Н. ВАСИЛЕНКО: Сегодня у нас в центре внимания человек и пространство. Я бы даже так сказал: человек, создающий пространство. «Алексей Щусев. Архитектор № 1» — так называется книга, которая выходит в издательстве «Молодая гвардия» в серии ЖЗЛ. И представит книгу автор — москвовед Александр Васькин. Александр, здравствуйте!
А. ВАСЬКИН: Здравствуйте, Никита!
Н. ВАСИЛЕНКО: Пользователь Василий Н. пишет про Щусева следующее: «Щусев всю жизнь провёл под дулом пистолета». Александр, согласны ли вы с этим?
А. ВАСЬКИН: Сложный вопрос. Для этого, конечно, нужно прочитать его биографию. На обложке книги мы видим с вами портрет героя как раз в ту пору, когда он занимался проектированием Казанского вокзала — одного из самых грандиозных творений Щусева. Посмотрите: рядом с фотографией — Марфо-Мариинская обитель, ещё одно выдающееся произведение архитектора. Я бы другой эпитет здесь употребил. Я назвал его архитектором № 1. Что бы там ни висело над ним, дамоклов меч, пистолет, ещё что-то, это человек, который всю жизнь занимался любимым делом. Он был счастливым человеком. Это дано не всем нам. Это было его призвание: проектировать, строить дома, строить храмы, академии, институты, театры.
Почему называется книга «Архитектор № 1»? Пожалуй, рядом с Алексеем Викторовичем трудно кого-либо поставить. В ту эпоху творили замечательные мастера, прекрасные архитекторы. Но Щусев — воистину архитектор № 1. И его творчество повлияло не только на отечественную архитектуру, но и на мировую культуру в целом.
В чём уникальность Щусева? Пожалуй, нет другого такого архитектора в 20-м веке в нашей стране, кто мог бы работать сразу во многих областях гражданского строительства. Смотрите, из его построек можно целый город представить себе. Не только жилые дома — мосты он строил, гостиницы.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вы как москвовед наверняка считаете главным произведением Щусева именно гостиницу «Москва». Так ли это?
А. ВАСЬКИН: Я считаю, что «Москва» не главное его произведение в силу того, что он подключился уже на том этапе, когда проект был в разгаре. Это не целиком его произведение. Пожалуй, лучшее его произведение — Марфо-Мариинская обитель. То, что вне времени, не поддаётся никакой критике, кто бы этим ни занимался, люди неверующие, которые не могут в этом разглядеть достижения. Ещё никто не взял на себя такую ответственность из современных критиков осуждать Щусева за Марфо-Мариинскую обитель.
А что касается гостиницы «Москва», это самый его трагический проект. Не он был инициатором строительства гостиницы, её проектирования. Его, как тогда говорили, бросили на эту гостиницу, когда нужно было в срочном порядке из здания конструктивистского создать нечто иное в классическом стиле. Коней на переправе не меняют — хорошая поговорка. Но он не мог отказаться. И он подключился, стал руководителем коллектива творческого. Всё это привело к печальным последствиям и к его опале. И в конечном итоге карьера его прервалась.
Он не смог вернуться на то место, которое он занимал в 1937 году. Да, безусловно, его не арестовали — уже надо радоваться этому. На него писали доносы. И уже ждали, что вот-вот он будет арестован, поэтому многие прекратили всякие отношения с Щусевым. Проходит время, он сидит в Гагаринском переулке у себя один. И кто-то по одиночке… Ночью ходили, представляете обстановку? Чтобы никто не заметил. Не арестовали до сих пор. Странная история для того времени. В результате он выжил, стал заниматься другим проектом, Академией наук СССР. Стал главным архитектором Академии наук.
