Имя Александра Лаврентьевича (в отрочестве Карла Магнуса) Витберга сегодня известно немногим, да и то случайно. А в первой половине XIX века о нем знали не только в России, но и на Западе. Его удостаивали своим вниманием императоры и князья, посещали ученые и артисты, любили и превозносили барышни и дамы. Ведущие передачи «Братья» радиостанции «Эхо Москвы» Наргиз Асадова и Леонид Мацих вспоминают некогда известного архитектора и его гениальный проект, который так и не был воплощен в реальности. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по ссылке.

Когда император Александр I, будучи в Вильне, получил известия о том, что Наполеон перешел Неман, он был в абсолютном трансе, паника охватила его. И вот тогда он впервые дал публичный обет, что если наполеоновское нашествие будет отражено, то он построит храм Христа Спасителя. Александр не верил ни в храбрость солдат, ни в мудрость стратегов. Он понимал так, что только божественная десница может Россию от Наполеона уберечь.

Он Наполеона боялся и не больно-то верил в силы собственной армии, как это ни парадоксально звучит. И когда война победоносно завершилась всего после полугода ужасных страданий, он вернулся к этому своему замыслу и сказал, что он непременно осуществит данный Богу обет. К тому времени он стал очень религиозным человеком. Он вернулся из европейского похода человеком иным, гораздо более мистически настроенным, религиозным и убежденным в своей царской и в своей духовной особой миссии.

И естественным продолжением этого была идея объявить конкурс и построить в Москве вот такого рода храм. Название его уже было готово — храм Христа Спасителя. И Александр объявил конкурс, тендер, как сейчас сказали бы по-английски, а тогда по-французски называли конкур. И были иностранные и российские конкурсанты, все выдающиеся архитекторы. Кваренги, например, участвовал, Воронихин, Мельников — люди очень славные в архитектурных кругах. (Хотя бы эти три имени пережили свое время надолго). Совершенно неожиданно победил абсолютно молодой, никому не известный «юноша бледный со взором горящим» Карл Магнус Витберг.

Витберг был шведом по национальности. Как писали в его биографии, «сын лакировальщика шведской нации». Отец его был бедным ремесленником, приехал сначала в Ревель, потом в Петербург.

Карл был очень хорош собою, его воспевали поэты, он очень нравился барышням и дамам. В нем горел такой внутренний огонь, что в него влюблялись буквально все, даже мужчины, в нормальном смысле этого слова. Но он никогда этим не злоупотреблял, был очень строгих нравов. Витберг был дважды женат, никогда ни в чем предосудительном замечен не был.

Портрет Александра Витберга работы Петра Соколова.jpeg
Портрет Александра Витберга работы Петра Соколова. (wikipedia.org)

Пару слов о том, как Карл Витберг решился попробовать себя в архитектуре. Во-первых, всю свою жизнь он провел в Петербурге, никуда не выезжал. Он выиграл годовой тур от Академии по Европе, но этот тур откладывался, поскольку была предвоенная обстановка, потом сама война. Карл шесть лет ждал. Потом он должен был жениться, уже время подходило. И поскольку он рисовальщиком был прекрасным, у него было множество заказов, он бы не бедствовал. И он думал про путешествия, хотел устроить свою жизнь.

И тут он поехал в Москву. А Москва в 1813 году являла собой зрелище очень печальное: обгорелые руины. Хотя говорят, что пожар способствовал многому украшению, но смотреть на город в тот период было мало радости. Витберг увидел Кремль, который возвышался среди этих обгоревших руин, остатков былой красоты, и это произвело на него фантастическое впечатление. Он был шведом, протестантом, воспитывался на универсальных, общеевропейских, классицистических традициях. Он почувствовал себя русским патриотом. И, может быть, не столько православным, сколько именно русским, москвичом.

