Франк был одним из тех, кого, по выражению Льва Троцкого, «расстрелять не было повода, а терпеть было невозможно». Не будучи открытым врагом советской власти, он не мог принять её, не мог не говорить и не писать то, что противоречило самому существу созданной Владимиром Лениным республики. Промозглым днём 29 сентября 1922 года Франк взошёл на борт парохода «Обербургомистр Хакен», чтобы отправиться в немецкий Штеттин — вместе с Бердяевым, Ильиным, князем Трубецким, Степуном, Зворыкиным… Всех их высылали навсегда, лишив домов, университетов, библиотек, родных улиц и парков. Пальто, костюм, пара рубашек и кальсон, бельё да двадцать долларов — вот и всё, что разрешалось взять с собой. Хотя жизнь в Советской России каждому грозила лишениями и риском оказаться в «чека» на Гороховой, 2, настроение на судне царило угрюмое. С тяжёлыми мыслями учёные и писатели провожали взглядами Петербург и Кронштадт, когда «философский пароход» уносил их в стальные воды Балтийского моря.
Франку повезло больше, чем многим берлинским эмигрантам. Он говорил на немецком языке, как на родном, изучал когда-то философию в Мюнхене и Гейдельберге, его — профессора Саратовского, а затем Московского университетов, знали уже на Западе как выдающегося мыслителя. Он мог не бояться, что не сможет и дальше заниматься своим делом. Так оно и вышло.
«Осенью 1922 г. я был арестован и вместе с большой группой учёных и писателей из Москвы, Петербурга и других университетских городов выслан за границу, и поселился в Берлине. Отселе начинается (…) эмигрантский период моей жизни. Участвовал в основанном группой высланных «Русском Научном Институте в Берлине» (где читал лекции и по-русски, и по-немецки), последний год его существования (1932) был его директором. В «Религиозно-философской Академии», основанной в Берлине группой русских философов во главе с Бердяевым (…) и в Студенческом христианском русском движении за границей, (…). С 1931 г. читал лекции по-немецки в берлинском университете при кафедре славянской филологии (…) по истории русской мысли и русской литературе. (Устранен от преподавания новым немецким правительством в апреле 1933 г.). Много разъезжал для чтения публичных лекций и по-русски, и по-немецки», — так философ кратко описал свой эмигрантский путь в 1935 г., ещё задолго до его завершения.
После вызовов на допросы в гестапо в 1937-м Франк (этнический еврей, к тому же нелестно отзывавшийся о нацистах) бежал с семьёй во Францию, где в годы оккупации приходилось терпеть голод и прятаться в лесу, спасаясь от охоты на евреев, а оттуда в 1945 г. перебрался в Лондон, где и скончался от рака лёгких в 1950 г. Где бы философ ни оказался, он продолжал преподавать и писать, в том числе о революции.
Франк против коммунизма
Удивительным образом, Франк — идеалист и христианский либеральный мыслитель — когда-то увлекался марксизмом. В юности, как он сам говорил, в период «неверия», он состоял в студенческом социалистическом кружке, даже как-то занимался агитацией среди рабочих и написал антиправительственную прокламацию, за что ему на два года запретили жить в городах с университетами. Революционная деятельность осталась лишь мелким эпизодом его биографии, но послужила стимулом к размышлениям на общественно-политические темы: первая публикация Франка («Теория ценности Маркса», 1900) содержала критику марксизма. С годами критический настрой к социализму набрал силу, особенно после событий 1905-го и 1917 года.
[Сборник: Первая русская революция]
Русскую революцию Франк считал началом новой эпохи — эпохи, окончательно порвавшей с традицией. Он видел главный движущий фактор европейской истории в борьбе веры и неверия. Ренессанс и гуманизм вознесли человека, нанесли удар средневековой теократической парадигме. Постепенно религиозное мышление вытеснялось светским — через Реформацию, Просвещение, Английскую и Великую Французскую революции, появление буржуазных республик и конституционализм. В отличие от Западной Европы, Россия попыталась покончить с прошлым в одночасье, в результате народ остался верен своему типу мышления — лишь сменил объект веры и, фанатично поверив в революцию, принялся беспощадно расправляться с её врагами.
