Члены второго триумвирата — Октавиан, Марк Антоний и Лепид — поделили Рим на три части. Лепида сразу забудем, ибо фигура он второстепенная и нужен был главным образом для баланса, который он так и не создал. Антонию при этом разделе достался Восток c задачей добить остатки республиканцев и покорить Парфию. Если первая цель была стратегически важной, ибо подрывала основы власти триумвиров, то вторая была утопической мечтой Антония. Он не был первым, кто хотел подчинить Парфянское царство — далеко не самое богатое, зато ещё не покоренное. Это был своего рода имиджевый проект: присоедини к Риму Парфию и войди в историю. Первым попытался Марк Красс. Парфяне разгромили его войско, а самого полководца, по легенде, «напоили золотым напитком», то есть влили ему в горло расплавленное золото. Цезарь мечтал о покорении Парфии, но у него не дошли до этого руки.
Марк Антоний решил, что он-то всё сделает правильно. Так произошла их вторая или третья встреча с Клеопатрой. Царицу привезли к Антонию в Киликию (ныне это Турция), где он в ультимативной форме потребовал от неё денег. Золото было нужно для организации похода, налоговых сборов не хватало, ибо из многих территорий незадолго до прихода туда Антония всё до последней монетки выжали республиканцы. При этом Антоний обвинял Клеопатру в том, что она помогала врагам Рима. Царица, будучи женщиной прагматичной, откупилась. Парфянский поход ожидаемо провалился. Покорить восточных соседей не удалось, из 100 тысяч воинов Антоний менее чем за год потерял почти 40 тысяч.
Впереди были ещё войны с Секстом Помпеем, да и с Октавианом отношения не ладились. Окончательный разрыв произошёл чуть позже: в конце 33-го — начале 32-го года до н. э. В этот период Антоний откажется сложить с себя полномочия триумвира, начнёт созывать «Сенат в изгнании» (из вполне реальных сенаторов), официально разведётся с Октавией — сестрой Октавиана, да ещё и урежет поставки зерна в Рим. Финальный аккорд — признание Цезариона сыном Цезаря. Это уже война. Если ребёнок Клеопатры действительно рождён от Цезаря, то он во всех смыслах является конкурентом Октавиана. Речь даже не только о власти, сколько об имени и состоянии. И уже неважно, что сам Цезарь объявил наследником Октавиана (завещав тому и своё имя), а Цезариона в завещании даже и не упомянул. При этом Антоний оставался в Риме крайне популярной фигурой.
Единственная проблема заключалась в… Клеопатре. В египетской царице многие были склонны видеть исчадье зла. И именно она отворотила от Антония многих его сторонников. Видимо, именно от перебежчиков Октавиан и узнал о самоубийственном завещании своего противника. В нём Антоний наказывал похоронить себя в Александрии, официально признавал Цезариона сыном Цезаря, а Клеопатру и своих от неё детей — наследниками. Октавиан использовал этот документ (существует версия, что завещание было поддельным) в пропагандистских целях и преуспел. Войну с Антонием он в глазах общественного сознания начинал спасителем Рима от обезумевшего Антония, который решил отдать страну во власть своей египетской любовницы.
Могло бы быть иначе?
Если говорить именно о чувствах, — наверное, могло. Мы не знаем и никогда не узнаем, какие чувства испытывали друг к другу Антоний и Клеопатра. Была ли это любовь? У Плутарха можно найти упоминание о том, что, когда Антоний развёлся с Октавией, римляне изумлялись. Ведь Клеопатра «не была ни моложе, ни красивее» сестры Октавиана. Просто с политической точки зрения этот союз был выгоден обоим. Клеопатра была усажена на египетский трон силой римского оружия. Если бы не помощь Цезаря, она не дожила бы ни до 39, ни до 28 (именно в этом возрасте она впервые встретилась с Антонием). И союз с представителем Рима, который правит всеми его восточными территориями, был ей выгоден. Антонию тоже нужен был союзник среди местных. Да и Александрия — идеальное место для временной или вообще новой столицы.
Другое дело, что этот самый союз с Клеопатрой шёл римлянину не только на пользу, но и во вред. Причём по многим причинам. Во-первых, Антоний не мог не понимать, что Клеопатра — ненадёжный союзник. Во-вторых, его связь с египетской царицей очень активно использовалась для его же дискредитации. Антирейтинг (сейчас мы использовали бы именно это слово) Клеопатры медленно сводил на ноль популярность самого Антония. И в конце концов свёл. Возможно, дело было в том, что Антоний слишком полагался на военную мощь своих легионов и свой полководческий талант. 100 тысяч пехоты против 80 тыс. у Октавиана, более мощный флот, правда, с нехваткой гребцов. Да и как военный стратег Антоний своего противника действительно превосходил. Но Октавиан оказался достаточно умён для того, чтобы делегировать полномочия командующего в решающем сражении более искусному полководцу — Марку Випсанию Агриппе.
Что изменилось бы?
Влияние Клеопатры на Антония было велико, но едва ли он советовался с ней в вопросах сражений. Винить египетскую царицу в поражении римского триумвира было бы неверно, потому что Антоний и сам налепил достаточно ошибок, чтобы довести до поражения дело, казавшееся победным. Он промедлил с переправкой своих войск из Греции в Италию, чем позволил Агриппе перехватить инициативу. Дело кончилось тем, что войска и флот Антония были заблокированы близ мыса Акций, снабжение обрублено, а люди начали дезертировать. Запоздалая попытка прорвать блокаду обернулась полнейшим поражением у того самого мыса Акций и потерей всего флота. Есть версия, что в решающий момент боя Клеопатра покинула Антония и увела свои корабли в Египет. Даже если это так, до тяжёлого кризиса ситуацию довёл сам Антоний.
Теперь предположим, что романа не было бы. Что Антоний осел с войсками в каком-то другом городе или явился в Александрию, задвинул подальше Клеопатру и стал жить с Октавией, уже успевшей родить ему двоих детей. Это всё вовсе не значит, что Антоний одержал бы победу. Впрочем, его популярность в Риме пострадала бы не сильно. Его невозможно было бы обвинить в том, что он потакает египтянке. Наоборот. В глазах римлян Антоний, живущий в браке с Октавией, был бы чем-то вроде образца добродетели. И это обстоятельство вполне могло бы склонить чашу весов на его сторону.
Что было бы дальше? Антоний стал бы единственным владыкой Рима и, вполне возможно, тоже объявил бы себя принцепсом, что дало бы историкам основания вести отсчёт существования Римской империи. Изменилось бы при этом многое. Например, мы имели бы немного иную римскую культуру. Без Мецената — ближайшего друга Октавиана, мы, вероятно, никогда не прочитали бы сочинений Вергилия и Горация. А вот порядок последующих императоров если бы и претерпел изменения, то не столь серьёзные. В конце концов, Клавдий был внуком Марка Антония.