В нем многое, как он писал, перевернулось. И он сказал своему другу, масону Руничу, который был тогда московским почтмейстером и заведовал московским почтамтом (а это было тогда одним из крепких инновационных учреждений) о том, что он слышал, что государь объявил конкурс, и он хотел бы поучаствовать. Рунич его любил и опекал, но сказал, что это абсолютная фантастика, этого не может быть, потому что Карл никогда этим не занимался. И назвал имена участников конкурса, кстати, тоже масонов. Например, Воронихина. Но Витберг настолько горячо взялся, что Рунич решил его поддержать, и «братья» тоже приняли в этом участие. Они дали ему в почтамте квартиру, иначе ему негде было бы жить. И он там жил. Очень скромно, по-монашески, работал по 16 — 17 часов в день, самостоятельно изучая архитектуру. Ему очень помогло то, что он воспитывался в протестантской школе, прекрасно знал немецкий, французский и неплохо латынь. И он в каком-то собрании нашел книгу Витрувия, великого римского архитектора, который, как он говорил, стал его учителем.

Витберг сделал невозможное: за два года он не только постиг архитектурные премудрости, но и научился блестяще чертить. Но это же потом сыграло очень злую шутку со всеми его замыслами и в конечном итоге со всей его жизнью. Он был хорошим рисовальщиком, но никаким архитектором и строителем. У него не было строительной практики, он понятия не имел о сопротивлении материалов и обо всех тех премудростях, которые бумажную архитектуру превращают в каменную.

Как уже упоминалось выше, Витберг был масоном. Он состоял в одной из самых замечательных лож в российском масонстве — ложе «Умирающий сфинкс», основанной Александром Федоровичем Лабзиным, президентом Академии художеств, издателем журнала «Сионский вестник».

Что такое «Умирающий сфинкс»? Сфинкс умирает, когда человек дает ответы на его загадки. Это же было девизом данной ложи. И для Витберга эта целеустремленность, стремление дойти до самой сути — было сердцевиной его характера. Он получил своего рода духовную закалку, духовную крепость в масонской ложе. Кроме того, «братья» самоотверженно ему помогали. Они увидели грандиозность его замысла.

В чем же заключалась идея проекта Витберга? Почему она так понравилась императору? Это была идея революционная, в которой было воплощение и христианских высших символов, и масонских. Витберг хотел построить трехчастный храм. Первая часть — линия, вторая — крест, третья — круг. Это символизировало трехчастную христианскую идеологию и идеологию масонскую. С точки зрения первой — Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой. С точки зрения человеческого существования — это тело, душа и дух. С масонской точки зрения — предсуществование, нынешняя жизнь, жизнь будущая. Кроме того, здесь иерархия трех душ в Каббале, которую масоны высших посвящений тоже знали. И все эти идеи он в камне воплотил, чем Александра и потряс. Напомним, что император тоже был масоном и в тот период увлекался мистикой, поэтому такого рода идеи были очень созвучны его настроению.

Храм Христа Спасителя в Москве. Проект А. Витберга, 1817 г.gif
Храм Христа Спасителя в Москве. Проект А. Витберга, 1817 г. (wikipedia.org)

Нижняя часть храма должна была быть как катакомбы, темная, почти без освещения, и там непрерывно должны были служить панихиды. С одной стороны, это символ нашего земного существования, не оторванного от земли, чисто животное существование, не жизнь. С другой же стороны, это напоминает о тех жертвах, которые принесли солдаты, офицеры и все люди российские, сражавшиеся с Наполеоном.

Для масонов принципиально было в этой нижней части храма, которую они называли «линия» или «параллелепипед» (он напоминал немножко по форме гроб), выбить там имена всех без исключения людей, которые пали в войне: от фельдмаршалов до солдат и крестьян. Масонская идея равенства в этом заключалось. Александр это одобрил. Потом это не было осуществлено. В последующих постройках храма Христа Спасителя — только офицеры и генералы, солдат нет.

Вторая часть храма — крест — это переход в иное состояние, это уже жизнь души. Если первая — это воплощение Иисуса, воплощение Бога, то вторая — это преображение человека, когда он живет не только жизнью тела, но и жизнью души. И там должен был царить полумрак, поскольку наша жизнь повседневная — это смесь добра со злом, взлетов и падений, высокого и низкого, телесного и духовного.