Когда он умер, писали: «Ушёл любимый руководитель советских архитекторов». Но это была такая посмертная реабилитация. И так же посмертно он получил свою четвёртую сталинскую премию. Это сделало его единственным зодчим, обладателем четырёх наград. Больше подобных примеров мы не знаем в советской истории.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вы упомянули, что он скорее посмертно был обласкан советской властью. 4 сталинских премии, он главный красный зодчий, партийный зодчий. Но у него была Марфо-Мариинская обитель, богатое портфолио работ, связанных с церковью. Почему сам Щусев отказался от своего церковного прошлого? Неужели это было необходимо, чтобы спастись от репрессионных атак в 1930-е?
А. ВАСЬКИН: Щусев прежде всего творец. А творческий человек живёт одной целью — максимальной самореализацией. Он хочет делать то, о чём мечтает, чем охвачены его замыслы. Вот что главное для любого творца. Всё остальное на втором плане. Это очень важный момент, особенно для такого масштабного человека, как Щусев. К сожалению, до 1917 года Щусев был отлучён от гражданских проектов. Почему он нам известен как архитектора храмов? Он не мог строить особняки, усадьбы дворянские. Ему никто не давал. Архитектурный рынок был переполнен в царской России. Архитекторов было множество. Один Шехтель чего стоил со своими доходными домами. И вот так повелось, что один из первых его проектов крупных был связан с храмом. Потом ещё, ещё. Реставрацией он занимался в Овруче, в Украине. И вот так сложился его авторитет как архитектора храмов, мастера храмового зодчества. Это привело его к вершине творчества — Марфо-Мариинской обители.
Казанский вокзал, можно сказать, стал первой его масштабной работой. Фон Мекк, которого звали королём железных дорог России, задумал этот конкурс провести. «Ворота на восток» он назывался. Он хотел создать крупнейший вокзал в Европе. Он хорошо знал великую княгиню Елизавету Фёдоровну, которая спонсировала Марфо-Мариинскую обитель. Нестеров там сыграл свою роль, замечательный художник, друг. И они подсказали во многом кандидатуру Щусева. Много было других кандидатов. Тот же Шехтель. Вот так складывается жизнь. Нам кажется, что к Щусеву очередь стояла до 1917 года, лишь бы он проектировал, строил. Нет, далеко не так.
1917 год для него — это ещё и новая дорога, новый путь к гражданским проектам. Он сможет строить гостиницы, мосты, заниматься проектированием городов. Это поразительно. Вот так сложилась его жизнь. Не скажешь, что это вынужденно, но тем не менее он стремился к этому, чтобы выйти уже из рамок церковной архитектуры и сосредоточиться на грандиозных, масштабных проектах, что ему и удалось.
Н. ВАСИЛЕНКО: Слова «грандиозный» и «масштабный» применимы к замыслам советской власти.
Как говорил Алексей Щусев, у красоты рецептов нет. Это был удивительный человек, который во многом старался обессмертить себя, создав облик российских, советских городов. Он работал не только на территории РСФСР. Многие его работы можно увидеть и в Грузии, и Украине, Азербайджане, Молдавии, Узбекистане. Он черпал своё вдохновение из многих источников. И в этом плане очень на него повлияла Италия.
Казанский вокзал стал отправной точкой гражданской архитектуры. И одна из главных работ здесь — мавзолей Ленина. Хотелось остановиться на политической составляющей. Как так получилось, что Щусев принял советскую власть и во многом стал её верным соратником? Или он не был соратником, а был, скорее, партнёром советской власти? Александр, как вы считаете?
А. ВАСЬКИН: Вопрос главный, который волнует очень многих: как выбрали его кандидатуру на роль автора мавзолея. Эта кандидатуры появилась в недрах тогдашнего Политбюро. Но кто тогда решал это? Троцкий, Сталин. Вероятно, фамилия Щусева называлась в ряду других. Шехтель, мы знаем, тоже мог быть автором мавзолея. Вполне такое было. Конструктивисты участвовали.
