«И всё же они довольны жизнью…»
Барон Чарльз Уитворт, посол Великобритании в России в 1705—1710 гг., написал одно из наиболее подробных сочинений о России. Он описал не только географические и экономические условия, но также характер власти и её отношений с народом. Он разделил население на 3 категории: знать (титулованные русские), помещики и крестьяне. В отличие от путешественников прошлых веков, Уитворт уже считал московитов «цивилизованным» народом. Тем не менее ему бросалось в глаза деспотическое обращение русских с теми, кто занимает более низкое положение. Знать заискивала перед царём, помещики — перед знатью, и, по словам Уитворта, каждый, кроме крестьян, имел свою долю унижения и почитания.
Крестьяне же оказывались в самом печальном положении: они «настоящие невольники, подчинённые деспотичной власти своих господ, их можно передавать с их личным имуществом. Ничего они не могут назвать своим собственным, и это делает их очень ленивыми. И когда исполнено задание хозяев и запасено немного хлеба и дров на год, они считают главное дело своей жизни выполненным, а остальное время бездельничают или спят». «И всё же они довольны жизнью», — замечал барон. Более того, Уитворт считал, что суровая жизнь делает русских выносливыми и прекрасно готовыми к военным тяготам, что делает Россию сильнейшим государством.
Конечно, англичанин Уитворт особенно впечатлён был образом правления в России, которое он называет «абсолютным до последней степени», при котором всё «зависит лишь от прихотей монарха, которые определяют жизнь и судьбу всех подданных». Уитворт отмечает и типичные для абсолютной власти пороки. Знать по примеру царя также ведёт себя со своими подчинёнными: «Те, кто служит, имеют свою долю деспотичной власти, их действия не подлежат обжалованию, всё совершается от имени царя, которым они часто злоупотребляют для удовлетворения своей алчности, жажды мести или других низких страстей». И даже хорошие законы, введённые умным Петром, не приносят должной пользы из-за чиновничьего произвола: «Если бы ещё их судьи могли устоять перед соблазном взятки, что редко случается в этой стране».
Понимая эти проблемы, Пётр, по наблюдению Уитворта, стремился перевоспитать дворян: «Он часто обязывает их детей служить на низших должностях, например, простыми солдатами в его пешей гвардии, и возвышает людей без роду и племени до больших постов». Личность самого Петра вызывала восхищение британского посла: «Он чрезвычайно любознателен и трудолюбив и за 10 лет усовершенствовал свою империю больше, чем любой другой смог бы сделать в десятикратно больший срок, и что ещё более удивительно — сделал это без какой бы то ни было иностранной помощи, вопреки желанию своего народа, духовенства и главных министров, одной лишь силою своего гения, наблюдательности и собственного примера».
[Сборник: Пётр I]
«Ora et Labora» (Молись и трудись)
Другой британец Питер Генри Брюс, служивший в России с 1711 г., также отмечал, что Пётр I привёл Россию к невероятным достижениям, в том числе вопреки собственному народу, непокорности и хитрости знати. Брюс описывает в своих мемуарах выступление Петра перед сенаторами. Уже добившийся многого царь призывал к просвещению и работе во благо России: «И мой разум почти предвещает, что науки когда-нибудь покинут своё прибежище в Британии, Франции и Германии, придут и на столетия поселятся среди нас. […] Тем временем я всей душой советую вам следовать латинскому речению: «Ora et Labora». И если мои слова убедили вас, может статься, что вы ещё на вашем веку пристыдите другие просвещённые народы и вознесёте славу русского имени на самую большую высоту». Брюс, однако, сомневался, что словами Петра прониклись сенаторы, хотя они и «ответили, что все они готовы повиноваться его приказам и следовать его примеру». Другое дело, были ли их слова искренними.
У Брюса было немало оснований для подобных сомнений. Всё общество знало, вельможи за многие годы «обманули его величество на несколько миллионов» и своими хищениями причинили множество бед и смертей строителей и других работников государя: «Чиновников сурово покарали за нечестность. […] все были призваны к ответу». Провинившихся знатных чиновников публично секли кнутом, прижигали калёным железом языки, менее знатных воров били батогами и отправляли в ссылку.
[Сборник: Реформы Петра I]
«Без принуждения их ни к чему не поведёшь»
Фридрих Христиан Вебер, посланник Ганновера при дворе Петра в 1714—1719 гг., тоже сочувствовал монарху: «Сам царь, вполне понимающий превосходным умом своим недостатки своих подданных, называет их стадом неразумных животных, которых он делает людьми. Но вообще, трудно сломить их упорство, или искоренить вполне зло в сердцах их». Как Уитворт и Брюс, Вебер писал о хитрости и казнокрадстве, мешающих выдающемуся государю реформировать Россию. Вебер писал, что дворяне, «опасаясь царского гнева, дворяне не хотят в то же время колоть глаза своими награбленными богатствами, и оттого […] запирают своё золото в ларцы, где оно и ржавеет, или же (как разумно делают теперь некоторые из них) посылают своё золото в банки, в Лондон, Венецию, или Амстердам».
Лень и эгоизм подданных ожесточали Петра, отвергавшего предложения о даровании подданным некоторых свобод. Царь, по словам Вебера, имел все основания считать, что русских «без принуждения ни к чему не поведёшь». Самому Петру Вебер также дал восторженную характеристику: «Никто, хорошо знающий этого монарха, не станет оспаривать, что он первейший и разумнейший министр, искуснейший генерал, офицер и солдат своего царства, учёнейший из всех русских богословов и философов, хороший историк и механик, искусный кораблестроитель и ещё лучший мореход; но во всех этих знаниях имеет он очень ленивых и из-под палки действующих учеников».
Резюмируя свои впечатления о России, Вебер даёт прогноз будущих успехов петровской России: «Там, где у Русских господствует страх и слепое повиновение, а не рассудок, там они будут впереди других народов, и если царь продержит ещё скипетр свой только 20 лет, то он уведёт страну свою, именно вследствие сказанного повиновения, так далеко, как ни один другой монарх в своём государстве».
Пётр I умер 8 февраля 1725 г., через несколько лет после того, как Вебер написал эти строки, и лишь отчасти успел исполнить этот прогноз. Но как бы то ни было, иностранцы в полной мере ощутили болезненность петровских реформ, их грандиозный масштаб и мировое значение. Россия навсегда изменилась, обрела просвещённый облик и ещё два столетия шла по историческому пути, намеченному Петром.