В России кавалерия как часть регулярной армии появилась благодаря Петру I. В Европе тогда существовали две разновидности кавалерии: рейтарская, наследница рыцарской, и драгунская, способная действовать как в конном, так и в пешем строю. Пётр отдал предпочтение второму виду, который, помимо прочего, предъявлял пониженные требования к качеству конного состава. Именно поэтому подавляющее большинство полков русской кавалерии состояло из драгун.
Однако уже через тридцать лет после своего возникновения в России кавалерия стала подразделяться на тяжёлую (кирасиры и конно-гренадеры), среднюю, или линейную (драгуны), и лёгкую (гусары и уланы). Помимо регулярной кавалерии, к войсковым действиям привлекались и нерегулярные части: казаки, калмыки, башкиры. Лёгкая и нерегулярная кавалерия несла в основном разведывательные и охранные функции, действовала в рассыпном строю.
Очень быстро стало ясно, что эффективность действий кавалерии зависит от качества и выучки лошадей. Они должны были быть отлично выезжены, быстро переходить с одного аллюра на другой, беспрекословно выполнять все фигуры боевых и походных построений. В кавалерии во второй четверти 18-го века ввели институт берейторов — специалистов, выезжающих и обучающих лошадей.
Выучке кавалерийских офицеров и рядового состава уделяли громадное внимание ещё при Петре. Он сам явно отдавал предпочтение кавалеристам перед пехотинцами. Чего стоит только одно положение в его воинском уставе: «Пехотный офицер, едущий верхом, когда встречает кавалериста, должен, не доезжая сто шагов, с лошади слезть и держать оную в поводу, пока кавалерийский офицер мимо не проследует, дабы своей гнусной посадкой кавалериста не возмущать и ссоры не вызывать».
С лошадьми в армии были значительные проблемы: несмотря на то что Россия располагала не менее чем 30 миллионами голов лошадей, в основном это были беспородные, крестьянские или степные животные. Лёгкая и нерегулярная кавалерия ещё обходилась донскими и черкесскими лошадьми, низкорослыми, но быстрыми и выносливыми, но для кирасир государство было вынуждено закупать коней ростом 165−175 см в холке за границей, прежде всего в Пруссии и германских княжествах. Для российских погодных условий они не слишком подходили, питались исключительно овсом, траву и сено не ели. Овёс также приходилось покупать в Германии.
Для пополнения армии конским составом в каждом полку выделялся специальный офицер, который назывался ремонтёром, а его работа — ремонтом. Он должен был прекрасно разбираться в лошадях, обладать торговой жилкой и, главное, быть предельно честным, ибо невозможно было точно проверить, какую часть из выделенных полком средств он потратил на лошадей, а какая осела в его карманах. Нередко ремонтёр пропивал или проигрывал в карты серьёзные суммы, что грозило полку остаться без конского пополнения.
Так же, как и на любую деталь обмундирования или оружие, были установлены сроки службы лошадей. В начале 19-го века в армии они использовались девять лет, в гвардии — восемь. Это означало, что при численности кавалерии в России около 55 тысяч ежегодно для ремонта требовалось 6 тысяч новых голов.
В России было много государственных конных заводов, например в Починках Нижегородской губернии (старейший из сохранившихся до настоящего времени), около города Гадяча в Полтавской губернии, несколько заводов в Костромской, Владимирской и Рязанской губерниях, но во всех них содержалось к концу 18-го века всего чуть более 1300 маток. Остальных лошадей давали частные заводы, которых в России было не менее 250. Лучшим частным заводом был Хреновской Воронежской губернии, основанный графом Алексеем Орловым в 1776 году. Там была выведена великолепная орловская верховая лошадь. О её качестве говорит такой факт: после 1818 года, когда завод посетил Александр I, дочери Орлова, Анне Алексеевне, была доверена поставка около тысячи голов вороной масти для лейб-гвардии Конного полка. Удачную породу верховых лошадей удалось вывести и графу Федору Ростопчину. С передачей Хреновского завода государству в 1845 году две верховые породы слились в одну, и орлово-ростопчинская лошадь долгое время удачно использовалась в тяжёлой и средней кавалерии.