Фигура Щусева показалась многим компромиссной. Речь шла не просто о мавзолее. Я хочу обратить ваше внимание, что, как только умер Ленин, в газетах советских сразу стали появляться такие публикации, что увековечивание памяти вождя должно превзойти по своим последствиям мемориал, возведённые в честь фараонов. Это в буквальном смысле называлось, об этом говорилось. Вот он, культ личности. Сразу стал создаваться на следующий день. Сейчас смешно нам это читать, но так было. И вот стали думать, кого предложить. Вот Щусев. Он казался в некой степени нейтральным, не замешанным в дореволюционной истории. Строил себе и строил. Храмы строил, Казанский вокзал. Но он не строил для великих князей, например. Это тоже очень важный момент. Незапятнанная кандидатура. Почему бы Щусева не пригласить. За ним прислали машину. Всё, вы поедете с нами. Его привезли в Колонный зал, дали задание. Естественно, он с ним справился. Много было вариантов.
Что касается, был ли он партнёром. Хорошее сравнение. Вряд ли можно сказать. Партнёры, скорее всего, те, кто играет в карты.
Н. ВАСИЛЕНКО: У меня другая ассоциация сейчас в голове возникла, когда вы сказали про партнёров. МММ помните? «Я не халявщик, а партнёр».
А. ВАСЬКИН: Да. Партнёром он быть не мог, ибо советская власть партнёров не допускала, она всегда была сверху. Она позволяла работать. Вот Щусеву было позволено стать авторов мавзолея. Он использовал это как мог: подписывался автором мавзолея под письмами в поддержку арестованных своих коллег (много из архитекторов пострадало). Пытался любой ценой вытащить их из ГУЛАГа, из тюрьмы, много сделал для этого. Он никогда в стороне не стоял. Он был одним из первых, кто бросался на помощь, помогал деньгами тем, кто возвращался из лагерей, кому нельзя было жить в Москве, а только за 101 километром. Он был, конечно, неудобен, его не любили кремлёвские. Когда он позволил себе прилюдно спорить с Молотовым, это уже стало концом постоянной его пикировки.
Он надоел, я думаю, им. Во-первых, он заступался за памятники архитектуры. За Сухареву башню. Не только Алексей Викторович — и Желтовский был, многие другие. Но, понимаете в чём дело, он не стал для них своим — вот что важно. Являясь автором мавзолея, главного символа системы советской, он не стал своим. Он не был своим. Он был человек себе на уме. Конечно, ему доверяли, с ним приходилось считаться. Он не был партнёром, но с ним они были вынуждены считаться до поры до времени.
Н. ВАСИЛЕНКО: Вы упомянули спор с Молотовым и градозащитную деятельность Щусева. Разве это не был повод закатать его в каток репрессий? Что было тем самым спасательным кругом, который оставлял его на плаву и не давал ему оказаться в ГУЛАГе или быть расстрелянным? Судя по всему, советская власть ни с кем не считалась, не важно, какие у тебя звания и автор каких ты больших произведений для своей страны.
А. ВАСЬКИН: Да, конечно, то, что он был автором мавзолея, не сыграло никакой роли в этой кампании разнузданной, развёрнутой против него на страницах газет. Началась открытая травля. Его биографию стали рассматривать под большим увеличительным стеклом. Появилась огромная статья «Жизнедеятельность архитектора Щусева». И каждый из его учеников, кого он вывел в люди, был вынужден, а кто-то и с огромным удовольствием отметился здесь. Травля была масштабная. Припомнили всё Щусеву. И то, что он издевался над какими-то комсомольцами, которые у него в мастерской работали. И, как выяснилось уже в наше время, были люди, которые не скрывали ненависти к нему. Они прямо ему говорили, что они его посадят. Он так Евгению Лансере передавал, замечательному художнику. Лансере — один из немногих, кто не предал Щусева. Таких людей единицы. Лансере — благородный, смелый человек. Они в открытую говорили ему, что посадят. А Нестеров, между прочим, обвинял Щусева, что тот слишком болтлив, слишком много говорит плохого о советской власти. Щусев и не думал о последствиях. Может быть, он несколько переоценил своё влияние.
