Женщины умеют мстить. По-настоящему. Изысканно. Красиво. Со вкусом. Про личную месть говорить не будем: имя колхидской царевны Медеи хорошо известно всем. Месть же политическая удавалась женщинам вообще виртуозно. Ольга (напомним, святая равноапостольная княгиня киевская) под видом погребальной тризны изничтожила под корень всё древлянское племя… Екатерина Медичи, познакомившая Францию с мороженым и высокими каблуками, без разбора травила и казнила всех подряд, кто мог помешать ей управлять страной, или же подсылала к политическим оппонентам каких-нибудь «рыбок» или «птичек», но тем не менее имела репутацию великой королевы…
Со временем нравы смягчились, а одна из русских императриц показала миру пример тончайшей политической и дипломатической мести, изобретательной и очень элегантной.
Супруга Александра III, императрица Мария Фёдоровна (Минни, как её называли в домашнем кругу), была особой донельзя современной. В молодые годы позволяла себе алый корсет, а позднее одной из первых в России сделала себе пластическую операцию. Увлекалась фотографией, а страсть к курению (это именно она завела в отечестве моду на дамские папироски и портсигары) превосходно сочеталась в ней со стремлением к здоровому образу жизни. Гордясь своей великолепной фигурой, государыня без устали занималась спортом: каталась на коньках и на лошадях, могла пройтись «колесом» или влететь на верёвке в окно кабинета занимавшегося государственными делами императора. К тому же была любительницей танцев.
В 1889 году в Аничковом дворце состоялся самый необычный бал в истории Петербурга. За несколько дней до намеченного праздника, которого императрица ждала с нетерпением, случилась трагедия в Майерлинге — двойное самоубийство наследника австрийского престола кронпринца Рудольфа и его возлюбленной, 17-летней баронессы Марии Вечеры. По всем правилам этикета, не говоря уже о сословной солидарности монархов, бал следовало отменить, выдержав обязательный траур. Однако императрица обожала балы…
Из уроков русского языка, которые брала Минни, будучи юной датской принцессой Дагмар и невестой наследника русского престола, она твёрдо запомнила: долг платежом красен. 24 года назад, когда в Ницце скончался жених Дагмар, цесаревич Николай Александрович, венский двор и не подумал отменять череду увеселений, связанных с грандиозной реконструкцией австрийской столицы, подарившей Вене знаменитый Ринг. Более того, написанный гениальным Ксавьером Винтерхальтером портрет императрицы Элизабет (Сисси) в роскошном бальном платье от Чарльза Ворта назойливо мозолил глаза в каждом втором европейском иллюстрированном журнале, да ещё и сопровождался подписью с роковой датой — 1865 год.
И хотя Мария Фёдоровна, чрезмерно обеспокоенная, как и Сисси, своей фигурой и увлечённая здоровым образом жизни, соблюдением диеты, утренней гимнастикой и ежедневным холодным душем, давно уже обрела настоящее семейное счастье с братом покойного цесаревича и сама одевалась у Ворта, упускать шанс показать заносчивым Габсбургам их место она не собиралась. За несколько дней до праздника гофмаршал Владимир Оболенский лично объехал приглашённых дам и сообщил о дресс-коде: бриллианты и бальное платье чёрного цвета — траур, mesdames! Чем поставил дам в сложное положение: чёрных бальных (то есть декольтированных) платьев просто не существовало в ту пору. Пришлось срочно ехать на поклон к модным портнихам или переделывать туалеты для траура.
Эффект был потрясающий! Современники сочли, что дамы никогда ещё не выглядели так привлекательно, а сам бал был невероятно красив. Добавим, кстати, что танцевали почти исключительно под музыку Иоганна Штрауса, даже, кажется, под гавот «Стефания», написанный в своё время в честь супруги несчастного Рудольфа. Что делать, императрица обожала музыку Штрауса! Правда, сама идея траурного бала многих в Петербурге покоробила. Константин Победоносцев прямо назвал это действо «кощунством». Некоторые просто не пришли, сославшись на болезнь. В числе последних были великая княгиня Елизавета Фёдоровна и её сестра — юная Аликс, будущая императрица.
А сам государь позволил супруге вдоволь насладиться местью: назревал очередной балканский кризис и отношения с Австрией были и так из рук вон плохи. Впрочем, приличия хотя бы отчасти были соблюдены. И официальные лица, и русская печать единогласно выразили соболезнования общеавстрийскому горю, однако в прессе не промелькнуло ни слова об изысканном танцевальном вечере. Зато из траурных бальных платьев впоследствии родился феномен дамского вечернего туалета…