Будучи уже достаточно пожилым человеком, Сомерсет Моэм, заперевшись на вилле Мореск, проводил вечера, сжигая в печи свою корреспонденцию. С такой же просьбой — уничтожить его письма — он обратился и к своим друзьям. Моэм не желал, чтобы кто-то копался в его личной жизни, даже если этот кто-то собирал данные для биографии прозаика. Кроме того, писатель любил говорить, что жизнь его была весьма обыкновенна и скучна, а значит, не могла представлять интереса. Но тут-то, конечно, Моэм слукавил. В 1917 году ему поручили предотвратить выход государства из Первой мировой войны.
В 1915 году автобиографичный роман Моэма «Бремя страстей человеческих» увидел свет. Последние правки писатель вносил в перерывах между сменами — Сомерсет отправился на войну волонтёром, где ему доверили водить автомобиль скорой помощи. В то же время активно развивалась его любовная история с красавицей и замужней дамой Сири Вэлком, впоследствии ставшей миссис Моэм. Именно Сири познакомила Сомерсета с человеком, который заинтриговал его предложением попробовать себя в качестве тайного агента. Этого человека звали Джон Уоллинджер. Будучи офицером Секретной разведывательной службы Великобритании, он вербовал новых агентов для работы в Швейцарии.
Писатель принял предложение и отбыл в Швейцарию для выполнения секретного задания. Одной из главных миссий Моэма была координация других агентов. Тогда же он выдумал персонажа по имени Эшенден — шпиона, чьи похождения, по признанию самого прозаика, были куда более занимательны, чем его собственные.
В 1916 году Моэм, чья личная жизнь тогда привлекла слишком много внимания (развод Сири и высылка из страны его гомосексуального любовника Джеральда Хакстона), принял решение покинуть Секретную службу. Он полагал, что, вероятно, больше никогда не повторит свой шпионский опыт. Но судьба распорядилась иначе.
В мае 1917-го он женился на Сири, а уже через месяц был вызван для беседы в нью-йоркский офис Секретной службы офицером Уильямом Уайзменом. Ему поручили сложнейшее задание — отправиться в революционную Россию и попытаться предотвратить выход государства из войны. Англичане опасались, что в случае заключения мира между русскими и немцами последние перебросят все силы с Восточного фронта на Западный. «Я должен был отправиться в Россию и сделать так, чтобы русские продолжали воевать», — писал Моэм позже. США и Великобритания выделили в общей сложности 150 тыс. долл. — эти деньги должны были пойти на поддержку Керенского и Временного правительства.
Моэм имел весьма скромное представление об устройстве политической жизни России и о русских в принципе, а потому, когда прибыл в Петроград в августе 1917-го, был весьма прохладно встречен британским послом Джорджем Бьюкененом. Тот считал, что литератор совершенно не подходит для подобной миссии. По другим сведениям, послу не было известно о настоящей цели визита Моэма. Официальным прикрытием был сбор материалов для будущей книги.
Необходимо было завязать знакомство с Керенским и втереться к нему в доверие. Моэму помогла его старая знакомая и бывшая любовница Александра Кропоткина — дочь революционера Петра Кропоткина. Она была хорошо знакома с Керенским и представила его писателю. Кроме того, Александра исполняла роль переводчика во время их еженедельных обедов.
Портрет Керенского руки Моэма выглядит не слишком привлекательно: «Вид у него болезненный. Все знают, что он нездоров; он и сам, не без некоторой бравады, говорит, что жить ему осталось недолго. У него крупное лицо, кожа странного желтоватого оттенка, когда он нервничает, она зеленеет; черты лица недурны, глаза большие, очень живые; но вместе с тем он нехорош собой. Одет довольно необычно — на нём защитного цвета костюм, и не вполне военный, и не штатский, неприметный и унылый… Я так и не уразумел, благодаря каким свойствам он молниеносно вознёсся на такую невероятную высоту. Разговор его не свидетельствовал не только о большой просвещённости, но и об обычной образованности. Я не почувствовал в нём особого обаяния. Не исходило от него и ощущения особой интеллектуальной или физической мощи».
У Моэма складывается впечатление, что перед ним — человек достаточно нерешительный, всячески избегающий ответственности, не способный и не желающий брать на себя решение трудных вопросов, отягощённый бременем власти. Тем не менее раз в неделю писатель закатывал роскошные обеды в ресторане «Медведь» в Петрограде, где рекой лилась водка, а на закуску подавали лучшую чёрную икру. Керенский (которому, кстати, практически нельзя пить) и его министры — почётные гости. Моэм заверяет Керенского в поддержке Запада: они готовы спонсировать его правительство и даже предоставить военные силы, лишь бы Россия не выходила из войны. Керенский не даёт никакого определённого ответа, а вместо этого пускается в пространные рассуждения. Он, как подметил Моэм, был выдающимся демагогом.
Помимо работы с Керенским, Сомерсет должен был оказывать поддержку многочисленным военным организациям чехов в России. Они активно сотрудничали с британской разведкой и были готовы в случае необходимости выступить на стороне Временного правительства. Также Моэм предполагал нанять профессиональных ораторов, по сути провокаторов, которые должны были нанести «ответный удар» по пацифистской пропаганде. Все эти предприятия стоили больших денег. По подсчётам Моэма, необходимо было выделять около 0,5 млн долл. в год. Он уведомил Уайзмена, что на поддержку миссии нужны были дополнительные и очень крупные средства, и стал ждать ответа.
31 октября 1917 года Керенский вручил Моэму секретную записку, которую необходимо было передать в руки премьер-министру Великобритании Ллойду-Джорджу. Председатель Временного правительства умолял отправить оружие и амуницию, в которой отчаянно нуждалась армия. Всё это, по словам Керенского, было необходимо, чтобы продолжить войну с Германией и отразить атаку большевиков, которая ожидалась со дня на день.
Моэм не доверил передачу информации британскому послу, а потому сам немедленно выехал из России. Он отправился в Норвегию, оттуда — в Шотландию, а после поездом прямиком в Лондон. Встреча с Ллойд-Джорджем была короткой. Министр прочитал послание и вернул записку Моэму со словами: «Я не могу этого сделать».
Вскоре стало известно, что правительство Керенского повержено, а сам он бежал за границу. Миссия Моэма была провалена. Тем не менее он однажды заметил, что если бы его отправили в Россию на полгода раньше, всё могло бы получиться.