Н. ВАСИЛЕНКО: Он своё влияние вывел в абсолют. Ему показалось, что он как автор мавзолея, советских памятников может всё. В этом плане вспоминается притча об Икаре, который взлетел высоко, но, к сожалению, лучи солнца его крылья и подпалили. Но здесь нам остаётся только рассматривать этот исторический сюжет со стороны нашего 21-го века и понимать, какая тогда была непростая эпоха и непростая атмосфера.
Александр Васькин написал много книг для серии «Повседневная жизнь» в такой-то период таких-то замечательных людей. И отдельно он посвятил деятелям творческого труда, писателям. Насколько отличалось сообщество архитекторов от сообщества писателей в те жуткие 1930-е? Действительно все жили по тем правилам, что выживает сильнейший и люди были готовы писать доносы максимально всем и бороться за свою жизнь таким образом?
А. ВАСЬКИН: Ну да, это была борьба за выживание. А в творческой среде это ещё более тяжело проходило, потому что шла борьба за заказы. Это же огромные деньги. Какой-нибудь памятник Ленину, Сталину. Это часть повседневной жизни: получить заказ, например, на строительство института марксизма-ленинизма в Тбилиси. Кстати, Щусев проектировал его. Это здание снесено было позднее. Там у него отношения с Берией возникли.
Я был в российском архиве литературы и искусства. Там нашёл письмо Щусева Берии. Он пишет: «Лаврентий Павлович, меня попросили написать статью для энциклопедии об этом институте. Я вам направляю её». Они с Берией встречались. Сын Берии об этом свидетельствует, что Берия был высокого мнения очень о Щусеве, потому что, когда Берия учился ещё в техникуме, они учились, познавали архитектуру по постройкам Щусева. Берия его уважал. И сын Берии даже говорит, что они на смех подняли проект Дворца Советов по проекту Иофана. Кстати, к Иофану Щусев относился не очень дружески. Вероятно, считал его выскочкой. Иофан же из Италии приехал. Они все участвовали в проекте этом: и Щусев, и Жолтовский. А стал Иофан в итоге.
Н. ВАСИЛЕНКО: Ведь Италия тоже непростая страна для Щусева, он во многом черпал оттуда вдохновение.
А. ВАСЬКИН: Вы правы, Италия — особая страна для Щусева. Он не раз был в Венеции, где проводились выставки, биеннале знаменитые. И его проекты получали очень высокую оценку ещё до 1917 года. Имя Щусева знали хорошо в архитектурном мире Европы. Щусев вообще был человеком разносторонним. Он объехал всю Европу в молодости ещё. Во Франции был, в Германии, в Италии. Он своими глазами хотел увидеть памятники архитектуры, в себя впитать мировую художественную культуры. И когда он стал проектировать Казанский вокзал, он всем своим архитекторам сказал: «Езжайте и смотрите старинные русские города. Там источник моего замысла». И действительно Казанский вокзал — удивительное произведение искусства, в котором воплотились в том числе и традиции древнерусской архитектуры. Безусловно, чтобы стать Щусевым, нужно было прожить такую жизнь.
Представляете себе, он появился на свет в Кишинёве, в провинции, в глухой Бессарабии. Мать и отец — люди простые. Он был дворянином, но обедневшим. Мать и отец умирают практически в одно время. Остаются дети: Щусев, старшие братья его были, сестра. Откуда что берётся? Он едет один в Петербург и поступает в Академию художеств. Это поразительный факт. Сам себя сделал, никто не помогал. У него не было связей, блата, как говорили в советское время.
Он прекрасно учился в Академии художеств. Он закончил с большой золотой медалью. И в награду его отправили за казённый счёт на год в Европу, чтобы он поездил, посмотрел. Когда он приехал, он испытал очередное разочарование: он оказался никому не нужен. Выпускник золотой Академии художеств — не нужен. Академия не захотела принять обратно его в своё лоно. Как искать заказы? А он тогда уже женился. На что жить?