И, наконец, самая высшая часть храма должна была быть в плане круга. Круг — это абсолютная форма, это символ божества, это символизировало дух, единение духа с Богом, божественное совершенство. И если говорить о христианской символике, то это воскресение и вознесение Иисуса. Вот такая очень сложная символика была в этом храме запечатлена, отчего Александр произнес: «Вы заставили камни говорить».

Говорят, что император даже прослезился. Это случилось потому, что, во-первых, к нему пришел Витберг, у которого от бедности даже не было нормальных сапог. Во-вторых, одушевление архитектора воспламенило и самого Александра. И, в-третьих, он увидел, как на рисунке воплощаются сложнейшие религиозные символы и сложнейшие идеологемы, те конструкции, о которых он только читал, но никогда не думал, что их можно воплотить в камне. Правда, там не было камня, там были линии на бумаге, но он это все себе живо представил, и в его воображении это был уже величественный храм, поэтому он дал полный карт-бланш Витбергу.

Надо учесть одну особенность Александра: он был человеком увлекающимся, у него все время были любимцы. В юности это был Лагарп, его воспитатель, швейцарец, потом это был Сперанский, затем стал князь Голицын, потом архимандрит Фотий, реакционер и мракобес, потом печально известный Аракчеев. Император был человеком, которому, как плющу, нужно было вокруг кого-то обвиться. И Витберг мог занять место государева любимца. Вот когда это заметили, то все вельможи (и масоны, и не масоны) тут же стали оказывать Витбергу все знаки милости, так как полагали, что он может сделаться всесильным фаворитом.

Закладка храма Христа Спасителя на Воробьевых горах, 1817 г.jpg
Закладка храма Христа Спасителя на Воробьевых горах, 1817 г. (wikipedia.org)

Какое же место было выбрано для строительства храма? Здесь тоже было все непросто. У Александра не было определенных идей, он свою волю не навязывал. Он говорил: «Вы, господа, как хотите». И Кваренги предлагал одно, Воронихин — другое. Наиболее популярным местом предлагалась Поклонная гора, поскольку это — возвышенность. Там же Наполеон ожидал ключей от Москвы и не дождался. В Филях предлагалось, там был военный совет. Однако все было отвергнуто.

Сам Витберг первоначально хотел построить в Кремле. Он даже хотел в двух дырах в кремлевских стенах, которые проделали солдаты Наполеона, взрывая, устроить два входа. Такой был замысел. Но храм Витберга по размаху был огромен и, конечно, если строить его в полном объеме, надо было сносить какие-то здания в Кремле. Но на это Александр категорически не шел. Он помнил баженовские замыслы.

Предлагалась и так называемая Вшивая горка, где Яуза впадает в Москва-реку; предлагалась еще некая гора (сейчас там здание Академии наук), там была церковь Никиты Мученика. В Москве не так много возвышенных мест, но есть. Они все были предложены Александру, одно за другим. И какие-то обстоятельства все время препятствовали. И, в конце концов, остановились на Воробьевых горах. Там ни строений никаких не было, кроме крестьянских дворов (но это не считалось препятствием), и величественная панорама открывалась. Это место расположено между двумя дорогами, по которым Наполеон наступал и отступал, и все это давало возможность строить храм беспрепятственно. Но это была абсолютная ошибка. Почему? Грунт на Воробьевых горах очень плох, а Витберг не проверил его. Однако строительство началось.

Оно началось торжественной закладкой в 1817 году, в пятую годовщину вторжения, 1 сентября, в день вступления Наполеона в Москву, в траурный день. Было такое водосвятие, пришел московский митрополит Августин Виноградский, пришел сам Витберг, и с малым числом людей они там горячо молились. После этого Витберг из протестантства перешел в православие и стал из Карла Магнуса Александром Лаврентьевичем.

