой, получившей свое название по названию аббатства, к которому принадлежали ее идеологи. Григорий VII если сам к этому аббатству не принадлежал, то был как минимум близок к нему. Вот только аббат Клюни Гуго имел тесные связи с семьей императора и являлся крестным отцом Генриха IV. Словом, Генрих имел все основания полагать, что может, как отец, сменить папу, если тот станет ему не угоден.
Поводом для обострения стал спор из-за трех епископств: Милана, Сполето и Фермо — на севере Италии. Генрих назначил епископа своею волей, а Григорий, возмутившись этим, послал императору гневное письмо, в котором требовал от того повиновения Святому Престолу. Генрих, не пожелав терпеть подобного отношения, собрал лояльных себе епископов в Вормсе, где объявил о низложении папы, сославшись на нарушение процедуры его избрания. Григорий сделал ответный ход незамедлительно — он предал Генриха анафеме, оставив тому, однако, возможность для капитуляции. На Великопостном синоде в Риме папа объявил, что через год отлучение Генриха станет окончательным и неподлежащем отмене, но у того еще есть время, чтобы покаяться и попросить прощения.
Григория поддержали многие германские феодалы, с которыми Генрих вел нескончаемую борьбу. Князья заметно усилились в годы регентства матери Генриха, а тот пытался отобрать у них привилегии и владения, полученные в этот период. Так как ситуация в Германии обострилась и грозила вылиться в войну с весьма неоднозначным для императора исходом, тот вынужден был согласиться на условия папы и отправился за прощением. Григорий, опасаясь, что Генрих прибудет не один и захватит его в плен, укрылся в хорошо укрепленном замке Каносса на севере Италии. Генриху же пришлось столкнуться с большими трудностями. Во-первых, его недруги перекрывали горные перевалы, чтобы император не успел добраться до Каноссы в срок, во-вторых, многие князья, почуяв слабину, вообще вышли из повиновения. Вскоре один за другим в Германии начнут появляться короли, с каждым из которых Генриху придется воевать.
Могло ли быть иначе?
Гуго Клюнийский, проживший невероятные по средневековым меркам 84 года, был единственным человеком, к которому в равной степени прислушивались и Генрих, и Григорий. Аббат был посредником и несколько раз призывал их к перемирию. Существует мнение, что Гуго пытался отговорить папу от того резкого шага, который положил начало всей этой истории, то есть от отлучения Генриха. Аббат направил в Ватикан письмо с призывом к разумным действиям. Известно, что письмо написано действительно было, вот правда содержание и судьба этого послания — одна сплошная загадка. Григорий VII то ли не получил его вовсе, то ли получил с опозданием, то ли все-таки прочитал, но проигнорировал.
В любом случае, папа пошел на шаг беспрецедентный. Если короли Германии меняли понтификов по своему усмотрению, используя как рычаг давления грубою военную силу, то обратных примеров до 1076-го года известно не было. Равно как и случаев, когда столь влиятельный монарх придавался анафеме. И едва ли Григорий отважился бы на такой шаг, не имея широкой поддержки как среди влиятельных священников католической церкви, так и среди крупных феодалов Германии, которые, как мы уже знаем, имели веские основания для недовольства Генрихом.
Гуго Клюнийский был единственным человеком, который мог бы остановить Григория. Вот только папа и сам находился в непростом положении. Если не предать непокорного короля Германии анафеме, то только смириться с низложением и уступить престол Святого Петра кому-то вроде Климента II. Тот был немецким графом и послушной марионеткой Генриха III, за год своего папства он только и успел, что короновать того императором. Кому-то похожему Григорий, смирись он с решением Вормса, пришлось бы уступить свое место.
В целом выходит так, что-либо сдаваться, либо идти на сознательное обострение, связанное с риском. Григорий рискнул и победил. При этом не очень ясно, что мог бы сделать в такой ситуации Гуго. Свою роль посредника он блестяще сыграл чуть позже. Именно Гуго убедил папу все же принять Генриха, а того, наоборот, согласиться на его условия. В итоге Генрих покорно надел рубище, поднимался в Каноссу босым, а там ждал приема у папы три дня. При этом не вполне понятно, что это было: искреннее смирение или политический расчет. Лучше, в конце концов, потерпеть унижение во имя сохранения своих позиций, чем лишиться власти.
Время показало, что Генрих поступил правильно, а его мотивацией была большая политика. В конце концов, через восемь лет он вступит в Рим, изгнав оттуда Григория, посадит-таки на его место антипапу Климента III, который предаст Григория анафеме, и торжественно коронуется. Из Рима Генриха выгонит владыка южной Италии Роберт Гвискар с его норманнами, но только положение Григория это не исправит. Папа так и умрет в изгнании. Не забудем и еще одной детали: не только Григорий отлучал Генриха от церкви. Всего таких отлучений в жизни императора набралось четыре штуки, но лишь одно из них он принял столь покорно и послушно.
Что изменилось бы?
Очень и очень многое. История с Каноссой нанесла болезненный удар по Салической династии, к которой принадлежал Генрих, и всколыхнула уже смирившуюся с главенством короля знать. Если бы Григорий смирился с низложением и сдал позиции, то Генрих стал бы всемогущим правителем не только Германии, но и северной Италии. Иными словами, той самой Священной Римской империи. Больше того, Салическая династия утвердилась бы на троне безраздельно, а трон, скорее всего, передавался бы по наследству еще много и много лет. В реальности же последним представителем этой династии, носившим корону императора, был сын Генриха IV, тоже, кстати, Генрих, только Пятый. В случае незамедлительной победы Генриха Салическая династия утвердила бы свою власть надолго, а сам Генрих не познал бы позже предательства своих сыновей. Больше того, изменилось бы само внутреннее устройство Германии. Борьба с феодалами вынудила Генриха сделать ставку на мелкую знать и города, последние получали от него большие привилегии. По сути, именно Генрихом было заложено будущее могущество немецких городов, которые через пару веков сами превратятся в грандиозную экономическую и политическую силу.
Император не понимал, что закладывает мину замедленного действия под основы императорской власти. Впрочем, во всем этом не было бы необходимости, если бы Генрих сломил папу и не встретил бы сопротивления, то не было бы нужды задабривать города привилегиями. Германия получила бы сильную централизованную власть, а города остались бы слабыми. Современные нам Кёльн, Гамбург, Майнц, Мюнхен, Аугсбург, Франкфурт не были бы мощными эконмическими центрами, а оставались бы чем-то вроде больших деревень.
Есть и культурное последствие всей этой истории. Имя Генриха IV уже в XIX-м веке приобрело символическое значение. Отто фон Бисмарк приводил его в пример того, что Германия не будет плясать под чужую дудку и в Каноссу ни к кому не пойдет. На этом была построена внешеполитическая доктрина как Пруссии, так и будущей Германской империи.
Рим же, напротив, ждал бы упадок. В какой-то момент императоры сочли бы, что нет необходимости ездить на коронацию в Италию. Решение тут очень простое. Если император не едет в Рим, то Рим придет к нему сам. Пап перевезли бы куда-нибудь в Германию, а Вечный город утратил бы свое культурное, историческое и религиозное значение и, возможно, перестал бы быть вечным. Резиденцией папы стал бы условный Вормс, и именно он забрал бы у Рима те самые культурные и религиозные функции. И, похоже, это все было бы надолго.