Убийство Шингарева и Кокошкина ужасно, прежде всего, по своей обстановке. Группа вооруженных лиц врывается ночью в больницу и зверски умерщвляет двух беззащитных, безоружных и больных людей. С общечеловеческой точки зрения это злодейство настолько противоречит всем нашим моральным представлениям, что ум цепенеет при одной мысли о таком зверском поступке.
Но это черное дело возмутительно и с другой точки зрения. Какие бы обвинения ни выдвигались против убитых политических деятелей, но разобраться в них, в их основательности и тяжести мог только суд, а не кучка лиц, даже допуская, что лица эти просто были ослеплены политической страстью, а не руководствовались иными соображениями. Между тем, даже предварительное следствие по делу умерщвленных людей не было произведено, не было защиты, не было приговора. И бессудное убийство их бьет в лицо всем нашим правовым представлениям.
Помимо всего прочего — убийство это пагубно с политической точки зрения. Это — страшный удар по революции, это удар по Советской власти. Такие злодеяния способны подорвать в массах веру в революционный порядок — а ведь революция живет и держится только сочувствием и верой масс. Какие дикие слухи, какие инсинуации, какие клеветнические измышления могут теперь пойти по стране и как все это будет использовано нашими врагами, легко себе представить. И если даже допустить (чего в данный момент мы не знаем), что убийство совершено по чисто политическим соображениям, совершившие его безумцы нанесли удар не тем, кому они в ослеплении своем хотели его нанести, а тому делу, которому они думали, быть может, послужить своим кровавым самосудом.
Чести революции нанесен удар. И она должна его отразить. Должно быть и будет произведено тщательное расследование этого преступного акта. Мы не хотим предугадывать результатов начатого расследования. Но, вдумываясь в значение и возможные последствия страшного злодеяния, мы не можем удержаться от некоторых соображений.
Кому было выгодно убийство двух видных деятелей кадетской партии? Революции? Конечно, нет. Ведь какую бы ни приписывать роль двум несчастным жертвам самосуда, ясно, что в момент убийства они были совершенно обезврежены и непосредственного вреда принести никому не могли. Если же говорить об обаянии их имени в известных кругах, то разве не ясно, что в качестве жертв злодейского убийства они гораздо опаснее для революции, чем были при своей жизни в тюремном заключении? Мертвые они сильнее, чем живые. Смерть того же принца Энгиенского принесла делу Наполеона больше вреда, чем его жалкое прозябание в немецком городке. Роялисты прекрасно учли это обстоятельство, и некоторые из них даже радовались мученичеству принца.
Да не поймут нас превратно! Мы ни на минуту не думаем, чтобы в рядах кадетской партии нашлись ответственные люди, которые торжествовали бы по поводу мученической кончины двух своих вождей (хотя партия, конечно, постарается всемерно использовать это преступление и эту ошибку). Но что в калединском стане, в лагере черной сотни это убийство вызовет ликование, что корниловцы всех мастей будут шумно торжестовать и сделают всевозможное употребление из этого кровавого инцидента против революции, — в этом можно не сомневаться.
Да, это убийство выгодно только врагам революции, только черной сотне. Уже по тому одному рождается невольное подозрение, что злое дело задумано ею. Мы не говорим (у нас для этого нет пока никаких данных), что убийцы были черносотенцы. Пусть даже физические выполнители злодеяния были (или, вернее, считали себя) революционерами. Но вполне возможно, что толкнула их на убийство черная сотня, что это она направила их руку. И, делая свое черное дело, темные люди, убившие Шингарева и Кокошкина, сами того не понимая, работали на пользу злейших врагов революции.
Так или иначе, дело это должно быть освещено до конца. Кто бы ни были виновники убийства, они должны быть раскрыты и преданы революционному суду. На великом деле народной революции не может быть пятна. В ее среде не может быть места виновникам таких расправ. А что все возможные меры для раскрытия ужасного преступления будут приняты, порукой в этом служат постановления народного комиссара по морским делам и Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов.
Революция сумеет защитить свою честь и безжалостно извергнуть из своих недр позорящие ее элементы.