А 12 октября была торжественная церемония. Пятьсот тысяч народу, шутка ли сказать! Одних войск тысяч пятьдесят! Все ветераны, при всех медалях, Александр, блестящий его двор, вся свита, духовенство… То есть это было грандиознейшее событие. Народ считал, что это просто живое явление царя как бога.

Но за годы, пока царствовал Александр, храм так и не был построен. Точнее, он не мог быть построен. Грандиозность сама! Высота должна была быть 237 метров. Это должно было быть самое высокое здание в мире. Диаметр купола — 50 метров (для сравнения: у «Ивана Великого» — 80), огромные колоннады, гигантские лестницы. Одна только выемка грунта для этих катакомб в очень плохом, зыбучем грунте Воробьевых гор — это абсолютно нерешаемая инженерная задача. Это был ошибочный выбор места. И, кроме того, у Витберга не было опыта, он попал в оборот к этим зубастым акулистым подрядчикам, которые, к счастью, не успели освоить все 16 млн, полученных на строительство храма.

Но миллион был потрачен, и непонятно было, куда. Когда вынимали грунт, постоянно обнаруживались плавуны; укрепляли грунт, но это не помогало. Начали строить наверху, забросили идею с катакомбами. Стали привозить каменные блоки, и тут не получилось! Издали везти — это страшно удорожает. В селе Григорово стали ломать гранитные глыбы, и в первый год они проплыли по Оке и по Москва-реке, а второй год был засушливый, и вода не поднялась. Было предпринято гигантское строительство по соединению реки Оки. Все равно баржи не прошли, утонули с гранитными блоками. Затопила вода окрестные угодья, помещики подали под суд. В общем, кошмар!

Вот что значит поставить на такой гигантский проект человека без опыта и без сноровки. И, конечно, растраты и хищения были чудовищными. Сам Витберг не брал ни копейки, но он не мог пресечь эти злоупотребления, и в этом смысле несет ответственность. «Юноша бледный со взором горящим» не должен был принимать на себя такое бремя. Это бремя его раздавило.

И после смерти Александра, когда на престол взошел Николай I, великий архитектор предстал перед судом. Суд был длинный, там разбирались, Николай тоже не хотел верить в виновность Витберга, но он вынужден был. Так были представлены документы. Суд велся очень нечистоплотно. Сговор этих недобросовестных подрядчиков, которые сказали, что мы — молодцы, а этот — гад, швед, инородец, из-за него все неприятности. И потом уже, когда при Александре II разбирались, выяснено было, что и подложные были векселя, и фиктивные расписки, и экспертизы не проводились — целый ряд чудовищных злоупотреблений.

Но, в конце концов, виновным был признан Витберг. Не столько даже в растрате (он был облыжно в этом обвинен), сколько в неумении довести дело до конца. И инженерная комиссия вынесла однозначное решение: на Воробьевых горах храм построен быть не может, а раз Витберг взялся, стало быть, он и виноват. И его сослали по приговору суда в Вятку, где он познакомился с Герценом. Он вообще там со многими познакомился. И даже построил реальное каменное здание — собор. От него осталось очень много эскизов, рисунков, много бумажной архитектуры, а из каменной осталась только эта.

Портрет молодого Герцена, выполненный Витбергом, 1836 г.jpg
Портрет молодого Герцена, выполненный Витбергом, 1836 г. (wikipedia.org)

Кстати, Витберг оказал огромное влияние на Герцена. Конечно! Что такое была Вятка? Провинциальный, маленький городок. Витберг был светом в окне, он знал языки, бесплатно преподавал, хотя его семья жила впроголодь. Его обожали все буквально. И этот маленький Саша Герцен очень к нему тянулся. Витберг стал для него учителем и пророком. И вот такая ужасная, животная ненависть Герцена к Николаю обусловлена тем, что он эту ненависть впитал от Витберга, для которого Николай был исчадьем ада, человеком, который похоронил его мечту, а самого его облыжно обвинил.