Было 2 выбора. Или идти помощником к Бенуа. Бенуа была семья крупнейшая по связям, возможностям: архитекторы, скульпторы, художники. Они фактически захватили рынок Петербурга архитектурный. Нельзя было прийти с улицы к кому-то и сказать: «Давайте я вам спроектирую сейчас доходный дом». Связей нет, рекомендаций нет. Он не хочет идти в помощники: он понимает, что это гибель, потому что так и будешь всю жизнь при ком-то. У него есть ещё один выбор: в Кишенёв уехать и там стать первым архитектором молдавским. Но ему не хочется этого. Он честолюбив, он хочет здесь вырасти, стать архитектором. Это ему удаётся.
Трудно очень складывалась его судьба, чтобы стать таким, каким он стал. Это пример человека, который сделал себя сам.
Н. ВАСИЛЕНКО: Есть утверждения, что за Щусевым стоят определённые покровители. Многие говорят, что тот же Берия. И не просто о нём как о покровителе, но как о человеке, который использовал его в своих целях, чтобы расправиться с Алабяном. Насколько здесь соответствует действительности это утверждение?
А. ВАСЬКИН: Ну я бы не сказал, что они являются правдоподобными. Это одна из легенд, которая родилась уже в годы перестройки. Она не подтверждена фактами. Между архитекторами шла постоянная борьба за заказы. Вы знаете, например, что Щусев участвовал и в высотном проекте. У него был свой проект высотного здания в Дорогомилово. Мы сейчас знаем гостиницу «Украина». А он предложил совсем другой проект: гостиницу «Бородино». Поскольку там Кутузовский проспект, то к месту гостиница «Бородино». Но его проект был отвергнут. По какой причине? Я думаю по той, что уже другое поколение архитекторов пришло к власти. Те, кто у него когда-то работал в мастерской. Они получили в основном такие заказы. Щусев остался в данном случае не у дел. Хотя с ним советовались при выборе мест для строительства высотных зданий. Но не более того. Так что этот случай с Алабяном — одна из версий, но она не подтверждена.
Он не был человеком, которого можно было бы использовать в открытую в своих интересах. Да, он увлекался людьми. Его упрекали в этом, кстати. Он мог очароваться человеком на какое-то время, поверить в него. А потом в один момент прийти к выводу, что это не тот человек, на которого стоит ставить. Творческая личность, что поделаешь. Этим объясняется его поведение, широта его творческого диапазона. Этим всё объясняется. Конечно, нам, людям простым, трудно понять, влезть внутрь, в его шкуру, его обличье. Но я попытался это сделать, потому что когда пишешь биографию человека, то хочешь или нет, но ты должен войти в его положение всегда, чтобы оправдать и обосновать его поступки. За каждой строчкой биографии огромный психологический подтекст: почему человек так поступил, почему он это сказал. Писать биографии отрицательных персонажей очень тяжело: вы не можете заставить себя думать, как нехороший человек. А Щусев — другое дело. Это, безусловно, положительная фигура. Но было сложно иногда трактовать его поступки, очень тяжело.
Н. ВАСИЛЕНКО: Значит ли это, что все биографии, которые вы писали, публиковали, все ваши персонажи вам симпатичны, иначе бы вы за них не взялись?
А. ВАСЬКИН: Да, конечно. Об этом я и говорил. Будь то Алексей Щусев или Владимир Шухов, тоже личность масштаба эпохи Возрождения. Они чем-то похожи: Шухов и Щусев. Знаете чем? Они состоялись в дореволюционную эпоху как мастера, учёные, личности. А уже потом работали при советской власти более или менее плодотворно. Это очень сложная тема. Меня часто спрашивают, почему Щусев не уехал за границу. Тут, конечно, так просто не ответишь. Я думаю, что он был патриотом своей страны. И он хотел, наверное, изменить во многом своё окружение, среду архитектурную. Он был, конечно, идеалистом в каком-то смысле, но он не уехал. Многие покинули Россию. Многие. Художники, с которыми он работал. А он остался, думая о том, что больше он себя нигде не сможет реализовать так, как в Советском Союзе. Другой вопрос, удалось ли ему это.