[Сборник: Октябрьская революция]
Религиозный характер политической культуры в России (о котором писали и до Франка, например, Достоевский и Мережковский) философ подчёркивал в работе «Русское мировоззрение» (1926), объясняя им радикальный характер революции: «Русский дух, так сказать, насквозь религиозен. Он, собственно, не знает ценностей, помимо религиозных, стремится только к святости, к религиозному преображению (…). В этом состоит принципиальный радикализм русского духа, искажением и деформацией которого являются политический радикализм или максимализм, обусловленные тем, что дух уже оторван от своих истинных, то есть религиозных, корней».
Согласно Франку, идейной основой революции в России стала «ересь утопизма» — «искажение христианской идеи спасения мира через замысел осуществить это спасение принудительной силой закона». Он уверенно предрекал неудачу советского государства. Франк видел в коммунизме попытку «отменить самое бытие индивидуальной личности, поставив на его место бытие коллектива», которая может привести «только к параличу и разложению общества»: «Он основан на безумной и кощунственной мечте, что человек (…) способен отказаться от своей свободы, от своего «я» и стать целиком и без остатка винтиком общественной машины (…). Фактически он не может привести ни к чему иному, кроме разнузданного самодурства деспотической власти и отупелой пассивности или звериного бунта подданных».
Предвосхищая теорию тоталитаризма, Франк и немецкий национал-социализм воспринимал как родственную большевизму систему, как ту же «ересь утопизма», неизбежно ведущую к террору: стремление уничтожить старый мир ради нового тщетно, оно наталкивается на сопротивление, которое кажется утопистам порочным и раздражает их. Франк: «Именно поэтому благодетели человечества неизбежно становятся его угнетателями, мучителями и разрушителями».
Уже в первой половине 1920-х Франк ощущал приближение тоталитаризма в Европе, переживавшей кризис либерализма и консерватизма: «Нельзя отрицать, что и Европа чадит и тлеет и не может затушить это подземное горение…» (1924).
Философ всеединства
Революция и слом эпохи в первой половине 20-го века занимают в наследии Франка очень небольшое место. Его интересы намного шире — метафизика, онтология, гносеология и философская антропология. Франка интересовали проблема бытия, отношения бытия и человека, связь человека с богом. Сам он называл себя «христианским реалистом», историки философии относят его к мыслителям «всеединства» и интуитивизма. Всеединство — главная его идея, базовый принцип (развитый из мысли Соловьёва, Плотина и Николая Кузанского). «На свете нет ничего и немыслимо ничего, что могло бы быть само по себе, без всякой связи с чем-либо иным. Бытие есть всеединство, в котором всё частное есть и мыслимо только через свою связь с чем-либо другим», — полагал философ.
Бытие у Франка — универсальное, включающее в себя и физический мир, и человека, и бога. Человек в этой системе включён во всеединство, но в то же время уникален в его составе. В человеке Франк видел существо двух миров — природного и «сверхмирного», существо, обладающее духом, не ограниченным объективной действительностью. Дух, полагал Франк, связан с абсолютом — богом, верховной инстанцией.
Его основные идеи изложены в трилогии «Предмет знания» (1915), «Душа человека» (1917) и «Духовные основы общества» (1930). В последней из этих работ Франк исследовал с опорой на «всеединство» социальную организацию человечества и пришёл к выводу, что по состоянию всякого общества можно судить о его связи с богом. При этом Франк разделял либеральные идеалы, считал свободу и право абсолютными духовными ценностями.
Одна из наиболее интересных книг Франка — «С нами бог» (1946) — содержит оригинальную апологетику христианства. Франк отвергает присущую большинству христиан слепую веру-доверие, но признаёт лишь веру-достоверность, то есть знание о существовании бога, о реальности присутствия бога в человеческой жизни и его участии в мирской жизни. Это знание, как считал философ, обретается через непосредственный чувственный религиозный опыт (например, при ощущении восторга, связанного с наблюдением красоты или любовным переживанием).
Философ и историк философии Василий Васильевич Зеньковский считал систему Франка «высшей точкой развития русской философии»; он же дал ему заслуженную и точную оценку: «Франк обладает исключительным даром ясного изложения — мысль его, всегда развиваемая систематически, покоряет столько же своей основательностью, сколько и удачными формулами, которые очень часто стоят длинных рассуждений. (…) Ум его, синтетический по существу, оплодотворяется той метафизикой всеединства, которую Франк развивает в своих произведениях, — всегда оригинально и глубоко. По силе философского зрения Франка без колебания можно назвать самым выдающимся русским философом вообще».