В 1941 году попало в плен или пропало без вести, по данным российских военных историков, 2 млн 335 тыс. 482 человека (52,2% всех советских потерь 1941 года). По немецким данным, как минимум 3,35 млн. человек. Как бы ни расходились эти данные, не вызывает сомнений, что львиная доля пленных была захвачена в результате окружения крупных группировок советских войск.
Всего в 1941 году насчитывалось по меньшей мере 13 больших и малых котлов. Одной из причин этого было то, что в начальный период войны советские военачальники уступали в военном искусстве командованию противника. Отчасти это стало следствием репрессий 1937−1938 годов, отчасти объяснялось тем, что подготовка командного состава просто не успевала за стремительным ростом численности Красной армии, увеличившейся с начала 1939 по июнь 1941 года более чем в 2,5 раза. К началу 1941 года только 7% командно-начальствующего состава РККА имело высшее военное образование, 56% — среднее. Подавляющее большинство военачальников не имело опыта командования крупными воинскими соединениями. Так, из 17 командующих военными округами 12 исполняли обязанности менее года.
Ответственность за катастрофу 1941 года ложится прежде всего на политическое и военное руководство страны — Иосифа Сталина, наркома обороны Семёна Тимошенко, начальника Генштаба Георгия Жукова. Наиболее тяжёлые последствия имело решение Сталина оборонять Киев, вопреки предложению Жукова полностью отвести войска Юго-Западного фронта за Днепр. По воспоминаниям Жукова, понимавшего, к чему это может привести, он «вышел из кабинета [Сталина] с тяжёлым чувством собственного бессилия». Результат известен — крупнейший (наряду с вяземским) в истории Великой Отечественной войны киевский котёл. По немецким данным, в плен было захвачено 665 тыс. человек, по оценкам российских историков, в кольце оказалось 452,7 тыс. человек.
Неудачный исход сопоставимого по потерям Вяземского сражения был в значительной степени обусловлен тем, что советское командование не сумело своевременно определить направления главных ударов противника.
Авторы сборника «Гриф секретности снят» (М., 1993), работавшие под руководством генерал-полковника Григория Кривошеева, признавали, что абсолютное большинство «пропавших без вести» — это военнопленные. Для 1941 года к ним можно добавить не только перебежчиков, но и дезертиров: по данным сборника, с оккупированных территорий СССР по мере их постепенного освобождения в войска Красной армии были влиты почти 940 тыс. бывших советских военнослужащих.
Какую-то часть пленных немцы распускали по домам: с 25 июля по 13 ноября 1941 года они официально освободили 318 775 человек (личный состав трёх армий), но затем роспуск прекратился. При этом в 1941 году немцы ещё не учитывали отдельно перебежчиков, объединяя их с пленными. Однако для перио да 1942−1944 годов, когда такой учёт стал вестись, сохранялось устойчивое соотношение перебежчиков к пленным: 1 к 20−21 — для 1942−1943 годов, 1 к 16 — для 1944-го.
В итоге можно предположить, что в общей массе пленных 1941 года примерно 200 тыс. составляли перебежчики (эквивалент численности двух общевойсковых армий).