Первоначально «les bohémiens» называли цыган, населивших Париж в далеком 1427 году. Шумный и разгульный образ жизни, уличные гадания и мелкое воровство, типичные для новых обитателей столицы, не могли не раздражать коренных горожан, отчего вплоть до второй половины 19 века принадлежать к богеме едва ли было престижно…
Всё изменилось с выходом в свет романа Анри Мюрже «Сцены из жизни богемы». Произведение было посвящено яркой и по-цыгански кипучей жизни парижских студентов. Именно тогда «bohéme» и приобрело то переносное значение, которое стало привлекательным для молодежи и чарующим её по самому своему звучанию. «Богема» совершила прорыв не только в литературе: 1 февраля 1896 году в туринском Teatro Regio впервые прозвучала одноименная опера Пуччини, а либретто по произведению Мюрже написали Луиджи Иллика и Джузеппе Джакоза.
Важно и то, что Анри Мюрже был отнюдь не первым человеком, употребившим слово в новом качестве, но именно он сделал его общеупотребительным… «Богема есть этап в жизни художника, прелюдия к академическому креслу, больничной койке и савану», — в том числе и такие слова встретишь на страницах его книги.
Судьба романиста оказалась тесно связанной с понятием, которое он распространял: в начале своего пути Анри хотел стать художником, но убежденный своим другом в своей несостоятельности, он подался в литературу и с головой окунулся в богемную жизнь. Друзья его станут прототипами литературных героев и в реальной жизни назовут себя клубом «распивателей воды» («the water drinkers»), потому что другие напитки в монмартрских кафе будут им не по карману.
Излюбленным местом новоиспеченной богемы станет кафе Momus и его популярность только возрастёт благодаря Жану Курбе и Эдуард д’Англемону. Кафе станут для представителей нового течения (или контркультуры, как пишут в некоторых источниках) не просто местом встречи: здесь они будут обменивать идеями и генерировать новые, здесь они будут наблюдать за жизнью буржуазии, здесь сформируются их общие взгляды. Еще одним памятным местом для Мюрже и Курбе стала Brasserie des Martyrs, шумное и прокуренное кафе на Rue des Martyrs.
Кабаре, кабаки и кафе-варьетте, Мулен-Руж с полотен Тулуз-Лотрека и «Бато-Лавуар», где снимал какое-то время мастерскую Пабло Пикассо — вот он, истинный дух Монмартра!
На картине Винсента Ван Гога «Терраса кафе на Монмартре» можно увидеть типичное заведение для встреч парижской богемы, большинство из которых по сей день находится в сердце французской столицы. Однако уже в начале 20 века многие Bohemians перебрались на Монпарнас, а за ними туда перебрались и многие любимые ими cafés и brasseries.
Чем было вызвано переселение творческой интеллигенции? Во многом исключительно денежным вопросом. После Первой мировой войны жилье на Монмартре подорожало (до 1860 года холмы считались отдельной деревушкой, парижским пригородом), а «гора Парнас» стала гораздо более привлекательной для «фланировавшей» богемы.
Термин «фланирование» Бальзак в 1837 году применяет к тем, кого Мюрже потом назовет богемой — эдакое «бродяжничество», состояние человека отчаявшегося, но полного тщетных желаний и «заходящего домой лишь пообедать».
На Монпарнасе откроются кафе «Closerie des Lilas», «Куполь» и «Ротонда», иностранными посетителями которых станут и Эрнест Хемингуэй, и Генри Миллер, и Илья Эренбург… Именно о завсегдатаях одного из этих кафе («Ротонды») автор романа «Старик и море» напишет: «Почти все они бездельники, и ту энергию, которую художник вкладывает в свой творческий труд, они тратят на разговоры о том, что они собираются делать, и на осуждение того, что создали художники, получившие хоть какое-то признание».
Еще одним пристанищем парижской богемы станет Сен-Жермен-де-Пре. «Район, знаменитый тем, как свободно здесь живется», — так охарактризует его режиссёр Жан Душе.
Местные «погреба», знаменитые кафе «Lipp», «Flore», «Les Deux Magots», с переменным успехом удерживающие борьюу за посетителей в предвоенные и послевоенные годы. Здесь всегда царили тишина, спокойствие и умиротворение, в отличие от атмосферы вечно бурлящего Монпарнаса. Однажды Бориса Виана попросили написать что-то походее на «руководство» по улицам этого района, и на одной из страниц своего «путеводителя» он написал красноречивое и по-настоящему парижское: «В Сен-Жермен-де-При слишком много занимаются любовью. Как будто любви может быть сликом много».