В 1866 году в Гродно в семье евреев родился мальчик Лейб-Хаим Розенберг. Его отец Израиль Рабинович Розенберг, по одним данным, был учёным-талмудистом, по другим, — коммерсантом. Известно точно, что Розенберга удостоили звания почётного гражданина (его давали только учёным), также он занимался предпринимательской деятельностью.
Кумиром ребёнка стал его дедушка, у которого Лейб-Хаим часто гостил после переезда в Санкт-Петербург. Он, парижанин времён Второй империи, был светским человеком с очень хорошим вкусом. Его дом, украшенный гобеленами, парчой и мебелью из камня, поражал мальчика, вызывал в воображении мечты о чём-то высоком.
В десять лет Лейб-Хаим поступил в школу, и именно в это время он открыл для себя театр. Вдохновлённый, он вырезал изображения из журналов и гравюр и делал из них кукол, которые «выступали» на «сцене» из досок. Первые «спектакли» были по мотивам опер Верди. Но вскоре мальчик начал писать собственные пьесы.
Только в 12 лет раскрылся талант ребёнка к рисованию. Произошло это так: в гимназии готовились к празднованию столетия со дня рождения Василия Жуковского и организовали конкурс на лучший портрет поэта. Розенберг взял за основу гравюру с изображением Жуковского и через несколько дней принёс свою работу судьям. Портрет признали лучшим и повесили в гимнастическом зале.
Родители поначалу были очень недовольны новым увлечением ребёнка и считали, что это бесполезное занятие плохо влияет на его успеваемость. Лейб-Хаим же страстно хотел развить в себе талант художника. На помощь мальчику пришёл дедушка, убедивший родителей ребёнка показать работы скульптору Марку Антокольскому. Тот посчитал, что рисунки хороши, и посоветовал поступать в Академию художеств.
Розенберг позже взял себе псевдоним Бакст — сокращение от фамилии деда по материнской линии. Под новым именем он прославился на весь мир.
Начало творческой карьеры
На смотре в Академии художеств Бакст провалился. В течение всего следующего года он учился писать с натуры, снова держал экзамен и справился — его допустили к занятиям. В академии юноша познакомился с единомышленниками. Одним из самых близких друзей стал Валентин Серов, с которым они вели долгие беседы по вечерам.
Несмотря на старание, Леон так и не закончил академию: он ушёл из неё после скандала, разразившегося из-за его работы на конкурсе. В рамках заявленной темы («Мадонна, плачущая над Христом») Бакст изобразил Мадонну старой женщиной с растрёпанными волосами. Судьи были вне себя.
В 1891 году Бакст решил отправиться в заграничную поездку. В Париже он познакомился с молодым художником Альбертом Эдельфельтом, вместе с которым научился работать на пленэре. Этот опыт оказался очень полезен: через два года поступил заказ на большое полотно, посвящённое приезду делегации адмирала Авелана в Париж.
До начала 1900-х годов Бакст в основном жил во Франции и редко бывал в Санкт-Петербурге. Во время кратких визитов в Россию он зарекомендовал себя как отличный портретист. Ему удалось создать серию портретов своих знаменитых современников: Сергея Дягилева, Айседоры Дункан, Жана Кокто, Зинаиды Гиппиус и других. Андрей Белый вспоминал о работе художника: «Рыжий, румяный умница Бакст отказался писать меня просто, ему нужно было, чтобы я был оживлён до экстаза! Для этого он привозил из редакции журнала «Мир искусства» своего приятеля, съевшего десять собак по части умения оживлять и рассказывать умные истории и анекдоты, тогда хищный тигр Бакст, вспыхивая глазами, подкрадывался ко мне, схватившись за кисть».
В это же время Леон сблизился с Александром Бенуа, и это знакомство можно считать переломным моментом в его жизни. В кружок молодого критика входили писатели, философы, художники и просто любители искусства, поставившие перед собой цель уничтожить всё существующее, совершить революцию.
