Говоря об инквизиции, чаще всего вспоминают Испанию. На долгое время инквизиция стала чуть ли не символом этой страны. Хотя поначалу было трудно ожидать такого трагического развития событий.
Деньги для войны
До конца 15-го века Испания была по средневековым меркам вполне веротерпимой страной. Правда, Испании, собственно, не существовало. Были отдельные христианские королевства. Самые крупные — Кастилия и Арагон. Кастилия вообще обходилась без инквизиции. Кастильцы вели постоянные войны с маврами, и им было не до того. В Арагоне инквизицию ввели в 13-м веке. Она немного посвирепствовала, но к середине 15-го века фактически бездействовала.
На территории христианских королевств относительно мирно жили католики, мусульмане и иудеи. Но в 14-м веке Европу поразила чёрная смерть — эпидемия чумы. Народ нашёл виноватых, ими по старинной традиции оказались евреи.
Всплеск антисемитизма докатился и до Испании. Начались погромы. А кроме того, католические монархи время от времени принимали законы, ограничивающие права иудеев. В итоге многие иудеи предпочитали становиться христианами. Этих новообращённых, а также их потомков называли «конверсос» или «новыми христианами».
Испанцы предпочитали ратные подвиги во имя истинной веры и прекрасных дам, а «новые христиане» тем временем занимались привычным делом — торговлей и ростовщичеством. И, разумеется, богатели. Нередко они занимали и важные государственные должности.
Конверсос превратились в особую социальную группу. Будучи католиками по религии, они часто оставались евреями по языку, одежде, привычкам.
Народ не любил их как ростовщиков и богатеев. Аристократы не любили их как выскочек. И даже иудеи не любили как отступников. Ходили разговоры, что «новые христиане» только внешне соблюдают католические обряды, а на деле остаются иудеями. Правда, тайными.
А тайна — это всегда нехорошо. За тайной всегда кроется злой умысел. Фердинанд Арагонский и Изабелла Кастильская решили разобраться с этим делом. Они были фанатичными католиками и к тому же стремились к единству страны. А единая страна значит и единая вера. Никаких отступлений быть не должно.
Кроме того, король и королева собирались завоевать Гранаду. А денег на войну у них не было. Подвернулся очень простой способ их раздобыть — инквизиция. Ведь имущество осуждённых еретиков подлежало конфискации, значительная его часть шла в королевскую казну.
Незадачливый спонсор
В 1478 году римский папа Сикст IV разрешил Фердинанду и Изабелле учредить в Кастилии инквизицию (чуть позже её полномочия распространятся и на Арагон). Через два года были назначены первые инквизиторы. Для начала они направились в Севилью.
«Новые христиане» пришли в ужас и бежали в другие города. Их арестовывали и возвращали в Севилью. Последовали наказания: тех, кто не признал себя виновным в отступничестве от веры, отправили на костёр.
За городом построили помост, с которого произносили приговоры. А место, где еретиков сжигали, называлось кемадеро. Там стояли четыре большие каменные статуи библейских пророков. К ними привязывали еретиков, предназначенных к сожжению.
Статуи были сооружены на деньги спонсора — ревностного католика Месы. Но вскоре выяснилось, что сам спонсор — «новый христианин». Месу сожгли на том самом кемадеро, которое было построено за его деньги. И разумеется, далеко не все оплакивали гибель этого спонсора.
Постепенно испанская инквизиция расширяла свою деятельность. Это вызвало беспокойство Сикста IV. Папа отмечал, что «инквизиция была порою движима не ревностью о вере и спасении душ, а страстью к богатству». И призывал к некоторым послаблениям.
Но Фердинанд Арагонский ни на какие послабления не пошёл. А папе отправил довольно хамское письмо. Дескать, надо «отменить любые послабления, а попечение об этом предмете вверить нам».
Римский Папа не стал спорить. Получилось так, что в Испании, в отличие от других мест, инквизиция подчинялась не Риму, а королевской власти. Монарх предлагал кандидатуру верховного инквизитора, а римский папа лишь формально её утверждал.
Смиренный фанатик
В 1483 году верховным инквизитором Кастилии, а потоми всей Испании стал Томас де Торквемада, духовник Изабеллы в годы её юности.
Торквемада — высокий и худой старик, с узкими плечами и сутулой спиной, с бледным лицом и смиренным взглядом. Однако за смиренным взглядом 60-летнего старца скрывались железная воля, жестокость и фанатизм. Он получил власть, сравнимую только с властью короля и королевы.
