Доктор Дэвид Розенхан, выпускник Колумбийского университета, стал пионером в области применения методов психологического исследования на практике судебных процессов. Зачастую важной частью судебного разбирательства является психиатрическая экспертиза, целью которой является установить, вменяем ли обвиняемый. Розенхан поставил под сомнение эффективность традиционной модели психиатрической диагностики, высказав предположение, что определить степень «нормальности» пациента с ее помощью просто невозможно.
Эксперимент состоялся в 1973-м году и был разделен на два этапа. Позже, по итогам исследования, доктор опубликовал статью в журнале Science под названием «Психически здоровые на месте сумасшедших». На первом этапе в опыте участвовали сам Розенхан и его коллеги, которые должны были обратиться за помощью в 12 различных психиатрических больниц в пяти штатах США, симулировав всего один симптом — слуховые галлюцинации. На втором этапе доктор не привлекал к участию никаких псевдопациентов, а предложил персоналу учреждения выявить таковых среди своих больных.
Группа, которую собрал доктор, состояла из 8 человек, включая его самого. В нее вошли: студент, изучавший психологию в магистратуре, педиатр, художник, домохозяйка, три психолога и один психиатр. Ни один из них никогда не состоял на учете в психиатрической клинике. Для чистоты эксперимента его участники, имевшие непосредственное отношение к сфере психологии, вынуждены были устроиться на фиктивную работу в совершенно другой области на тот случай, если в клинике захотят проверить сведения, которые те предоставили. Кроме того, все подопытные пользовались вымышленными именами. Единственным, чья подлинная личность была известна, являлся сам доктор Розенхан: главврач и администрация больницы были осведомлены об эксперименте, однако сохранили эту информацию в тайне от рядового персонала.
«Псевдопациентам» предстояло обратиться в 12 различных лечебниц, разбросанных по пяти штатам США. Заведения отличались как по уровню благоустройства, так и по рейтингу среди пациентов. Среди выбранных больниц только одна была частной, остальные 11 спонсировались государством. Участники экспериментальной группы записывались на прием и должны были пожаловаться доктору на слуховые галлюцинации.
Каждый из них придерживался одной и той же истории: их беспокоили голоса в голове, бормотание которых было сложно распознать, однако несколько слов звучали отчетливо. Среди этих слов были: «пустой», «полый» и «стук». Такой ряд был выбран не случайно: подобные термины могли свидетельствовать о наличии экзистенциального кризиса, когда пациент задается вопросами о смысле бытия и ценности собственного существования. Подставные больные утверждали, что голоса в голове принадлежали незнакомым людям одного с ними пола. За исключением измененных имен и, в отдельных случаях, рода профессиональной деятельности, все остальные данные биографий пациентов были подлинными.
Помимо жалоб на слуховые галлюцинации и небольшой нервозности, вызванной страхом быть тут же разоблаченными, псевдобольные вели себя абсолютно нормально, не проявляя признаков какого-либо расстройства. В общении с персоналом больницы и врачами они были крайне вежливы и обходительны, выполняли все распоряжения, следовали предписанному распорядку и не пытались отказаться от лекарств (которые на самом деле не глотали, а выкидывали). Каждый из участников скрытно вел записи о ходе эксперимента, делая пометки о взаимодействии с врачами и персоналом, о состоянии больницы, других пациентах и своих впечатлениях. Во время обхода и личных бесед с психиатром все «больные» на вопрос о своем состоянии отвечали, что чувствуют себя нормально, а галлюцинации их не беспокоят.
В 11 случаях из 12 псевдопациентам Розенхана поставили диагноз «шизофрения в стадии ремиссии». Состояние еще одного участника описали как «маниакально-депрессивный психоз». Несмотря на то, что в записях персонала лечебниц о поступивших больных присутствовали исключительно положительные характеристики, которые указывали на высокую готовность взаимодействовать с докторами, дружелюбность и отсутствие проявления симптомов нездорового поведения, ни один из членов команды Розенхана не был разоблачен.
По мнению доктора, чистоту эксперимента нельзя было поставить под сомнение. Во-первых, все участники, как и было обговорено заранее, придерживались одной и той же линии поведения и не проявляли каких-либо признаков психического расстройства помимо одной жалобы на галлюцинации на первом приеме. Во-вторых, у персонала больницы было достаточно времени для наблюдения за пациентами, чтобы заподозрить обман: продолжительность госпитализации варьировалась от 7 до 52 дней, где среднее значение — 19 суток. В-третьих, выяснилось, что качество обслуживания, уровень лечебницы и наличие положительных отзывов никак не повлияли на конечный результат: псевдобольные так и не были раскрыты.
Любопытно, что подопытных все-таки заподозрили в обмане, однако не врачи, а другие пациенты. Из 118 постояльцев клиник, которые находились там на момент госпитализации трех первых участников, 35 человек заявили о подлоге. Они утверждали, что новые пациенты вовсе не сумасшедшие, а засланные казачки, журналисты или ученые. По мнению Розенхана, тот факт, что настоящие душевнобольные распознали ложных, а персонал этого сделать не смог, ставит ребром вопрос об эффективности традиционных методов оценки состояния пациента. Одной из возможных причин доктор называет общепринятое врачебное убеждение, что лучше «перебдеть» и назвать здорового человека больным, чем признать больного здоровым.
Вторая часть исследования не предполагала участия подставных лиц. Розенхан предложил персоналу одного госпиталя, чьей специализацией также была психиатрия, найти среди своих пациентов обманщиков, которых он туда якобы подослал. На самом деле, никаких ложных больных на этот раз не было, однако работники учреждения насчитали как минимум 41 «псевдопациента» из 193, находившихся на лечении на тот момент.
Розенхан делает вывод, что в обоих случаях психиатры не способны были отличить здорового человека от того, кто действительно нуждался в лечении. Он объясняет это тем, что в психиатрии правит некий консерватизм относительно «ярлыков», которые приклеиваются к пациенту сразу после вынесения диагноза. Любое заболевание предполагает наличие определенных симптомов, и, вместо того, что исследовать каждый отдельный случай, учитывая все факторы и жалобы пациента, больной «подгоняется» под диагноз, и его лечение выстраивается исходя из этого. В качестве возможного решения Розенхан предложил отказаться от устаревшего, общепринятого подхода к диагностированию, от навешивания ярлыков, и, вместо этого, сосредоточиться на индивидуальной специфике в каждой конкретной ситуации.