Война шестой коалиции: схватка за Европу
После разгрома Великой армии и бегства Наполеона за Неман император Александр I решил продолжать войну на территории неприятеля и его союзников. Едва русские войска переступили границу, как король Пруссии Фридрих-Вильгельм III, тяготившийся французским ярмом, переметнулся в стан противников Франции, заключил союзный договор с русским монархом и объявил всеобщую мобилизацию. Так была сформирована шестая антифранцузская коалиция, целью которой было окончательное поражение Наполеона и его низложение.
Впрочем, весенняя кампания 1813 года оказалась совсем не такой победоносной, как планировал царь Александр — Наполеон, напрягая все силы своей империи, спешно формировал новые корпуса и дивизии, а при Лютцене и Бауцене сумел одержать верх и вернуть под свою власть Саксонию. Удручённые ходом войны союзники согласились при посредничестве Австрии заключить предложенное Наполеоном перемирие, продлившееся до начала августа.
Решение судьбы Европы откладывалось на осень 1813 года, пока обе стороны наращивали силы. К 10 августа, когда боевые действия возобновились, к коалиции присоединились Англия, Швеция, а главное — Австрия, мечтавшая отомстить за унижения последних двадцати лет. Франц II пообещал выставить 220 тысяч человек в дополнение к 150 тысячам пруссаков и 130 тысячам русских войск. К середине августа на театре войны союзники располагали тремя армиями общей численностью около 450 тысяч человек, в том числе 230 тысяч на главном направлении. Объединённая австро-прусско-русская армия Шварценберга должна была разбить французов в Саксонии и наступать на Лейпциг.
Наполеон сумел собрать сопоставимую по численности, но не по качеству массу войск — около 400 тысяч человек. Главным стратегическим направлением, по мнению императора, должен был стать Берлин: если бы удалось вывести Пруссию из войны и разгромить шведские войска маршала-предателя Бернадота, то можно было рассчитывать, что Австрия покинет антифранцузский союз.
Бои 26−27 августа в окрестностях Дрездена не дали решающего преимущества союзникам: более того, левый фланг союзной армии оказался переколот войсками Виктора, пока на другом крыле Мюрат не менее успешно рубил австрийцев. И силы, и средства для продолжения боя у союзников были, ужасная погода, угроза перехвата тылов корпусом Вандама и, конечно, чрезмерные потери предыдущего дня заставили принять решение об отходе от Дрездена.
По иронии судьбы в тот же день был смертельно ранен Жан Виктор Моро — великий генерал республики, только что прибывший в ставку Александра I, чтобы воевать против своего отечества. Союзники, потеряв за два дня почти 40 тысяч человек, принялись отступать на восток. Положение войск было самое плачевное: заканчивались припасы, не хватало пороха и ядер, многие полки лишились половины и более своего списочного состава, однако французам приходилось не легче — некоторые дивизии всего за несколько дней проделали по 150−200 километров и прямо с марша вступали в бой. Однако если Наполеон, несмотря на всю сложность ситуации, сохранял присутствие духа, то среди командования союзников распространилось уныние. Только что сформированный австро-прусско-русский союз трещал по швам. В случае, если австрийцы заключат сепаратный мир с Наполеоном, весь исход войны оказался бы под угрозой.
Генерал Вандам — маршал без жезла
Французский император, которому не хватило сил для разгрома неприятеля под Дрезденом, планировал развить успех одновременным наступлением на Берлин и охватом главной армии союзников, при которой присутствовали все три монарха, бросившие вызов могуществу Первой империи. Для этого в обход левого фланга Чешской армии Шварценберга был отправлен корпус генерала Вандама, насчитывавший более чем 30 тысяч штыков и сабель. По замыслу императора, Вандам должен был преградить неприятелю путь к отступлению у местечка Теплиц, а поддержавшие его корпуса Мортье и Сен-Сира захлопнули бы ловушку для Александра I и его союзников. Отдав приказания, Наполеон был вынужден вернуться в Дрезден, где слёг от простуды, подхваченной накануне. План императора был рискованным, но выполнимым, сулящим в случае успеха большой выигрыш. Его исполнение, однако, требовало теснейшего взаимодействия трёх корпусов, командиры которых должны были не только следовать инструкциям Наполеона, но и действовать сообща сообразно обстановке. Деморализованной армии союзников грозила опасность быть раздавленной французами, несмотря на общее как качественное, так и количественное превосходство. Исход операции должен был изменить весь ход войны.
