Могло ли такое быть?
Ключевой фигурой во всей этой истории оказался председатель Временного правительства Александр Керенский, сыгравший решающую роль в провале Корниловского выступления. Судя по всему, Керенский, и без того не любивший Верховного главнокомандующего, сильно испугался. Генерал и его армия, несомненно, покончили бы с большевиками, если бы сумели их поймать (в 1917-м с этим были проблемы). Но вот что произошло бы несомненно в случае вступления Корнилова в Петроград, так это «избавление России от анархии». Под этими словами сам генерал подразумевал установление жёсткой власти в «твёрдой руке». И рука эта, совершенно очевидно, была не Керенского, а Корнилова. Это не тот случай, когда армия наводит порядок, возвращает правительству кресла, а сама возвращается на фронт. Это случай военной диктатуры.
Корнилов увидел возможность получить власть в стране, но на его пути встал Керенский — человек, отличавшийся чрезмерной осторожностью. Антипатия главы Временного правительства и Верховного главнокомандующего была взаимной. Бытует мнение, что Керенский и Корнилов договорились о разделении власти, где Керенский будет властью гражданской, а Корнилов — военной. Существует версия, что Керенский сам пригласил Корнилова в Петроград, чтобы покончить с большевиками, изрядно обоим докучавшими. Факты, однако, указывают на обратное. Глава Временного правительства видел в Верховном главнокомандующем угрозу. Корнилов и его армия были для него гораздо опаснее большевиков и их рабоче-крестьянской массы.
Что произошло?
Один из первых декретов Временного правительства привёл к полному развалу армии. «Приказ № 1», изданный Петросоветом в марте 1917-го и подтверждённый кабинетом министров, был направлен на демократизацию войск, а в итоге уничтожил основу любой армии — единоначалие. Выборы в частях, передача оружия под контроль солдатских комитетов, чистка командного состава — всё это привело к полнейшему упадку. Авторитет генералов был подорван, солдаты массово вышли из повиновения. Всё это шло вразрез с принципом «войны до победного конца», выдвинутым Временным правительством.
Параллельно произошло возвышение более молодых военачальников, остававшихся до весны 1917-го на вторых ролях. Одним из таких выдвиженцев стал Лавр Корнилов. В начале мая ему поручено командование 8-й армией, через два месяца он стал Верховным главнокомандующим. Секрет успеха Корнилова был прост. Он фактически игнорировал «Приказ № 1», установил во вверенных ему частях жёсткую дисциплину, а солдатские комитеты упразднил. В июне 8-я армия прорвала австрийский фронт, и пусть само июньское наступление успехом не увенчалось, Корнилов оказался единственным его героем. Генерал сумел удержать фронт, а его действия помогли избежать полной катастрофы. В июле 1917-го он был назначен Верховным главнокомандующим.
За две следующие недели генерал стал в глазах общества героем и властителем дум. Удивительным образом ему удалось победить анархию в войсках. Дисциплину он восстанавливал очень жёсткими методами (возврат смертной казни, расстрелы дезертиров и большевистских агитаторов, упразднение солдатских комитетов, внедрение загранотрядов). В этот момент Корнилов стал очень популярным в стране человеком. С его именем связывались надежды на восстановление порядка не только в армии, но и в государстве. У этого, однако, была и теневая сторона. Члены Временного правительства побаивались растущей популярности Корнилова. Не жаловали его и более опытные генералы — выслуги лет никто ещё не отменял. А 46-летний Верховный главнокомандующий был моложе многих генералов в российской армии.
В итоге Корнилов выдвинул Временному правительству ультиматум. Победа в войне невозможна при кризисе государственной системы. Чтобы выигрывать сражения, нужен порядок в стране. Во имя «спасения Родины» Корнилов потребовал чрезвычайных полномочий: тотальной милитаризации, полной ликвидации революционно-демократических организаций, введения смертной казни не только в армии, но и «на гражданке»). Интересно, что Керенский программу поддержал, но воплощение её в жизнь назвал «несвоевременным». Настоящий конфликт случился на государственном совещании в Москве (12−15 августа), где Корнилов, вопреки воле Керенского, произнёс политическую речь, прилюдно озвучив свои предложения. При выходе из зала генерала осыпали цветами.
Между тем 21 августа германские войска взяли Ригу, а положение на фронте стало критическим. Корнилову, впрочем, было не до фронта, верные ему части медленно стягивались к Петрограду. И Керенский довольно быстро узнал об этом. Не добившись своего добром, Корнилов решил реализовать радикальный сценарий. Формально генерал отвечал, что стягивает войска для защиты Петрограда, чтобы столица не повторила судьбу Риги, на деле у него были иные планы. Керенский пытался выведать планы Корнилова и пришёл к выводу, что генерал намерен низложить его и захватить власть, установив личную диктатуру. В этих условиях Временное правительство заключило союз с самым опасным из своих врагов — большевиками. Рабочим выдали оружие (это была фатальная ошибка), в корниловские части массово запустили агитаторов. Выступление было остановлено.
Что было бы?
Теперь представим себе, что Корнилов дошёл до Петрограда, низложил Временное правительство и установил в стране режим личной власти. Нет совершенно никаких сомнений в том, что генерал во имя достижения заявленной цели действовал бы очень жёстко. В первую очередь, в отношении большевиков. Им пришлось бы удариться в бега. В случае ареста Ленина и Троцкого ждал бы расстрел без суда по законам военного времени. По стране прокатилась бы волна репрессий, направленных на искоренение всякого инакомыслия. Словом, молодая российская республика познала бы все «прелести» военной диктатуры.
Петросовет, Дума, прочие демократические организации прекратили бы своё существование. Корнилов допускал созыв Учредительного собрания, но, скорее всего, этот вопрос был бы отложен до конца войны, а позже, вероятно, спущен на тормозах. Нет сомнений, что имел бы место и государственной террор. Всё это, впрочем, не гарантировало победы в войне. Ригу и Петроград разделяют приблизительно 500 км — рукой подать. Германское командование вполне могло воспользоваться неразберихой и двинуть войска прямо на российскую столицу.
Тут, однако, есть и иной вариант. Дни Германской империи были уже сочтены. До 9 ноября оставалось чуть больше года. А после Ноябрьской революции Германия утратила свою военную мощь. Если бы Россия продержалась на военном ринге ещё раунд (длиной в 15 месяцев), то Первая мировая обернулась бы для неё большими выгодами. Нет сомнений, что Корнилов не стал бы заключать мира с врагом. Он воевал бы до конца. Продержаться 15 месяцев — и закончить войну членом победившего блока. У союзников по Антанте не было бы никаких оснований не признавать корниловскую Россию. А это значит, что Россия была бы приглашена на Парижскую конференцию как страна-победитель и вершила бы там судьбы мира наряду с Великобританией и Францией. Ликвидировать революционную разруху в таких условиях было бы проще. Иными словами, есть основания полагать, что при Корнилове мы получили бы очень мощную, но диктаторскую Россию.