Пятнадцать лет Торквемада был верховным инквизитором. Это самый кровавый период в истории испанской инквизиции. И самый трагический для «новых христиан».
Здесь нужно сделать маленькое пояснение. Инквизиция занималась искоренением ересей. То есть в её компетенцию входили только католики, отступившие от веры или впавшие в ересь. Если человек родился иудеем или мусульманином и оставался иудеем или мусульманином, то инквизиция его не касалась. За исключением случаев, когда он переманивал в свою веру христиан либо глумился над христианским учением.
Так что «клиентами» Торквемады стали «новые христиане». Их обвиняли в том, что они, крестившись, продолжают тайно исповедовать иудаизм. Оснований для обвинений было хоть отбавляй. Существовала специальная памятка, как выявить тайного иудея. Например, если кто-то перед дальней дорогой устраивал прощальный ужин, то он скрытый иудей. Хотя эту традицию давно уже заимствовали и католики. Торквемада подошёл к делу основательно. Он сочинил кодекс из 28 пунктов, ставший руководством для инквизиторов.
Милость в виде удушения
Приступая к работе, инквизитор должен был назначить месячный срок, во время которого еретики имели возможность прийти и добровольно покаяться. Тогда они могли избежать сурового наказания — в частности, спасти от конфискации своё имущество. Впрочем, от штрафа это всё равно не освобождало.
Не всякое раскаяние считалось раскаянием. Только искреннее. Чтобы подтвердить искренность, еретик должен был сдать всех своих сообщников. Иначе — лукавство. Коли сообщников не существовало, их приходилось придумывать. Таким образом, один еретик вовлекал в своё дело множество людей, которых арестовывали и обвиняли в ереси.
В кодексе подробно описывалось, какие наказания нужно применять к еретикам, раскаявшимся и упорствующим. Впрочем, к упорствующим было только одно наказание — «передать светским властям». Это означало казнь. Как правило, на костре. Хотя еретик мог раскаяться до самого последнего момента — пока не занялась пачка хвороста у его ног. Раскаялся — получил снисхождение. Такого еретика милостиво удушали и только потом сжигали.
Судебный процесс проходил не просто тайно, а, можно сказать, вслепую. Торквемада придумал своеобразную «программу защиты свидетелей». Еретики, мол, народ крайне злобный, а бывает, что и крайне могущественный. Нужно всячески охранять свидетеля. Поэтому обвиняемому не сообщали, кто именно написал на него донос и в чём именно его обвиняют. Он должен сам догадаться и раскаяться.
Экзамен на прочность
Верхом цинизма был 15-й параграф кодекса. Если «преступление ереси и вероотступничества не доказано с полной неопровержимостью, инквизиторы могут подвергнуть обвиняемого экзамену». Экзаменом деликатно называлась пытка.
Инквизиторы понимали, что под пыткой человек признается в чём угодно. Поэтому такое признание нужно было подтвердить в течение трёх следующих дней. «Если обвиняемый подтвердит его, он будет судим за ересь». А если откажется, «преступление не может считаться ни полностью доказанным, ни опровергнутым».
И что тогда? Невиновен? Не тут-то было. Тогда «следует распорядиться, исходя из презумпции виновности подозреваемого, о том, что последнему надлежит публично отречься от своих заблуждений; кроме того, инквизитор может повторить экзамен». Прямо скажем, выбор у подсудимых был небогатый.
При желании подвергнуть «экзамену» можно было и свидетеля, путающегося в показаниях. А уж запутать инквизиторы могли любого. Формально пытать можно было только один раз. Но инквизиторы легко обходили это правило. В какой-то момент пытка прерывалась, но объявлялась незавершённой. Через некоторое время обвиняемого снова пытали, но это считалось не второй пыткой, а продолжением первой.
Не менее циничным было и право судить за ересь тех, кто уже умер, причём срок давности не учитывался. Скажем, инквизитор выяснял, что ваш дед, оказывается, был еретиком. Тело деда вырывали из могилы и сжигали. Но это ещё не всё. Далее следовала конфискация имущества. У вас отбирали всё, доставшееся в наследство от деда, посмертно признанного еретиком.
Учитывая, что вовремя раскаявшиеся грешники должны были пожертвовать пятую часть имущества, становится ясно: деньгами на войну с Гранадой Торквемада королей обеспечил.