Бои русского авангарда с войсками Вандама начались, когда под Дрезденом грохотала канонада боя, а начиная с 28 августа французы только усилили натиск на русские порядки. Обескровленный корпус принца Вюртембергского не смог помешать переправе Вандама через Эльбу, а ожесточённые схватки под Пирну и Кольбергом только замедлили продвижение неприятеля, но не остановили его наступательный порыв.
Вандам — храбрый и талантливый генерал, сражавшийся с первых лет республики, и лишь своим несносным нравом и острым языком обойденный императором при назначении маршалов, был полон решимости заслужить эту высшую награду. Император мог рассчитывать на то, что генерал приложит все силы для достижения Теплица, каким бы упорным ни было сопротивление противника. Тем более, что 28 и 29 августа ему противостояли лишь 14−16 тысяч русских — при таком численном превосходстве можно было рассчитывать на успех.
Кульмский крест — бой насмерть
Немедленному успеху мешал характер местности — из Саксонии в Богемию через Рудные горы вело лишь три более-менее сносные дороги, изрядно размокшие за последние дни, — и тот факт, что авангард вражеской армии был составлен из войск 1-ой гвардейской дивизии, а командование этими войсками осуществлял генерал Остерман-Толстой. Александр Иванович Остерман-Толстой отличился ещё при Прейсиш-Эйлау в 1807 году, однако известность ему принесли подвиги во время Отечественной войны. Когда на Бородинском поле его спросили, что делать войскам, несущим тяжелейшие потери от атак французов, Толстой хладнокровно ответил: «Стоять и умирать». Неудивительно, что, несмотря на всю энергию, с которой Вандам бился с русскими, ему никак не удавалось разгромить их.
Гвардия отступала, но билась за каждый клочок земли. Наконец, русские войска заняли оборону у местечек Кульм и Пристен в 8 километрах от Теплица. Было ясно, что дальше отходить нельзя, иначе вся союзная армия окажется под угрозой окружения. Позиция была не из лучших, но выбирать не приходилось — нужно было держаться, ожидая подкреплений.
29 августа выдалось тяжёлым для русской гвардии — целый день лучшие полки всей армии упорно сражались с наступающими французами. Раз за разом войска Вандама пытались разорвать русскую линию, но узость фронта не позволяла им развернуться и обойти неприятеля с флангов, а лобовые удары не принесли желаемого результата. Русские были обескровлены, но позиций не покидали — на помощь пехоте прибыли полки конной гвардии, прикрывшие фланги от атак французов.
Во второй половине дня произошли два события, которые едва не привели отряд Остермана, а с ним и всю союзную армию к гибели. Сначала был ранен сам командир и душа боя Остерман-Толстой — осколком снаряда ему перебило кость левой руки, так что руку пришлось ампутировать прямо на поле сражения на одном из полковых барабанов. Командование принял Алексей Петрович Ермолов — будущий покоритель Кавказа и командир 1-ой гвардейской дивизии. Около 17 часов Вандам начал ещё одну общую атаку на центр русских, сумел прорвать оборону и захватить Пристен и батарею русских орудий. Наступил кризис сражения — закрепись французы на занятых позициях, и положение было бы уже не спасти.
