Как любой большой человек, Канкрин оценивался крайне противоречиво. Одни находили его человеком редкой честности, спасителем отечественных финансов, другие упрекали в стяжательстве и даже вредительстве. Его считали одним из архитекторов военных побед 1812−1815 годов, но также — одним из виновников Крымской катастрофы… Уверяли, что он обожал единственную супругу, но были и те, кто относил его к известным «ходокам» своего времени. Как бы то ни было, его чрезвычайно ценили два императора, а едва ли не все видные российские экономисты 19-го столетия видели в нём своего учителя.
Немец в Петербурге
Выходец из семьи немецких учёных и инженеров, Георг Канкрин получил университетское образование и степень доктора права Марбургского университета. Во время учёбы проявил интерес к естественным наукам, литературе, строительству и, по семейной традиции, — к горному делу. Все эти знания пригодились молодому Канкрину в России, куда он был вызван отцом в 1797 году.
Начало его карьеры в Петербурге было неудачным. Тяжёлая болезнь, сложные отношения с отцом, незнание языка, бытовая неустроенность сформировали суровый характер Канкрина, одновременно приучив его к бережливости. Запиской «Об улучшении овцеводства в России» и некоторыми практическими суждениями он обратил на себя внимание одновременно Алексея Аракчеева и бывшего государственного канцлера Ивана Остермана, оценивших нового соотечественника. В 1800 году Канкрин получил место помощника отца в управлении соледобычей в Старой Руссе, а спустя два года был уже советником соляного отделения при министерстве внутренних дел. Освоив к тому времени русский язык и сменив немецкое имя на русское Егор Францевич, Канкрин в 1809 году стал инспектором немецких колоний Петербургской губернии. Служба оставляла время для сочинительства, в том числе и на военные темы. Работы его произвели большое впечатление на Михаила Барклая де Толли и Карла фон Пфуля, генерал-лейтенанта русской армии, разработчика планов военных кампаний. Последний и представил Канкрина императору Александру I.
Служитель Марса
В 1812 году Канкрин получил назначение генерал-интендантом Первой Западной, а затем — и всей российской действующей армии. Пройдя с войсками весь путь до Парижа, он умудрился сделать так, чтобы русские войска ни в чём не нуждались. Его способности высоко ценили в войсках, приглашая к планированию военных походов. Педантичному немцу удалось сэкономить на поставках около 26 миллионов рублей, а при расчётах с союзниками и торговцами продовольствием во время заграничных походов он, собственноручно проверив буквально каждый счёт, сберёг бюджету ещё 300 миллионов. Опыт обеспечения армии всем необходимым Канкрин обобщил в труде «Военная экономия», изданном вскоре после войны. Его репутация была исключительной не только в русских войсках, но и у союзников, так что в 1820 году его пригласили на австрийскую службу, но, обременённый семьёй и сроднившийся с Россией, чиновник отказался.
Александр I ценил своего интенданта, награждая его орденами, воинскими званиями, деньгами и землями. Войну Канкрин закончил в чине генерал-лейтенанта, а император стал широко привлекать его к решению самых разных государственных задач. Так, в числе других доверенных людей ему было поручено составление предложений по крестьянской реформе. Проект Канкрина предполагал поэтапное освобождение крестьян с землёй, рассчитанное на несколько десятков лет…
Вскоре бывший суперинтендант был назначен сначала членом Госсовета департамента государственной экономии, а в апреле 1823 года поставлен во главе министерства финансов — назначение, с недовольством встреченное в столичных кругах.
Золотой век русских финансов
Период для отечественных финансов был сложный. Разорённая наполеоновскими войнами, Россия ввязалась в новые конфликты на востоке, затем случилось польское восстание, неурожай, эпидемия холеры… Добавим к этому разрушительное петербургское наводнение 1824 года, попытку государственного переворота в 1825-м, коронацию нового императора, которые требовали денег немедленно. Одновременно необходимо было восстанавливать разрушенную финансовую систему, торговлю и погашать государственный долг.
Канкрин ввёл постоянные учёт и контроль, пресекал злоупотребления и казнокрадство, что не добавляло ему любви царедворцев. Однако как Александр, так и Николай I ценили дотошного немца, умевшего, казалось, извлекать деньги из воздуха — из одной только экономии. Николай прощал ему пренебрежение формой, а также то, что на любое предложение ответ его был: «Нет, ваше величество…» Приглашённый прочесть наследнику курс по экономии, Канкрин повлиял и на взгляды Александра II.
