«Было понятно: в лагере я — до конца. Но я же не знаю, когда конец? Можно исходить из того, что ты сел — и на этом всё. Но зачем тогда думать, стараться понимать, с кем-то знакомиться, дружить? Поэтому я решила: это — моя жизнь, другой не будет, и прожить по-человечески надо эту». Это слова восемнадцатилетней Сусанны Печуро. Приговор, вынесенный ей, гласил — 25 лет лагерей за измену родине и подготовку убийства Георгия Маленкова. Вместе с ней перед судом предстали 15 молодых людей, трое из них были приговорены к расстрелу. Все осуждённые были членами Союза борьбы за дело революции, одной из нелегальных молодёжных организаций, которые возникли в СССР после войны.
Вопреки всему
Диссидент, историк Вениамин Иофе в 1980-е гг. описывал этот феномен в своей статье в самиздатовском сборнике «Память». Он отмечал, что молодёжных организаций и союзов в СССР даже во времена Сталина было не так уж мало, другое дело, что их деятельность пресекалась сразу. Многие группы не успевали толком сформироваться, а в лагерях оказывались не только их непосредственные участники, но и ближайшее окружение.
Тем не менее подпольные кружки возникали. В 1947 году в Воронеже появилась Коммунистическая Партия Молодёжи, организовали её девятиклассники (!) Борис Батуев, Юрий Киселёв и Игорь Злотник. Со временем она разрослась до нескольких десятков человек, которые полагали, что партию надо вернуть к ленинским принципам. В 1949 году члены организации были арестованы и осуждены, эта история легла в основу автобиографической повести Анатолия Жигулина «Чёрные камни».
В Москве и Воронеже в 1948 году существовала Всесоюзная Демократическая партия, созданная выпускниками Московского института международных отношений Александром Тарасовым и Виктором Белкиным. Её идеологи полагали, что в СССР сложился не социалистический строй, а государственный капитализм, и планировали вести активную пропагандистскую работу. В том же году активисты партии были арестованы и осуждены.
Но даже там, где не создавалось подпольных организаций и не велось активного сопротивления, шло своего рода тихое противостояние, пассивное ничегонеделание. Так, в 1951—1956 гг. на одном из факультетов МГУ не состоялось ни одного комсомольского собрания, на котором бы было больше 60% комсомольцев. Дважды собрание и вовсе пришлось отменить из-за отсутствия кворума — не было 50% членов ВЛКСМ. Такой факт приводит в своей книге «Оппозиционные настроения молодёжи в годы после «оттепели»» журналист Давид Бург. А он и сам знал толк в проявлениях недовольства режимом. В 1956 году Александр Дольберг (настоящее имя журналиста), выпускник филфака МГУ, поехал с туристической группой в Восточный Берлин и не вернулся — смог незаметно выйти из музея во время экскурсии, перебрался в западную зону и спросил у первого же полицейского, где можно попросить политическое убежище.
История Союза борьбы за дело революции (СДР), возникшего в 1950 году в Москве, стала в этом ряду одной из самых трагических.
Вчерашние школьники
СДР вырос из литературного кружка при Московском городском доме пионеров, куда ходили старшеклассники. Борис Слуцкий и Владилен Фурман, основатели СДР, к тому моменту уже были студентами, но посещали кружок по старой памяти. Будучи недовольными тем, как формально проводится обсуждение литературных произведений, Слуцкий и еще несколько человек покинули собрания и начали встречаться дома у Бориса. Поначалу они всё так же обсуждали книги, но постепенно перешли к изучению трудов Ленина и политическим дискуссиям.
В августе 1950 года выкристаллизовалась идея Союза борьбы, который, по замыслу его создателей (к Слуцкому и Фурману присоединился ещё Евгений Гуревич), должен был вернуть партию к ленинским идеалам. В программе СДР было обозначено, что сталинский режим строится на «обмане, насилии над мыслями» и «игре на религиозно-националистических тенденциях масс». Для размножения листовок члены Союза изготовили простой копировальный аппарат — гектограф. Во многом копируя участников первых революционных кружков, они вели дискуссии о допустимости индивидуального террора. Вполне возможно, что в одной из таких бесед и прозвучало имя члена Политбюро Георгия Маленкова. Всё это позже будет вменено молодым людям в вину не как предмет дискуссии, а как прямое намерение совершить теракт.
Арест и приговор
Организация просуществовала совсем недолго, первые аресты прошли в январе 1951 года. В документах по этому делу есть указание, что организацию выдал один из её членов Феликс Воин. Однако ещё один член Союза Владимир Мельников позже писал: «Воин не был провокатором, с ним было так: он поделился «тайной» со своей подружкой, а та, испугавшись за него, сочинила историю, будто бы их разговор подслушала другая девушка и грозится донести. Так что лучше напиши донос сам — а их всё равно посадят и без тебя. Он и написал, но будучи вызван в МГБ, так себя повёл от угрызений совести, что его тоже забрали и дали, как и другим, 25 лет». Молодые люди не исключали, что донос на них написала руководительница кружка, из которого они все ушли.
Правда, сначала мало что предвещало, что наказание будет таким суровым. Позже члены СДР вспоминали, что идея о том, чтобы сделать из их организации показательный террористический заговор, возникла постепенно. Вполне возможно, что это было связано с желанием заместителя министра госбезопасности Михаила Рюмина выслужиться. СДР тут же стал рассматриваться как «группа еврейских националистов». Действительно, 14 человек из задержанных были евреями, однако никаких националистических целей организация не продвигала. Тем не менее положение вещей складывалось совсем не в пользу молодых людей.
В результате в феврале 1952 года Военная Коллегия Верховного Суда СССР приговорила Слуцкого, Фурмана и Гуревича к расстрелу (Слуцкому было всего 20 лет, Фурману и Гуревичу — 21), а остальных — к разным срокам заключения, от 10 до 25 лет. Самой младшей осуждённой Нине Уфлянд было на момент суда всего 18.
«Суд нашёл доказанным, что летом 1950 года в городе Москве группой еврейских националистов была создана изменническая, террористическая организация, именовавшаяся «Союз борьбы за дело революции». Участники этой организации ставили своей целью свержение существующего в СССР строя путём вооружённого восстания и совершения террористических актов над руководителями Советского правительства и КПСС». (из приговора)
Расстрел состоялся в марте 1952 года, никто из тройки приговорённых к высшей мере прошения о помиловании не подал. Всего 4 года спустя, в 1956-м, дело было пересмотрено, и всем фигурантам изменили меру наказания. Кто-то вышел на свободу, кому-то заменили 25 лет заключения на десятилетний срок. Приговорённых к смертной казни задним числом осудили на 10 лет.