В 18-м веке при комплектовании конского состава обращали внимание на рост лошадей и на то, чтобы преобладали лошади тёмной масти. Для строя закупались жеребцы, кобылы и мерины, причём жеребцов, как правило, сразу холостили. Это делало их нрав более спокойным. В лёгкую кавалерию шли лошади высотой 150−155 см в холке вороной, караковой, гнедой, бурой, рыжей и серой мастей. Избегали брать лошадей чубарой масти с большими пятнами на голове, ногах и теле.
Положение изменилось в период царствования Александра I: лошадей стремились подобрать по мастям в эскадроны. В лейб-гвардии Гусарском полку, например, лейб-эскадрон ездил на серых лошадях, второй эскадрон — на вороных, третий — на рыжих, четвёртый и пятый — на гнедых, а трубачи — на буланых и соловых.
С 1823 года высочайшим указом был введён одношёрстный состав во всей армии и гвардии. В армии масть указывала также на номер полка в дивизии: первые полки сидели на рыжих конях, вторые — на вороных, третьи — на серых, четвёртые — на гнедых, все трубачи — только на серых. Лейб-гвардии Гусарский полк получил гнедых лошадей, ему пришлось поменяться лошадьми с другими полками, отдав всех лошадей прочих мастей. Правда, офицерам разрешалось ездить на лошадях любых мастей.
Усилия Петра I по организации кавалерии западного образца дали положительные результаты почти сразу. Уже в Полтавской битве российские кавалерийские части под командованием генералов Александра Меншикова и Родиона Баура сначала сбили шведскую кавалерию, а в конце битвы эффективно преследовали разбитого противника, что привело к его полному разгрому. В 1759 году, в сражении при Кунерсдорфе в Силезии в рамках Семилетней войны, русская лёгкая кавалерия под командованием Петра Румянцева, действуя совместно с австрийцами против войск короля Пруссии Фридриха Великого, смогла решить исход сражения в целом.
Расцвета русская кавалерия достигла в период Наполеоновских войн в начале 19-го века. Во всех сражениях с грозным противником она проявляла себя очень достойно. Причём в сражениях кавалерия стремилась действовать без огневой подготовки, нанося удары саблями и пиками. Во многих полках кавалерийские карабины даже отобрали и вооружили ими ополченцев. Военные теоретики находили это вполне приемлемым.
После окончания Наполеоновских войн значение кавалерии во всех европейских армиях пошло на убыль. Правда, пристальное внимание обратили в Европе и в России на удачные действия американской кавалерии во время гражданской войны 1861−1865 годов. Но там явное предпочтение отдавали стрельбе с лошадей из пистолетов и карабинов, редко пользуясь сабельными атаками.
В 1882 году Александр III унифицировал все кавалерийские части и преобразовал все полки, кроме гвардейских, в драгунские, то есть вернулся к тому, с чего начал его великий предшественник Пётр. Поражение в войне с Японией показало в числе прочих причин пагубность подобной унификации. Николай II в 1907—1908 годах восстановил в армии гусарские и уланские полки, стремясь возродить боевые традиции победителей Наполеона. Репутация русской кавалерии после такой реорганизации возросла. Её стали признавать сильнейшей в Европе. Численность русской кавалерии перевалила за 300 тысяч. В начальный период Первой мировой войны, когда она ещё не перешла в позиционную, германская кавалерия настолько опасалась русскую, что избегала её атаковать в открытом бою.
Однако век кавалерии как одного из основных родов войск уже подходил к концу. Скорострельное оружие, бронированная техника, моторизованные части, переход к позиционной тактике войны оставляли для кавалерии лишь небольшой круг задач. Большинство кавалерийских частей русской армии были спешены и направлены в окопы наравне с обычными пехотинцами. Революция и Гражданская война завершили славный путь русской кавалерии, хотя в рядах Белой армии были попытки восстановить некоторые армейские и гвардейские части.