Уже за первый год на министерском посту Канкрин значительно сократил государственные расходы и снизил дефицит бюджета, выделяя деньги только на необходимое. Он вёл гибкую протекционистскую политику, чуть не ежегодно пересматривая ввозные и вывозные пошлины. Первые были щадящими, вторые высокими, особенно на предметы роскоши. Это имело удивительные результаты в самых разных областях. Так, при Канкрине производство сахара в России выросло в 115 раз; появилась собственная художественная бронза…
Он ввёл ряд новых налогов — на табак, заграничные паспорта и другое, одновременно сократив некоторые старые, в том числе на соль и водные перевозки. Искренне считая казённую монополию на водку благом, Канкрин тем не менее восстановил откупную систему торговли алкоголем, что дало резкий рост доходов бюджета. При этом он до конца жизни глубоко сожалел о том, что государственный бюджет столь сильно завязан на «пьяных» деньгах.
В 1828 году Канкрин был возведён в звание генерала от инфантерии, а год спустя — в графское достоинство. Его личное состояние приблизилось к 14 миллионам, но министр продолжал соблюдать экономию во всём, разгуливая дома в потёртой шинели и покупая российские (!) сигары. В 1839 году он провёл одну из самых успешных денежных реформ, предложив в качестве основного платёжного средства серебряный рубль, к которому были привязаны бумажные деньги. В рамках той же реформы начал чеканить монету из платины, обнаруженной на Урале. Не отрицая в перспективе свободной торговли и прочих прогрессивных экономических принципов, Канкрин был осторожен, не признавал кредитов, хотя прибегал к внутренним и внешним займам, и был противником привлечения частных средств к строительству железных дорог.
Однако не только на финансах был сосредоточен Канкрин. Видя свою задачу в росте благосостояния страны и народа, он разработал целую систему мер поддержки промышленности и торговли. Ввёл институт агентов минфина за рубежом, чтобы узнавать о новинках науки и техники и приглашать лучших специалистов. По его инициативе началось издание газет и журналов, рассчитанных на промышленников и торговцев: «Горный журнал», «Журнал мануфактур и торговли», «Известия о мануфактурном и горном деле», «Коммерческая газета», «Лесной журнал» и других; опубликовано более 30 важных сочинений по разным отраслям техники; составлена карта распределения мануфактурной промышленности в России; учреждены Мануфактурный и Коммерческий советы… Не говоря уже о совершенно конкретных предложенных или поддержанных им мерах по развитию страхового дела, сельского хозяйства и горного дела. Например, благодаря Канкрину в Одессе впервые в России были пробурены артезианские колодцы.
Канкрин явился фактически и создателем всего лесного хозяйства России, в котором видел огромный экономический потенциал. От него исходила инициатива создания Технологического института, промышленных и мореходных школ, бесплатных рисовальных классов для всех желающих…
Немецкая учёность
В юности Канкрин написал неудачный роман, но не оставил перо, всю жизнь под псевдонимом публикуя эссе, театральные рецензии и небольшие рассказы. Однако более всего он посвящал своё время практическим темам, связанным с хозяйством, экономикой и военной наукой, публикуя статьи о золотых приисках в Сибири, о разделении России на климатические пояса…
В 1824 году министр стал почётным членом Академии наук, а в 1843-м избран в Американское философское общество. Именно Канкрин пригласил в Россию Александра фон Гумбольдта, рассчитывая на помощь последнего в модернизации российской горнодобычи, и обеспечил финансирование его экспедиции. Из собственных средств Канкрин оплатил публикацию первого полного свода растений Российской империи — 4-х томного труда Карла Христиана фон Ледебура Flora rossica, вышедшего в Штутгарте на латинском языке.
Проводя с пером в руках по 15 часов в сутки, Канкрин испортил зрение, так что с его обликом неразрывно связаны очки и защитный козырёк над глазами. Вникая во все стороны экономической жизни России, работая сутками и уделяя внимание светским обязанностям, Канкрин подорвал своё здоровье. В 1839 году с ним случился апоплексический удар, после которого он попросился в отставку, однако император её не принял, хотя и позволил своему финансисту регулярно выезжать за границу для лечения. Просьбы об отставке Канкрин повторял и в дальнейшем, встречая от Николая суровое: «Ты знаешь, что нас двое, которые не можем оставить своих постов, пока живы: ты и я». Здоровье министра, однако, не подчинялось императору, и в 1844 году Канкрин, наконец, удалился от дел и покинул казённую квартиру.
На отдыхе Канкрин съездил в Париж, а затем поселился в купленном заранее собственном петербургском доме, но большую часть времени проводил в Павловске, где работал над своей последней экономической монографией. Здесь он и скончался в сентябре 1845 года при чтении женой одного из экономических сочинений… Будучи лютеранином, похоронен на Смоленском кладбище.