С 1898 года они начали выпускать собственный журнал, носивший название общества, — «Мир искусства». Сотрудником редакции нового издания, конечно, стал Бакст. Он занимался украшением обложки, рисовал красивые буквы и орнаменты. Кроме того, Леон иногда помогал Дягилеву, исправляя его работы. Художник пробовал свои силы и в иллюстрации, оформляя «Нос» Николая Гоголя. Эти рисунки можно рассматривать как первые опыты в разработке уникальных сценических костюмов. Позже в «Истории русской живописи» Бенуа написал: «У Бакста золотые руки».
Мирискусники оставили значительный след в русской культуре. Они переосмыслили проблемы художественной формы и изобразительного языка, открыли новые пути в искусстве.
Русские сезоны
В 1899 году Сергей Дягилев был назначен чиновником по особым поручениям. Понимая номинальность этой должности, он продолжал активно заниматься издательской деятельностью. Дягилев приступил к реформированию «Ежегодника императорских театров». Его стараниями журнал превратился в серьёзное художественное издание. Дягилев не остановился на достигнутом и, пользуясь положением, привлёк к работе в театре знакомых художников: Бенуа, Коровина, Серова и других. В 1901 году они занимались оформлением балета Лео Делиба «Сильвия». Зрители были в восторге от созданных Бакстом декораций.
После отставки Дягилева художник продолжил свою работу в Императорском театре. В 1903 году ему предложили разработать эскизы костюмов для балета «Фея кукол» братьев Легатов. Уже позже Бенуа писал, что премьера спектакля принесла славу молодому художнику: «С первых шагов Бакст занял прямо-таки доминирующее положение и с тех пор так и остался единственным и непревзойдённым».
В том же году Леон женился на Любови Гриценко, дочери Павла Третьякова. Чтобы отец дал согласие на брак, жених принял лютеранство. В 1907 году у пары родился сын Андрей. Вскоре супруги решили развестись. По предложению Валентина Серова, Бакст отправился в короткую поездку по Греции, где создал несколько этюдов и множество зарисовок, ставших позднее основой театральных декораций.
С 1910 года он жил в Париже, где сотрудничал с труппой Сергея Дягилева. В 1909 году открылись Русские сезоны, от которых пришли в восторг европейские критики и зрители. Слава пришла не только к танцорам, но и к художникам. Леон Бакст вдруг стал известен всему миру: его удивительные сказочные декорации к «Клеопатре», «Карнавалу» и другим спектаклям покорили зрителей. Он осознавал свою большую творческую силу и говорил, что художник подобен дирижёру, «который может взмахом своей палочки… безошибочно извлечь тысячу звуков».
Бакст, как и раньше, не ограничивался созданием декораций и активно работал над костюмами. По его эскизам шили для лучших артистов Императорского театра и труппы Дягилева — Анны Павловой, Вацлава Нижинского и Тамары Карсавиной.
«Коронованный» Парижем
Бакст не стеснялся идти против канонов классического искусства и создавал очень смелые образы. Он одел танцоров в шаровары и платья, сшитые из прозрачных и лёгких тканей. Европейцы были потрясены: такого себе не позволял никто. Творчество художника показало, что цвет и декорации могут стать полноценными участниками представления, раскрывающими образы героев.
По Европе после Русских сезонов прокатилась волна моды на всё восточное и русское: в магазинах продавали тюрбаны, шали и костюмы, в которых можно было увидеть что-то общее со сценическими образами актёров.
В 1916 году Бакст задумался об открытии собственного дома моды, где бы он мог соединить разные направления дизайна. После гастролей труппы Дягилева он разрабатывал дизайн аксессуаров, одежды, посуды, и полученный опыт должен был стать основой творческой революции. Однако планам не суждено было сбыться: художник серьёзно заболел. В 1923 году, после Октябрьской революции, к нему приехали из России жена и сын. Ненадолго семья Бакста воссоединилась.
В 1924 году, в период работы над спектаклем «Истар» Иды Рубинштейн, известный дизайнер и художник умер. Проститься с ним пришли музыканты, поэты, артисты. Леона Бакста похоронили на кладбище Батиньоль в Париже.