«Французы опрокинули нашу пехоту на легкую дивизию, потом они бросились к орудиям, тщетно стреляли по ним картечью, ничего не могло их остановить. Казалось, что в сию минуту все должно было решиться, ибо коннице невозможно было в таких местах действовать», — так описывал события один из участников боя. Дело решили своевременная контратака лейб-гвардии Семёновского полка, батальон которых лишился всех офицеров, и подмога лейб-драгун, которых за собой повёл будущий фельдмаршал Дибич. Семёновцы выбили неприятеля из селения и отбили орудия, а гвардейская кавалерия довершила разгром вражеских колонн, рассеяв их по окрестным лесам.
«Они [семёновцы] отбили орудия, перекололи французов, но лишились всех своих офицеров, кроме одного — прапорщика Якушкина, который остался батальонным командиром», — сообщает очевидец. Вандам был отбит, отброшен, так и не достигнув Теплица, откуда на помощь Ермолову уже спешили свежие войска. Ночью гвардейцев сменили армейские части, а Ермолова заместил генерал Милорадович. Бой на этом, однако, закончен не был — Вандам всё ещё не отказался от идеи прорваться на Теплиц, а союзники, усилив свою группировку у Пристена, уже сами задумали наступление.
Искусство войны: моральный фактор
На следующий день бой продолжился с не меньшим остервенением — батальоны и эскадроны союзников отчаянно пытались схватить Вандама, пока французы упороно сражались за каждый холм и каждую постройку. К 11 утра обе стороны ещё были полны решимости продолжать сражение: Вандам атаковал гренадёрскую дивизию Раевского, пока командир правого крыла союзников австрийский генерал Коллоредо пытался охватить неприятеля.
Вдруг во французском тылу заслышали артиллерийскую пальбу и ружейный огонь: оказалось, что густые колонны войск, двигавшиеся от Ноллендорфа к Теплицу были не подкреплениями Мортье и Сен-Сира, как поначалу решили Вандам и даже Коллоредо, замедливший развитие наступления, опасаясь попасть под удар свежих сил французов, а прусским корпусом генерала Клейста. Пруссаки, спасаясь от наседавшего на них Сен-Сира, были вынуждены изменить вектор движения и перешли на дорогу, по которой только что прошли Остерман-Толстой и Вандам.
Первым в ситуации разобрался французский командующий — все силы были брошены на прорыв к своим: Клейст не был осведомлён о начавшемся сражении, так что прусские батальоны даже не успели развернуться из походных колонн. Бросившаяся на Ноллендорф французская конница сходу атаковала прусскую артиллерию, двигавшуюся по дороге, частью изрубила, частью разогнала прислугу и прорвалась на север. Тяжелее приходилось пехоте, большая часть которой находилась у линии соприкосновения с неприятелем: как только французы стали отходить с занятых позиций, Барклай, руководивший атакой, усилил нажим на их порядки. На преследование отступавших была брошена вся кавалерия, в том числе и гвардия.
К чести Вандама нужно сказать, что сражался он отчаянно, а как только положение необратимо ухудшилось, даже смог вывести значительную часть выживших своего корпуса из окружения. Тем не менее сам генерал, едва не ставший маршалом, от 10 до 13 тысяч его солдат и 80 орудий корпусной артиллерии стали трофеями союзников в тот день. Пленившие генерала есаул Бирюков и хорунжий Александров были награждены орденами св. Владимира IV степени с бантом самим императором Александром I.
Эта была первая победа в открывшейся двумя неделями ранее кампании 1813 года, важная, прежде всего, своими нематериальными последствиями: в конце концов, всего несколькими днями ранее под Дрезденом союзники потеряли вдвое больше людей. Французы были биты и отбиты, русская гвардия проявила себя героически, сдержав порыв противника, а монархи-союзники воспряли духом. Александр I лично наблюдал за ходом сражения с возвышенности у Теплица — это была первая победа, одержанная у него на глазах. Прусский король Фридрих-Вильгельм, восхищённый отвагой и мужеством гвардейцев, даже учредил особую награду — Кульмский крест, вручавшийся всем участникам сражения.