1919 год. Русская Добровольческая армия, разгромленная большевиками во время неудачного наступления на Москву, отступала на юг. Повсюду на пути белых встречались разгромленные дворянские усадьбы. В библиотеке одной из них, не то в Курской, не то в Орловской губернии, полковник Фёдор Изенбек нашёл деревянные дощечки, исписанные непонятными знаками. Полковник, до войны бывший недурным художником, артефакты сохранил.
Так началась история одной из самых крупных фальсификаций в отечественной истории, чьё влияние на общественную жизнь позднего Советского Союза и России трудно переоценить. «Велесова книга» в различных переводах издавалась крупными тиражами, неоязыческие организации и радетели русских «духовных скреп» постоянно обращаются к этому произведению, чтобы подчеркнуть самобытность русской дохристианской культуры, на этой же почве спекулируют многочисленные неонацистские группировки.
1925 год, Бельгия. После долгих мытарств по Восточной Европе и Франции Изенбек наконец обосновался в Брюсселе, где продолжил свои художественные занятия, начатые ещё до войны. Он работал на фабрике художественных ковров, писал картины и даже создавал комиксы. Именно в это время на горизонте появился персонаж, который сыграет главную роль в обнаружении «Книги Велеса» — Юрий Павлович Миролюбов, медик по образованию и создатель разнообразных рассказов на русскую дохристианскую тематику. Он узнал о существовании табличек и начал с ними работать в мастерской Изенбека. Работа продолжалась на протяжении 15 лет, до нацистской оккупации Бельгии — тогда таблички пропали из поля зрения и больше никогда не были найдены. Возможно, они просто затерялись в хаосе событий Второй мировой войны, возможно, как пишет один из популяризаторов «Велесовой книги» Александр Асов, древнерусскими письменами заинтересовались нацисты и они были вывезены для изучения в Германию, где ими занялась таинственная «Анненербе».
Так или иначе, но «оригинал» книги был потерян навсегда. Единственным источником стали записи Миролюбова и его фотографии дощечек. В период с 1953 по 1956 год в эмигрантском журнале «Жар-птица», издававшемся в США, появляются статьи за авторством Александра Куренкова, также участвовавшего в Гражданской война на стороне белых. Публикация же текста самих дощечек продолжалась вплоть до закрытия журнала в 1959 году.
Споров вокруг подлинности «Велесовой книги», таких, как, например, велись вокруг «Слова о полку Игореве», в академических кругах как таковых нет — со времени первого упоминания о находке в статье «поддельная докириллическая рукопись» за авторством лингвиста Л. П. Жуковской в журнале «Вопросы Истории» и до сегодняшнего дня крупные специалисты единодушно указывают на то, что «Велесова книга» ни что иное, как подделка. Основные аргументы лежат в области лингвистики. Так, академик Андрей Зализняк отмечал в своих статьях и лекциях, что язык автора «Книги» — это попурри из различных славянских языков, причём одно и то же слово могло быть записано на разных языках. Это довольно дилетантское видение того, как могла выглядеть общая праславянская речь.
Не вызывает доверия и сама история нахождения текста — без оригинала, имея лишь переписанный Миролюбовым текст и фотографию карандашного оттиска с дощечки, трудно определить достоверность документа. Не внушает доверия и биография тех, кто «обнаружил» древнюю книгу — советские учёные (видимо, не без оснований) обвиняли их в антикоммунистической деятельности. Действительно, оторванные от Родины, оказавшиеся в чужих странах и среди чужих культур, бывшие русские подданные вынуждены были искать свою идентичность, найти путь примирения с действительностью. Одним из таких путей стала философия «евразийства», и «Велесова книга» отчасти следует этой интеллектуальной концепции.
Однако по-настоящему широкая известность и «признание» получила «Книга» уже после 1991 года — в годы становления новой России и поиска новой идеологии взамен скоропостижно скончавшегося коммунизма. Именно тогда популярные журналы стали спекулировать на теме «арийского происхождения славян», стремясь удержать стремительно падающие тиражи. Некоторые националисты взяли на вооружение идеи, которые сформулировал уже упоминавшийся Александр Асов, говоривший о том, что «Велесову книгу» нельзя постичь сугубо научными методами — нужна «вера», «просветление» для того, чтобы обрести «откровение».
В результате на момент рубежа тысячелетий можно говорить о возникновении так называемой «русской науки», в противовес науке академической. Книги об арийском происхождении славян лежат на книжных барахолках, их можно встретить даже в крупных магазинах. Многие медийные личности открыто выражали свою приверженность этим подходам — нетрудно вспомнить выступления сатирика Михаила Задорнова или художника Илью Глазунова. Русские неонацисты прониклись идеями, выражавшиеся Асовым, и их вера в славян-ариев тесно переплетена с антисемитизмом.
Могли ли предполагать Изенбек, Миролюбов или Куренков, что текст, найденный или даже созданный ими, сможет стать в какой-то степени идеологической базой для радикальных течений в новой, свободной от коммунизма, России. Вряд ли. Скорее ими двигало чувство ностальгии по России, которую они потеряли. По той деревенской старине, которая сквозит в обрядах и бабушкиных сказках.