А. Кузнецов: Жан Виктор Моро — один из самых блестящих генералов эпохи революционных войн. По тем временам военную форму он надел достаточно поздно, не имея перед этим совершенно никакой военной подготовки, кроме того, что очень увлекался и военной историей, и военной литературой, и даже по артиллерийскому делу читал кое-какие учебники. Но это все было на уровне хобби.
Вообще, Моро из классической буржуазной семьи, многие поколения которой служили на разных должностях. Его отец был достаточно преуспевающим провинциальным юристом, человеком, видимо, достаточно твердым. Он очень жестко сказал: «Ты будешь юристом». Впрочем, у Жана Виктора было несколько братьев, которые также были отправлены учиться юридическим специальностям. Правда, в отличие от него, старшего брата, все они как-то спокойно приняли волю отца. А наш герой пытался бунтовать, бросать все эти занятия. В студентах он вел очень разгульный образ жизни, был предводителем студенческой ватаги…
Потом Моро пытался удрать в армию. Отец специально приехал, чуть ли не под угрозой уголовного преследования за неповиновение воли родителя заставил его вернуться. В результате Жан Виктор все же стал бакалавром права, и даже в 1790 году в ходе начавшейся революции получил лицензию адвоката. Однако по юридической специальности он сработал только один раз — на собственном процессе.
Как только Моро предоставилась возможность — начала организовываться национальная гвардия — он тут же в нее вступил. Его избрали офицером. Но когда он узнал, что в гвардии не хватает артиллерии, — ушел в рядовые артиллеристы. Там опять пробился в капитаны. Ну, а дальше — феерическая карьера…
Революцию Моро встретил по тем временам совсем взрослым человеком — в 26 лет. Конечно, для маршала (если только не брать самое старшее поколение) это достаточно поздно. Но зато наш герой практически мгновенно взлетел в бригадные генералы. И вот первое мистическое совпадение: в одном приказе, в один день, под одним номером бригадного генерала получили и Моро, и Бонапарт. До этого они между собой не были знакомы. Это произошло позже…
Да, дивизионным генералом Моро стал на несколько лет раньше Наполеона. Он оказался в так называемой Северной армии, от которой, в общем-то, ничего особенного не ждали. Основная задача возлагалась на Рейнскую армию. А тут вдруг пошли удачи: практически была завоевана Бельгия, осуществлено вторжение в Голландию… Так вот, под покровительством одного из героев этих лет, генерала Пишегрю, Моро стал известен всей Франции.
Портрет генерала Жана Виктора Моро работы Франсуа Жерара, около 1797 года. Источник: en. wikipedia.org
Ну, а дальше великолепно описанная в литературе, совершенно странная, смешанная атмосфера 1794 — 1795 годов — первая Директория. С одной стороны, это время, когда закончился террор. С другой — со всех сторон, как грибы после дождя, начали плодиться заговоры… И в этой ситуации и армия, и общество в целом стали поглядывать по сторонам в поисках так называемой шпаги: в воздухе то и дело носилась идея, что режим Директории должна быть сменен какой-то сильной военной рукой.
С. Бунтман: Внятной.
А. Кузнецов: И здесь, конечно, взоры обратились на генерала Бонапарта после его феерического Первого итальянского похода.
Стоит отметить, что до этого кандидатом № 1 был другой человек — Луи-Лазар Гош. В 1797 году он внезапно умер. И вот тогда получилось так, что Бонапарт и Моро оказались фигурами примерно одного, что называется, веса.
Многим хорошо известна история 1799 года, когда Сийес начал присматривать шпагу для свержения Директории. Первоначально на кандидатуру Бонапарта он не рассчитывал, поскольку тот безнадежно завяз в Африке, в Египте. А вот Моро под благовидным предлогом в Париж вызвал… И вот еще одно мистическое совпадение: в один и тот же час к Сийесу вошли генерал Моро, наконец доехавший до Парижа, и представитель уже добравшегося до Франции Бонапарта. И Моро тогда сказал: «Вот тот, кто Вам нужен. Он Вам устроит переворот гораздо лучше меня».
Правда, надо сказать, что Моро также был активным участником. Именно тогда, осенью 1799 года, они, наконец, познакомились. И Наполеон начал охмурять Моро. Он умел это делать. Он пригласил нашего героя домой, подарил ему роскошный, отделанный драгоценными камнями кинжал, тонко льстил, расписывая его победы (те самые, которые потом на острове Святой Елены будет считать больше делом случая, чем полководческого таланта). И в результате Моро стал одним из его ближайших помощников…
Почему же дальше произошло охлаждение?
С. Бунтман: Можно ли найти какую-нибудь точку?
