Андрей Белый: мистик и поэт
Создание своего четко продуманного образа, выстраивание и даже режиссирование своей судьбы по заранее придуманному сценарию — этот тип поведения был вполне традиционен для «декадентствующего» периода рубежа веков как в России, так и в Европе. В своих мемуарах «Начало века» Белый иронически вспоминает о том, как его воспринимали современники: «…появляются оспаривающие друг друга «Белые» — в Белом: компания их: мистик, кантианец, поэт, стиховед, оккультист, скептик, индивидуалист, коллективист, анархист и социалист таким выгляжу я извне…». Если в размышлениях уже зрелого и общепризнанного мастера слова прослеживается тенденция к отказу от столь широкого круга публичных авторских «масок», то в ранние годы, кажется, все свои увлечения и интеллектуальные занятия Белый оценивал более, чем серьезно.
В 1910 году уже знаменитый молодой писатель и теоретик символизма совершает масштабное путешествие по всем наиболее знаковым местам мира: Италия, Египет, Палестина, Тунис. Под влиянием своей подруги художницы Аси Тургеневой (родственницы Ивана Сергеевича) Белый отправляется в Кельн послушать лекцию крайне популярного в то время историософа Рудольфа Штайнера. В 1913 году Штайнер создает в Берлине Антропософское общество, основной целью которого было провозглашено освобождение человеческого сознания и поиск путей постижения сущности высших миров. Спустя непродолжительное время подобное же общество было учреждено и в Москве, причем в число его поклонников входили актер Михаил Чехов, поэт Максимилиан Волошин, экономист Борис Грегоров и другие. В швейцарском городе Дорнах Штайнер и его ученики закладывают «краеугольный камень» в основании храма своего антропософского учения — Гётеанума, названного в честь великого германского гения, чьи пантеистические мировоззрения оказали непосредственное влияние на мысли Штайнера.
Вполне согласно духу и букве мистического учения Штайнера, разворачиваются хитросплетения событий, ставших пророческими знаками в дальнейшей истории взаимоотношений русского символиста и немецкого философа: видения Штайнера или кого-то похожего на него во сне, встречи в трамвае, спиритические шумы и таинственная атмосфера в квартире — всё указывало на неизбежность и судьбоносность встречи. За несколько лет со дня первого знакомства с Учителем Белый прослушал около 400 его лекций, принимая участие не только в теоретических занятиях, но и в практических семинарах по эвритмии — динамической системе обучения для становления самосознания души. Эвритмия, по мысли Штайнера, это не просто танец, а «видимая речь», движение, выражающее внутренние звуки и настроения во внешних проявлениях. Страстное духовное служение Штайнеру коррелировало с особым взглядом Белого на христианство, его мистические корни и ритуалы, что выразилось в увлечении идеями розенкрейцеров (это, кстати, затронуло и другого великого русского символиста — Александра Блока, автора поэмы «Роза и крест», в основу которой легли мистические представления о розенкрейцеровском братстве).
Духовные поиски Андрея Белого
В 1914 году Белый окончательно переселяется в Дорнах, поближе к своему Учителю и его великим свершениям. Тем более, что, вероятно, именно такого рода деятельность могла стать своеобразным интеллектуальным ответом и вызовом всем катастрофам последующих нескольких лет. Белый получает лично от Штайнера советы и рекомендации по определенной системе дыхательных упражнений, способах тренировки памяти, силы воли и сверхчувственных возможностей.
Он, согласно воспоминаниям и письмам, научился ощущать свое астральное существо, выходить из физического тела и проникать в мир духовных сущностей. Блестяще владея немецким языком и читая произведения классических философов-идеалистов, Белый предпочел выражать свои мысли Штайнеру в виде разнообразных рисунков, в которых открывается мир мистических озарений и потусторонних видений. Белый рисовал, как он сам выразился, «копии с духовно узренного»: жизнь ангельских иерархий на луне, солнце, Сатурне, небесные иерархии, неземные ландшафты.
Так, путем мистической эманации, Белый учился постигать тайны мироздания и выстраивать новую оккультную реальность, вполне в духе идей Елены Блаватской и ее «Тайной доктрины» или Даниила Андреева в «Розе мира». Причастность к эзотерическому знанию, недоступному большинству, культивировала комплекс избранничества, свойственный многим современникам Белого — закрытость и своеобразная элитарность круга адептов, которые как в знаменитых древнегреческих Элевсинских мистериях снискали высшей истины и в атмосфере строжайшей секретности готовятся совершить духовный переворот.
Однако переворот был совершен совсем другими силами и с иными целями — после семи лет нищеты, скитания по чужим квартирам и использования собственных рукописей в качестве розжига для печки Андрей Белый в 1921 году отправляется в Германию с единственной целью — восстановить общение со своим Учителем. Он поселяется в Берлине, и во многом именно благодаря его усилиям и знакомствам, там удается создать весьма сплоченную группу русских эмигрантских литераторов, которые устраивают тематические культурные вечера на стыке сближения двух национальных традиций. Берлин 20-х — настоящий плавильный котел из различных культур, центр созревания разнообразных авангардных течений, которыми так была богата реальность Веймарской республики. Однако братья по антропософской ниве совсем не спешили вступать в контакт с вернувшимся из Советской России поэтом — в их глазах он выглядел весьма подозрительно, что не сочеталось с закрытостью их деятельности: «Ни одного ласкового антропософского слова за это время; два года жизни в пустыне, переполненной эмигрантами и вообще довольными лицами антропософских врагов, видящих мое страдание… я не жаловался, а — плясал фокстрот».
Кстати, эти танцы Белого стали его своеобразной «визитной карточкой», отвечая по духу и ультрасовременному тогда экспрессионистскому танцу (одним из его образцов может служить раннее актерское творчество Лени Рифеншталь), и штайнеровским упражнениям по эвритмии. Поэтесса Вера Лурье, которая иногда принимала участие в этих танцах, вспоминала впоследствии: «Белый носил длинный чёрный пиджак и вместо галстука чёрный шёлковый бант. Мы танцевали в ритме one step или шимми, и ещё им самим придуманный танец, который не имел ничего общего с модными танцами. Но публика была в таком восторге, что мне даже дарили цветы».
Уникальный сценический образ Белого-поэта был сконструирован мастерски: и тщательно продуманные визуальные атрибуты (черный цвет и повязанный бант — образ трагического Арлекина), и необычное эпатажное поведение — все это вместе взятое создавало запоминающийся образ самобытного поэта великой культуры. Однако, разочарование в своем Учителе Рудольфе Штайнере постепенно достигло своего апогея, и Белый принял решение в очередной раз совершить переворот в своей собственной жизни — в 1923 году он возвращается в Россию, как поверхностно казалось, совершенно оставив все свои антропософские размышления…