Н. ВАСИЛЕНКО: Есть ещё один важный поворот в судьбе Щусева. В какой-то момент он стал директором Третьяковской галереи. Почему он продолжил работать в области архитектуры, почему не сделал тогда остановку и не остался в музейной жизни? Она ведь ему действительно нравилась, он хотел быть музейщиком. Даже Музей архитектуры им. Щусева — проект в первую очередь Щусева. Но почему всё-таки архитектура была важнее?
А. ВАСЬКИН: Знаете, он был прекрасным художником. Я видел его архивные бумаги: какие-то протоколы заседания Учёного совета, ещё что-то. И они все изрисованы Щусевым. Даже где-то заседая в кабинетах, он постоянно рисовал красным, синим карандашом. Он не мог усидеть на месте. Он всё время творил. Он говорил, что вечный стахановец. Он так себя называл. Отдыхать не умел и не любил. И он всегда рисовал, всегда творил. Первоначально он мечтал быть художником. В гимназии он когда учился в кишинёвской, он был лучшим художником среди гимназистов. Ему подарили краски, набор очень большой акварельный. Он сейчас хранится в музее Щусева в Кишинёве. Там очень следят и за юбилейными торжествами: 150 лет же Щусеву в этом году, осенью будет отмечаться.
Н. ВАСИЛЕНКО: Это как раз повод, почему книга вышла сейчас.
А. ВАСЬКИН: Да. И в Кишинёве тоже готовятся отметить юбилей своего великого уроженца. Очень хороший музей, много удалось сохранить, открылся после реставрации.
Он себя видел художником. И потом, приехав в Академию художеств, один из учителей сказал Щусеву: «Знаете что, всё-таки лучше всего выбрать стезю архитектора, ибо художников много. Архитекторов меньше, вы всегда сможете найти себе работу». Вот такой был совет, и он им воспользовался.
А что касается Третьяковской галереи, он не сам ушёл. Интриги, понимаете. Когда во главе столь крупного музейного объединения стоит один из мастеров (скульптор, художник, архитектор), это всегда вызывает жуткую неприязнь среди коллег. На его место был назначен совсем другой человек, большевик, не имеющий отношение к живописи. А Щусев много сделал: спроектировал корпус ещё один для Третьяковки, наладил закупку работ у художников, почти всем действующим художникам известным были направлены письма с просьбой предоставить их работы для закупочной комиссии. Он большой вклад внёс, но он не мог оставаться в Третьяковке долго, опять же по этим причинам: художникам трудно между собой договориться. У него были трудные отношения с Грабарём, например, очень сложные. Он мог что-то такое сказать в его адрес, что даже не хочется сейчас произносить. Вот такие они были: слишком широкие натуры, не могли удержаться в рамках.
Н. ВАСИЛЕНКО: Как москвовед можете порекомендовать щусевский маршрут? Чтобы было приятно провести московский вечер по местам, которые важны для щусевской архиетктуры? Или, может, с точки зрения его градозащитной деятельности.
А. ВАСЬКИН: За весь день мы Москву не обойдём по этому маршруту. Можно начать от гостиницы «Москва». Дальше пройти про Красной площади до Мавзолея. Пешочком мы доходим до Марфо-Мариинской обители. А потом садимся на метро «Новокузнецкая», едем на «Комсомольскую». И там смотрим станцию метро, которую спроектировал Алексей Викторович. Выходим на поверхность. Перед нами Казанский вокзал. Посмотрели Казанский вокзал — обратили внимание на знаменитый Каланчёвский путепровод. Вот вам экскурсия. Лишь несколько мест. Здесь нет Нового Арбата, где будет презентация этой книги 27 июля в Доме книги в 7 часов вечера. Там Щусев не был, но разработкой новоарбатской магистрали он занимался.
Н. ВАСИЛЕНКО: Везде, повсюду в Москве фамилия и имя Щусева просто присутствуют. Александр, мы много говорим об истории. У меня уже появился вопрос, который я задаю всем людям, которые увлекаются историей, её изучают. Можно ли изучать отечественную историю и оставаться оптимистом?