А. Кузнецов: Сам Наполеон часто злым словом вспоминал жену и тещу Моро. И это при том, что этот брак — Моро женился в 1800 году на признанной красавице, молодой аристократке, одной из подруг Жозефины, Эжени Уло — устроила его супруга. Забегая вперед, стоит сказать, что данный союз был очень счастливым. Супруги прожили, что называется, душа в душу много лет. И Наполеон почему-то считал Эжени и ее мать интриганками, сплетницами, хотя вокруг него таковых было множество. Но вот этих он почему-то особенно не выносил.
С. Бунтман: Может, попадали?
А. Кузнецов: Может быть. А может, Бонапарту нужно было как-то объяснить все более и более очевидную неприязнь к Моро, которая была вызвана другими вещами.
Но так или иначе, к этому времени Жан Виктор Моро — уже герой еще одного великого военного периода. Дело в том, что французский генерал несколько раз оказывался прямым партнером за шахматной доской самого Суворова. Причем каждый раз он вынужден был отступать. За это Александр Васильевич его ехидно-уважительно называл «генералом блестящих ретирад»…
И вот начало XIX века. Задавлена, залита кровью третья, как мы теперь уже знаем, последняя Вандея, но еще продолжается подспудное бурление. Некоторые вожди шуанов прячутся по лесам, пещерам, за границей, но рассчитывают вернуться. В том числе знаменитый Жорж Кадудаль — человек, который когда-то в юности, как и многие другие, был заражен революционными настроениями, но довольно быстро (во многом из-за жесткой антицерковной политики революции) стал убежденным роялистом и врагом существующего режима.
Судя по всему, Кадудаль каким-то образом был причастен к знаменитому покушению на первого консула в 1800 году, после которого Бонапарт отдал приказ Фуше как следует заняться заговорщиками.
Портрет Жоржа Кадудаля работы Амибла-Поля Коутана, 1827 год. Источник: en. wikipedia.org
В 1802 году за некоторые свои шалости всесильный Фуше перестал быть министром полиции и два года пребывал в вынужденном простое. А тем временем генерал Пишегрю, которого в свое время признали виновным в предательстве революции, приговорили к каторжным работам (фактически — к медленной гибели в Кайенне, но по дороге он успел сбежать), в эмиграции, в Лондоне, очень близко сошелся с Кадудалем. Моро, получивший очень приличный капитал, находился в Париже, занимался фрондерством. По всему Парижу расходились его словечки, которые потом будут поставлены ему в вину вполне официально. И агенты роялистов начали искать к генералу подход. Насколько они его нашли — непонятно, хотя по этому поводу очень много всего написано…
Да, сначала Кадудаль, затем Пишегрю тайно перебрались на французскую территорию. По одной версии, французская полиция их проморгала, по другой версии — нет. Это была часть плана Фуше, который мечтал вернуться. Его агентура отслеживала этих людей, но до поры до времени не трогала, потому что Фуше нужно было показать: «Сир, Вы в опасности. Вот, смотрите, я — в отставке, а Вы — в опасности».
Так или иначе, но Пишегрю и Моро встретились. Моро потом утверждал, что не давал согласия на эту встречу, что Пишегрю тайно ночью пришел в его дом, он не мог его выгнать, но сделал все, чтобы этот визит был максимально коротким. Свидетели же показали, что Моро и Пишегрю встречались в карете, что на самом деле у них было несколько встреч и несколько разговоров. Есть документальные свидетельства — ответ Моро одному из эмиссаров Пишегрю: «Я не встану во главе любой партии, целью которой является восстановление Бурбонов. Они настолько дискредитировали себя в глазах народа, что любая попытка возвращения их правления обречена на провал. Если же Пишегрю согласится действовать в другом русле, чем-то, что я ему заявил, то для этого потребуется устранение консулов и губернатора Парижа».
Ну, а дальше мышеловка захлопнулась. Моро арестовали. Пишегрю арестовали. С боем, в прямом смысле слова, взяли Кадудаля, который при задержании умудрился одного полицейского убить и нескольких ранить. И когда на следствии его упрекнули: «Вот Вы убили полицейского, а ведь у него несколько детей», Кадудаль, не поведя бровью, ответил: «А надо было на задержание посылать холостяков».
