Берлин
6 апреля 1966 года экипажам 668-го бомбардировочного полка, расположенным в окрестностях немецкого городка Эберсвальде, поступил приказ о перегоне поступивших из Иркутска новых самолётов ЯК-28П на аэродром Кетен, находящийся под Берлином. Задача, поставленная перед советским пилотами, была очень важна — на тот момент ЯК-28 был одним из самых инновационных воздушных суден СССР — оно обладало уникальной системой радиолокации и способностью нести на себе тактическое ядерное вооружение, что было незаменимо для воздушного патрулирования государственной границы с ФРГ. Стоит отметить, что несмотря на высокую технологичность, советские лётчики недолюбливали ЯК-28: машина оказалась очень капризной и постоянно выдавала отказы бортовых систем и оборудования, что, в свою очередь, приводило к частым внештатным ситуациям.
Одним из экипажей, выполнявшим перегон самолётов в тот день, были капитан Борис Капустин и старший лейтенант Юрий Янов. Им не везло с самого начала — ещё до официального начала транспортировки, во время устранения неполадок, возникших при перевозке из Иркутска, в машине Капустина и Янова двигатель выдавал ошибку. Однако, лётчики не посчитали нужным отказаться от перелёта и своими силами исправили поломку в полевых условиях.
В 15:24 668-ому полку была дана команда на взлёт. Поначалу полёт проходил без происшествий, однако на 12-ой минуте самолёт Капустина и Янова начал стремительно терять скорость и высоту. Командир экипажа принимает решение пропустить идущую за ним машину и попытаться вернуться на аэродром у Эберсвальде на отказывающих двигателях.
Капустин: 83-й, (номер борта, идущего в хвосте) отойдите вправо;
Подберёзкин: Не вижу, где ты находишься;
Капустин: Лети дальше. Я возвращаюсь на базу;
Ещё через 30 секунд двигатели ЯКа глохнут окончательно, и судно постепенно начинает входить в пике над жилыми кварталами Западного Берлина. Экипаж, безуспешно пытаясь перезапустить движки, решает отвести самолёт от города, нацелив его на близлежащий лес. Но здесь пилотам не везёт во второй раз — в спешке за лес Капустин и Янов приняли Груневальдское кладбище, на котором в тот пасхальный день находилось множество немцев.
Осознав собственную ошибку и потеряв драгоценное время, капитан Капустин принимает решение отводить самолёт ещё дальше за город, лишив себя возможности катапультироваться из практически потерявшего управления самолёта.
Стенограмма переговоров экипажа, полученная с бортовых самописцов:
Капустин: Юра, наверное, тебе сейчас прыгать;
Янов: Борис Владиславович, я с вами;
Капустин: Юра, прыгай!
Янов: Командир, я остаюсь;
Капустин: Спокойно, Юра, садимся!
Ещё через 10 секунд командир экипажа увидел блеск воды — озеро Штёссензее — и принял решение приводняться. Однако, пилотам не везёт и в третий, последний раз — путь самолёта к водоёму преградила дамба с шоссе, заполненная автомобилями. Это заставляет Капустина приподнять свою машину, чтобы преодолеть препятствие. После этого ЯК-28 окончательно потерял управление и рухнул под крутым углом в озеро, вонзившись в илистое дно. Экипаж погиб мгновенно.
Крушение самолёта произошло в британской оккупационной зоне Берлина, и уже через несколько десятков минут после падения на место катастрофы прибыли английские сапёры. Подобная оперативность была неудивительна — у Великобритании появился шанс ознакомиться с новым советским самолётом, о котором у западных стран не было никаких данных. В итоге, с обломков самолёта англичане сняли новейший бортовой радиолокатор «Орёл-Д». Советскую же сторону к подъёму обломков со дна озера не допустили вовсе.
Липецк
17 декабря 1968 года экипаж такого же сверхзвукового бомбардировщика Як-28 в составе пилота Сергея Шерстобитова и штурмана Леонтия Кривенкова выполнял тренировочный полёт. Поставленной задачей для лётчиков было бомбометание на Ратчинском полигоне, поэтому самолёт шёл под завязку нагруженный как топливом для дальнего перелёта, так и снарядами. Через 50 секунд после взлёта в воздухе начался пожар, в результате которого у ЯКа отказал левый двигатель.
Помощник руководителя полёта: Управление, посмотрите на 573 (номер борта, на котором вылетели Шерстобитов и Кривенков), там что у них, пламя что ли?
Шерстобитов: Это 573, отказал левый двигатель, разворачиваюсь, строю коробочку.
Руководитель полёта: 573, у вас огонь сзади на самолёте, набирайте высоту или потеряете самолёт.
Через две минуты после начала полёта майор Шерстобитов ликвидирует возгорание при помощи встроенной системы пожаротушения, однако для совершения экстренной посадки экипажу было необходимо сделать ещё три разворота над городом всего на одном двигателе. РП: 573, всё прекратилось, заходите на посадку, попробуйте выпустить шасси. Если не будет опускаться — переходите на аварийный способ, на дублирующий. Шерстобитов: Принял, пытаюсь выпустить шасси. Однако шасси экипажу выпустить не удаётся, так как из-за пожара нарушилась целостность оболочки самолёта. Помимо этого, начинает барахлить правый двигатель — ему не хватает поступающего воздуха, чтобы удерживать машину в воздухе. Скорость падает.
РП: 573, что у вас? 573, отвечайте.
Шерстобитов: Отвечаю, отвечаю, не выпускаются шасси.
РП: Разворачивайтесь, идите на дальний, выпускайте аварийное шасси.
Шерстобитов: Выпускаю аварийное, но оно не выпускается!
РП: Заходите нормально на посадку.
Больше борт на связь с диспетчером не выйдет. За несколько километров до аэродрома, после третьего разворота, полностью перестаёт работать правый двигатель ЯКа. Самолёт начинает резко снижаться в районе жилых домов. Лётчики понимают, что катапультирование невозможно, так как неуправляемый и заправленный бомбардировщик снёсёт несколько многоэтажек и взорвётся, убив тысячи людей. Поэтому экипаж принимает решение отвести падающий самолёт от жилых зданий, заставив его рухнуть на близлежащем пустыре.
Стенограмма последних переговоров экипажа, полученная с бортовых самописцов:
Кривенков: А ты аварийно дёргал, Максимыч? Скорость — 340!
Шерстобитов: Вижу, вижу, что 340, не растёт!
Кривенков: Так, Максимыч, вправо немного! Скорость — 320, Максимыч! Не задирай её, не задирай её, Максимыч, не задирай, Максимыч, не зади… <звуки столкновения с землёй>
Самолёт, сорвавшийся в штопор, переворачивается и падает на территорию пустыря, раздаётся взрыв.
Память
Все четыре лётчика, пожертвовавшие собой ради спасения мирных жителей, были посмертно награждены орденами Красного Знамени. Помимо этого, вдохновлённый подвигом Капустина и Янова, поэт Роберт Рождественский написал стихотворение, посвящённое событиям в Берлине и попросил композитора Оскара Фельцмана положить его на музыку. Так появилась песня «Огромное небо», которая уже в 1968 году стала в СССР абсолютным хитом.
Наконец, все пилоты были увековечены в камне. Борису Капустину и Юрию Янову установлены памятные мемориальные плиты в Берлине и Эберсвальде; Сергею Шерстобитову и Леонтию Кривенкову посвящены памятный камень и скульптурная композиция в центре Липецка.