Для Витберга быть обвиненным в растрате, в присвоении казенных денег — это было самое ужасное бесчестие. Он так носился со своей честностью! В этом смысле он даже немножко напоминал дурня с писаной торбой. Он был человеком очень непрактичным. Он нравился Герцену чистотой помыслов, благородством души, искренним желанием помочь людям, истинно масонским желанием служить. И Герцен очень его полюбил. Знаменитая клятва Герцена, Огарева на Воробьевых горах — это клятва восстановить храм, каким он должен быть, во всей его красе и славе. Так что Витберг повлиял на российскую культуру, но вот таким очень неожиданным, косвенным образом. «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется…»

А если продолжать историю храма, то в итоге его строительство было поручено Константину Тону, который начал с нуля, со сноса Алексеевского женского монастыря и с закладки здания. Кстати, совершенно непонятно, почему Николай решил строить именно там, где уже стоял Алексеевский монастырь. Даже Петр, который к монастырям неласково относился, на здания такого рода руки не поднимал.

Тогда-то слухи о проклятиях и усилились. Там место и без того нехорошее: Чертолье, Черторой. Это там, где сейчас Пречистенка. (Пречистенка потому, что при Алексее Михайловиче там выставлялась икона Богородицы). Кроме того, заклятие Еремея патриарха при царе Борисе Годунове сразу же вспомнили. Игуменья Ефросинья, когда разоряли монастырь николаевские солдаты, тоже наложила заклятие на это место, сказав, что здесь долго ничего не простоит. И пока это заклятие оправдывается.

Чем же закончил Витберг? Он был возвращен из ссылки, Николай его помиловал. Александр Лаврентьевич несколько раз возвращался из Вятки, но у него не было денег для жизни в столицах, и он уезжал обратно. И во время суда над ним, в 30-е годы, умерла его первая жена и отец; они всех этих унижений не перенесли: такого падения с высоты положения царского любимца. Витберг женился на бедной вдове, они жили в ужасных стесненных обстоятельствах материальных. Но он нашел деньги, переселился в Москву, умер в полной безвестности. Ни одного заказа он не получил, никто не рискнул связываться с опальным архитектором. Он умер человеком, находящимся в полном забвении, к сожалению. Только вот Герцен о нем и помнил.

При Николае I никто не решался в защиту Витберга голос поднять, но при Александре II стали публиковаться его дневники, его материалы. Он, кстати, очень хорошо писал, прекрасным стилем обладал, ясностью. Журнал «Русская старина» и другие опубликовали его труды, и стало понятно, что Витберг — человек очень разумный, очень духовный. Но, к сожалению, идеалистом он остался до конца дней. И ненависть к Николаю застилала ему глаза, и он не видел вполне очевидных вещей. Витберг остался как такое воспоминание.

Это очень интересно для анализа всего влияния масонов на российскую культуру. Были огромные замыслы, великие иллюзии, колоссальные утопии. Что-то из них сбылось, что-то нет. Ведь на историческом пути масонов не было только одних побед, были и поражения, были и тупики. Вот история с замыслом Витберга — это некий тупик. Эта история не могла закончиться хорошо. Это тот случай, когда человек приносит себя в жертву идеи. У Витберга была одна, но пламенная идея, страсть. Он отверг предложение по заработку, не осуществил поездку за границу, о которой так мечтал, не увидел других стран. Он выбрал этот храм как жертву Богу. Он принес себя на алтарь этого храма. Себя в жертву.

И эта идея вдохновляла его в ужасных трудностях, которые на него свалились. И во время строительства, и во время суда, и в ссылке. Идея, что он служит богу и что жизнь его прожита не напрасно. Она помогала ему скрашивать самые ужасные будни. Витберг остался человеком непоколебимо верующим и с очень светлой идеалистической душой.



Сборник: Антониу Салазар

Премьер-министру Португалии удалось победить экономический кризис в стране. Режим Антониу ди Салазара обычно относят к фашистским. Идеология «Нового государства» включала элементы национализма.

Рекомендовано вам

Лучшие материалы