По всей стране запылали костры инквизиции. На костры попадали влиятельные горожане из «новых христиан» и даже высокопоставленные сановники. К примеру, в Толедо сожгли 25 человек, включая губернатора.
Свадебный подарок королеве
Конечно, не всех обвиняемых сжигали. Существовали и более мягкие наказания: тюремное заключение, бичевание, штрафы, епитимьи с обязательным ношением позорной одежды — санбенито.
Инквизиционный процесс заканчивался торжественной церемонией — аутодафе (в переводе — «акт веры»). Обычно во время аутодафе объявлялись приговоры сразу по нескольким делам. Тут же эти приговоры и приводились в исполнение.
В церемонии обычно участвовало много людей — королевский двор, церковные иерархи, крупные чиновники, а также простой народ, любивший кровавые зрелища. Аутодафе проводились в дни больших церковных или государственных праздников. Например, в день восхождения на престол нового короля или в день рождения наследника.
В 1679 году испанский король Карл II вступил в брак с французской принцессой Марией-Луизой. В день свадьбы, чтобы «угодить новой королеве и оказать ей достойную её почесть», устроили «зрелище большого аутодафе из ста восемнадцати жертв, значительное число коих должно было погибнуть в огне и осветить последние минуты этих торжеств». Трудно сказать, понравился ли Марии-Луизе столь своеобразный свадебный подарок.
Донос на самого себя
Вернёмся однако к Торквемаде. Как мы уже говорили, верховный инквизитор занимался «новыми христианами». Иудеев он трогать не мог. Поэтому в 1492 году Торквемада настоял на том, чтобы их изгнали из Испании.
Испанским иудеям предложили выбор: креститься или покинуть страну. Кто-то предпочёл уехать. Причём забирать с собой имущество запрещалось. Его можно было продать, но продавать приходилось по дешёвке. «Были вынуждены менять дом на осла, а виноградник — на штуку ткани», — пишет современник. Крестившимся в срочном порядке иудеям тоже пришлось несладко. Теперь они в любой момент могли попасть в лапы инквизиции.
Уже после смерти Торквемады его преемники настояли и на изгнании мавров-мусульман. А в начале 17-го века изгнали и крестившихся мавров — морисков. С «новыми христианами» было покончено. Но инквизиция продолжала существовать.
Некоторые историки доказывают, что испанский народ ненавидел инквизицию. Другие уверяют, что, наоборот, любил. Во всяком случае, доносы на еретиков поступали регулярно и в большом количестве. Приведём один забавный пример.
В 1581 году два испанца донесли на самих себя. Они, мол, сказали жёнам, что «совокупление не грех». Это безусловная ересь. Зачем же они донесли на себя? Из опасения, что ещё раньше с доносом в инквизицию могут обратиться их жёны.
Хунт по делам веры
Со временем у испанской инквизиции появились новые заботы: бороться с протестантизмом, а позже — с идеями французского Просвещения.
Обвинения могли предъявить любому, невзирая на занимаемую должность. Скажем, толедский архиепископ Бартоломе де Карранса издал трактат «Комментарии на христианский катехизис». Римский Папа признал этот трактат вполне правильным. Но испанская инквизиция нашла в нём протестантскую ересь. И добилась от папы разрешения на арест Каррансы.
Семь лет архиепископ мучился в застенках инквизиции. Папа возмущался, считая, что судить архиепископов может только он. В итоге Каррансу выдали Риму, но с условием, что его признают виновным. И ещё девять лет архиепископ просидел в римской тюрьме.
Частенько испанские короли натравливали инквизицию на своих политических противников. Так было, например, с Антонио Пересом, попавшим в опалу министром Филиппа II. В 18-м веке идеи Просвещения проникли и в Испанию. Карл III изгнал из страны иезуитов. Но инквизицию он не тронул. «Испанцы желают инквизицию, а она меня не беспокоит», — сказал король. Жозеф Бонапарт, получивший испанскую корону, думал по-другому. Его инквизиция беспокоила. И он её отменил. Но в 1814 году на трон вернулся Фердинанд VII и восстановил инквизицию. В 1820 году в Испании началась революция. И король отменил инквизицию. А потом подавил революцию и восстановил. Под названием «хунт по делам веры».
Лишь после смерти Фердинанда VII, в 1834 году, испанская инквизиция была окончательно упразднена.