А. ВАСЬКИН: Да, можно, если изучать её по книгам. А если по телевизору, то не всегда.
Н. ВАСИЛЕНКО: Александр, спасибо вам большое. Я жду новой книги, новой биографии или нового хорошего погружения в какую-либо эпоху, которую вы изучаете. Увидимся в нашем эфире в другой раз. А сейчас наступает время рубрики «Книжечки».
Н. АЛЕКСАНДРОВ: Привет, Никита. Я сегодня хотел рассказать о книге, которая мне кажется с многих точек зрения интересной. Это книга французского философа, писателя, публициста, лектора Эрика Садена. Называется она «Тирания Я: конец общего порядка». Вышла она в издательстве Ивана Лимбаха. Заслуживает она внимание по целому ряду причин. Эрик Саден, помимо того что он автор разного рода романов, он профессор знаменитого института политических исследований во Франции. Это одно из самых известных учебных заведений, откуда выходят интеллектуальная и политическая французская элита. Он читает лекции в Европе и Америке. Занимается он цифровыми технологиями. Поскольку занимается он этим в большей степени как публицист и философ, то взгляд его на проблемы, связанные с цифровыми технологиями, носит более гуманитарный характер.
Что это за книжка? С одной стороны, это опыт исторического исследования. И история в центре внимания Эрика Садена. Если угодно, можно было бы назвать эту книгу кратким очерком истории западной цивилизации последних 2 столетий. Может быть, даже 3. Но Эрик Саден говорит о той Европе, которая сложилась к 19-му века, просуществовала 20-е столетие и живёт в 21-м. Понятно, что те особенности, на которые он обращает внимание (социально-политический аспект здесь превалирует), всё это было заложено в веке 18-м. А поскольку Эрик Саден ориентируется в первую очередь на французскую историю, естественно множество французских реалий присутствует в книге. Это видно и по тем авторам, которых он цитирует. Хотя, разумеется, он демонстрирует незаурядную эрудицию и цитирует не только французских авторов. Но и Мишель Фуко, и Симона Вейль, и целый ряд других в его книге присутствуют. Тем не менее он пытается размышлять о неких глобальных проблемах, которые затрагивают, разумеется, не только Францию и не только Западную Европу.
Саден говорит о том, что начиная с 19-го века Европа, поверив в идеи либерализма, демократии, прогресса, пыталась выстраивать новый мир, который должен был обеспечить свободу, равенство, братство. Разумеется, свободу конкуренции, права каждого человека, с одной стороны. С другой стороны, этот порядок, мир рассматривался как некий общий, где государство на себя берёт некие государственные функции, а граждане в свою очередь участвуют через выборы в неких процессах государственных. Иными словами, так или иначе тоже заинтересованы в том, чтобы государство богатело, говоря словами Александра Сергеевича Пушкина. И развивалось не только экономически, но и вообще.
Начинается книга с краткого исторического очерка, доходит довольно быстро до Второй мировой войны, до 20-го века. Его интересуют вполне определённые аспекты. И говорит, что последней надеждой, пройдя через множество кризисов, революций, войн, Европа вновь обретает надежду, что этот замечательный либеральный, демократический порядок будет установлен. И неприкосновенность личности, её права не будут ущемлены, с одной стороны. А с другой стороны, государство начнёт развиваться, поскольку прогресс и просвещение — те силы добра, которые должны привнести гармонию, порядок.
Далее говорит он о кризисе 1970-х, нефтяной кризис, в первую очередь. О кризисе 1980-х, когда впервые наметились некие расхождения в договоре между социумом и государством как неким институтом, организмом. Государство после этого кризиса не могло справляться достаточно быстро с этим. И переходит он к главному моменту, с которого книга и начинает звучать по-настоящему. Уже родилось общество потребления, состоялись войны во Вьетнаме и прочее, прочее. Безработица, и граждане чувствовали себя незащищёнными. Но, как считает Саден, кульминационным моментом стали 2 изобретения. Первое — изобретение мобильного телефона. И второе — изобретение интернета. для Садена это своего рода точка «0». Отсюда начинается крушение прежнего общего мира и начинает выстраиваться какой-то другой.