В результате раскрутилось грандиозное дело о заговоре. И когда в конце мая 1804 года начался суд, к нему было привлечено 47 человек…
Моро был вынужден защищаться. Защищаться до такой степени, что, переступив через свою гордость, он написал письмо Наполеону. Вот небольшой отрывок: «Генерал, скоро месяц как меня держат здесь как сообщника Кадудаля и Пишегрю, и, вероятно, мне суждено предстать перед трибуналом за попытку покушения на устои государства. Пройдя через горнило революции и последующих войн, меня трудно обвинить в амбициях или в отсутствии гражданской позиции. С тех пор как враги отдалили нас друг от друга, вот почему я здесь с сожалением вынужден говорить о себе и о том, что я сделал. Но сейчас, когда меня обвиняют в том, что я являюсь сообщником тех, кого считают наемниками Англии и действующими по ее указке, то мне в этом случае, вероятно, придется защищать себя самому от силков, которые она для меня расставляет. Если Вы удостоите это письмо своим вниманием, генерал, то я больше не буду сомневаться в Вашей справедливости, и мне останется лишь ждать решения своей судьбы с чистой совестью невиновного человека».
Наполеон наложил резолюцию: «Приложить к делу». Процесс, весьма добросовестный, продолжался около двух недель. Было допрошено более 150 свидетелей. Адвокаты в полном объеме выполняли свои профессиональные обязанности.
Огюст Кудер. Смерть генерала Моро. Источник: ru. wikipedia.org
Какую линию защиты выбрал Моро? Да, я знал, что Пишегрю здесь, но я не мог его выдать. Это не совместимо с моей человеческой, воинской честью. Он так часто на это упирал, что председатель суда даже раздраженно ему заметил: «Перестаньте. Никто Вас не обвиняет в том, что Вы не выдали Пишегрю».
А потом Моро сделал очень удачный ход, который показал его юридическую подготовку. Он сказал: «Ну вот если бы я действительно был заговорщиком, разве бы я спокойно удалился в отставку? Я бы, наоборот, всеми силами стремился остаться в армии, чтобы в нужный момент воспользоваться своим положением».
С. Бунтман: Чтобы меня помнили.
А. Кузнецов: Конечно. «Я знаю, что Монк оставался в армии, чтобы плести заговоры, и что Кассий и Брут стремились быть в ближнем окружении Цезаря, чтобы поразить его в самое сердце. А тут, наоборот, весь Париж знает, что я критически высказываюсь о Бонапарте. Разве так себя ведут настоящие заговорщики?»
И как Моро закончил свою речь? «Судьи, мне больше нечего вам сказать. Такой была вся моя жизнь. Перед лицом Бога и людей я клянусь в невиновности и честности моих поступков. Исполняйте свой долг. Вас слушает Франция. На Вас смотрит Европа, и надеются потомки».
В результате приговор был следующим: 20-и обвиняемым — смертная казнь, 5-и обвиняемым — 2 года тюрьмы и возложение на них достаточно больших штрафов, остальных оправдали. К Наполеону потоком потекли просьбы о пересмотре. Сам Моро к нему не обращался, но его жена через Жозефину попросила о снисхождении. И Бонапарт, видимо, без колебаний решил: «Хорошо, изгнание». Изгнание на неопределенный срок.
Помиловали еще несколько человек. В результате казнили только 12, в первую очередь, конечно, Кадудаля. Пишегрю еще до суда покончил с собой.
Дальше Моро отправился в изгнание через Испанию. Там он воссоединился с семьей. Эпидемия, проблемы с Нельсоном, который блокировал выходы из испанских портов, задержали их почти на год. В конечном итоге Моро добрался до Соединенных Штатов и жил там несколько лет.
А тем временем его постоянно приглашали на русскую службу. Это интересный сюжет. В первый раз его начали зазывать, когда он был еще в Испании, потому что дело шло к кампании 1805 года… Но не успели — Моро уехал в Америку. Затем в 1807 году… Но опять не получилось. И третий успешный подход к снаряду, как говорят гимнасты, — это 1812 — начало 1813 года. Моро жил в это время один. Его супруга и дочь уехали в Лондон. В конечном итоге он приглашение принял.
А дальше хорошо известная история, как Моро встретился с Александром. В 1813 году российский император его очаровал, но австрийцы настаивали на том, чтобы единым командующим был австрийский князь Шварценберг. Видимо, эту должность прочили Моро, но он остался советником при Александре. Часто пишут, что когда французский генерал был принят на русскую службу, ему был пожалован чин фельдмаршала. Формально этого сделано не было, хотя похоронили Моро как фельдмаршала, со всеми почестями.
Ну и дальше 27 августа 1813 года, когда в сражении под Дрезденом Моро был смертельно ранен ядром. Его останки привезли в Петербург. И вот еще один мистический момент: на расстоянии нескольких километров в Казанском соборе — Кутузов, 300 метров через Невский проспект в базилике святой Екатерины — Моро, несколько километров в другом конце Невского проспекта — Суворов.