Почему это важно для Садена? Мобильный телефон дал возможность появления смартфона. Об этом он долго пишет, потому что даёт все этапы становления цифровой эпохи: телефон, смартфон, интернет социальные сети. Всё это подробно рассматривается. А дальше говорится о тех проблемах, которые возникают. Так вот, с одной стороны, мобильный телефон обеспечил человеку иллюзию полной свободы, впервые как будто осуществилась мечта. Он получил возможность быстрой коммуникации. Телефон стал частью жизни, сократил расстояния. Телефон стал своего рода виртуальным домом в результате. И это такой кумулятивный эффект.
С другой стороны, он соединился с интернетом, а это ещё одна фантастическая вещь. Это создание своего мира. И не только своего мира. По мере отчуждения, если упрощать немножко Садена, гражданина от государства, утраты интереса к политике или ощущение того, что человек не может повлиять на политику, этот виртуальный мир, который начал выстраиваться с социальными сетями, общением, культурой лайков (Саден рассматривает практически всё).
У него есть фраза, что за 20 лет удалось сформировать культуру унижения, когда он пишет о троллях. Иными словами, человек начал рассчитывать только на свои силы, выстраивать только свой мир. Но дело в том, что социальные интересы, благодаря тому что цифровые технологии пытаются выстраивать его собственный путь, оказываются пузырём, в котором постоянно человек находится. У него есть иллюзия того, что он может влиять на мир. У него есть иллюзия того, что он может быть приближен к элите благодаря Твиттеру, у него есть иллюзия собственной значимости и собственного участия благодаря системой лайкой, поощрений или высказывания своего мнения. Он может комментировать всё, что угодно. Но оказывается, что это совершенно иного рода этикет. Саден говорит, что происходит своего рода атомизация прежнего мира: человек превращается не в гражданина, который активно участвует в делах государства, а государство заботится о людях, а он превращается в индивида, который живёт в своей оболочке. И единение, которое происходит, в достаточной мере иллюзорно.
И этот разрыв, с одной стороны, государства, которое утрачивает свои социальные функции, и гражданина, который собственно гражданином быть перестаёт, а когда дело расходится со словом, потому что всё уходит в эти бесконечные комментарии, в производство многочисленных слов, потому что каждый сам себе и политик, и публицист, и писатель, и философ. И в этой массе слов тонет активность. А подспудно зреет, как пишет Саден, конфликт между обществом и государством. И вырывается теперь не в революцию, потому что идеологической основы нет, а в бунты. Поэтому движению «жёлтых жилетов» во Франции Саден уделяет достаточно большое внимание. И всё это грозит, по мнению Садена, войной всех против всех, когда государство перестаёт существовать, каждый отстаивает свои интересы. Это общий пересказ концепта книги Садена, потому что её читать достаточно легко, увлекательно. Там множество иногда даже ядовитых замечаний, фантастическая критика социальных сетей. Он касается многих вопросов: гендерные проблемы, абьюз. Масса всего, что было актуально. Каким образом он связан с целой цифровой эпохой. Его взгляд, по крайней мере, достаточно любопытен.
Нужно, конечно, учитывать, что эта книга была написана в пандемию. С одной стороны, многое изменилось. А с другой стороны, многие тенденции остались и продолжают жить. И в этой книжке любопытно и симптоматично предчувствие нового кризиса. А во что он выльется, Садену было не вполне понятно. Он просто говорил о том, что прежний общий мир разрушается.
Н. ВАСИЛЕНКО: После упоминания Гоббса и его «Войны всех против всех» у меня прямо мурашки по коже пошли. Это повод обратиться к книге, чтобы от них избавиться. Прощаемся с вами до новых встреч! Берегите себя и своих близких!