Человечество давно ищет лекарство от рака. В 1930-е гг. биолог и цитолог Григорий Роскин и его жена микробиолог Нина Клюева вели исследования в этой области и создали препарат «КР», который виделся перспективным. Казалось бы, в борьбе с раком, не знающим государственных границ, заинтересованы учёные всех стран. Однако в 1947 г. академик Василий Парин был осуждён как шпион за передачу информации о «КР» в США, а Роскин и Клюева предстали перед судом чести.
«КР» — по именам создателей
Григорий Иосифович Роскин родился в 1892 г. в Витебске, получил биологическое образование в Народном университете имени Шанявского. Во время стажировки во Франции увлёкся гистологией и впоследствии занимался ею всю жизнь.
В 1917 г. Николай Кольцов, выдающийся российский биолог, учитель Роскина, основал Институт экспериментальной биологии. Туда и пришёл на работу Григорий Иосифович, а в 1930 г. он возглавил кафедру гистологии и эмбриологии Биологического факультета МГУ.
Роскин изучал клетки гладкой мускулатуры, занимался цитологией и цитофизиологией простейших. В начале 1930-х он обратил внимание на то, что одноклеточное простейшее Trypanosoma cruzi (трипаносома крузи), которое вызывает болезнь Чагаса (Шагаса), оказывает угнетающее действие на рост злокачественных опухолей. Получалось, что одно заболевание подавляет другое. Учёные проводили эксперименты на животных, и в некоторых случаях болезнь Шагаса приводила к полной регрессии злокачественных образований.
Работы в этой области Роскин вёл вместе со своей женой, микробиологом Ниной Георгиевной Клюевой. Она родилась в 1899 г. в казачьей станице Ольгинская (территория современной Ростовской области), окончила Женский медицинский институт в Ростове-на-Дону, созданный на базе Высших женских курсов Варшавы. Начала работать эпидемиологом в Ростове в самое непростое время — после революции эпидемии шли одна за другой. Публиковала научные статьи, посвящённые эпидемиологии кишечных инфекций, малярии и гриппа. В 1930 г. она оказалась в Москве, через 9 лет познакомилась с будущим мужем.
На тот момент Нина Георгиевна уже была автором нескольких вакцин, введённых в широкую практику. Присоединившись к исследованиям Роскина, она хотела создать если не вакцину от рака, то эффективное лекарство. В их тандеме роли распределились удачно: Роскин вёл клеточные наблюдения, Клюева отвечала за то, чтобы довести препарат до стадии клинических испытаний. Назвали его «КР» — по фамилиям разработчиков. Второе название, под которым он известен, — «Круцин», по Trypanosoma cruzi.
Первые эксперименты супруги провели в Институте онкологии имени Герцена, где Роскин консультировал на протяжении многих лет. Результаты подтверждали: некоторые виды злокачественных опухолей действительно можно лечить. Казалось, что перед врачами открывались совершенно новые перспективы.
Международное сотрудничество
Новаторство учёных было не только в том, что они нашли способ терапии злокачественных опухолей. К 1940-м гг. в лечении рака было три больших направления: хирургия, химиотерапия и радиология. Способ, предложенный Роскиным и Клюевой, относился к четвёртому — биотерапии. В нём используются препараты биогенного происхождения, которые действуют на клетки раковой опухоли прицельно (или, как говорят сегодня, таргетно). Большим преимуществом такой терапии является её хорошая переносимость, а также, в случае правильно подобранного препарата, высокая эффективность.
Во время войны исследования Роскина и Клюевой замедлились, но не прекратились. К концу 1945 г. учёные смогли получить лекарство, активность которого была в сотни раз выше первоначальной. В марте 1946 г. Нина Георгиевна сделала доклад на заседании президиума Академии медицинских наук. Историки отмечают, что большую роль в продвижении «Круцина» сыграла именно Клюева. Женщина с сильным характером, она стремилась получить неограниченные ресурсы, по её инициативе было направлено несколько писем секретарю ЦК ВКП (б) Андрею Жданову. После этого положение лаборатории заметно улучшилось, в 1946 г. было даже подписано особое постановление «О мероприятиях по оказанию помощи лаборатории экспериментальной терапии профессора Н. Г. Клюевой». Всё говорило о том, что учёные пользовались полной поддержкой и одобрением государства, в том числе и в вопросах международного сотрудничества.
По линии Всесоюзного общества культурной связи с заграницей информация о «Круцине» попала в США, статьи о нём были напечатаны в официальном «Обзоре советской медицины». Американцы очень заинтересовались препаратом, постоянно запрашивали данные. С Роскиным и Клюевой встречался посол США Уолтер Смит и пообещал всестороннюю поддержку в исследованиях. Заметим, что о встрече знали в Министерстве здравоохранения, и на ней присутствовали не только разработчики «Круцина», но и официальные лица.
В октябре 1946 г. делегация советских врачей отправилась в США, чтобы принять участие в специальной сессии ООН. Академик Василий Парин, возглавлявший делегацию, передал американской стороне рукопись книги Роскина и Клюевой и образец препарата, который, впрочем, уже не был активен (жидкая форма, в которой он выпускался, не отличалась стабильностью). Всё это было согласовано с министром иностранных дел Вячеславом Молотовым. В феврале 1947 г. Роскин и Клюева присутствовали на заседании Политбюро, в ходе которого Сталин положительно высказался об их книге «Биотерапия злокачественных опухолей». Сложно было поверить, что над учёными уже сгущаются тучи.
«Преклонение перед иностранщиной»
Рубеж 1940−1950-х гг. — это время кампании по борьбе с космополитизмом. Её первыми жертвами и стали создатели «Круцина». «Наука в России всегда страдала от этого преклонения перед иностранщиной. Неверие в силы русской науки приводило к тому, что научным открытиям русских учёных не придавалось значения, в силу чего крупнейшие открытия русских учёных передавались иностранцам или жульнически присваивались последними. Великие открытия Ломоносова в области химии были приписаны Лавуазье, изобретение радио великим русским учёным Поповым было присвоено итальянцем Маркони, было присвоено иностранцами изобретение электролампы русского учёного Яблочкова
В марте 1947 г. вышло специальное постановление Политбюро ЦК ВКП (б) о создании судов чести. Они были нужны для разбора дел, которые не подлежали рассмотрению в уголовном порядке, но тем не менее были важны для советской общественности. В поле зрения судов чести оказывались действия «антипатриотичные, антигосударственные и антиобщественные». По итогам рассмотрения суд мог вынести общественное порицание, но мог и обратиться в следственные органы. Обжалованию решение суда чести не подлежало, последнее слово на нём было за обвинителем. Дело Роскина и Клюевой разбирали именно в таком порядке.
Готовить почву начали заранее. В середине мая 1947 г. Сталин провёл в Кремле встречу с писателями, на которой присутствовали Александр Фадеев, Борис Горбатов и Константин Симонов. Последний так вспоминал о главном тезисе Сталина: «Почему мы хуже? В чём дело? В эту точку надо долбить много лет, лет десять эту тему надо вдалбливать. Бывает так: человек делает великое дело и сам этого не понимает <…>, а перед каким‑то подлецом — иностранцем, перед учёным, который на три головы ниже его, преклоняется, теряет своё достоинство. Так мне кажется. Надо бороться с духом самоуничижения у многих наших интеллигентов».
Суд над Роскиным и Клюевой состоялся в июне 1947 г. По утверждённому сценарию, для начала разбирательства должно было поступить обращение от парткома. Письмо от парткома Минздрава организовали без проблем, документ редактировал лично Жданов. В его записных книжках по этому поводу остались пометки: «Вдолбить, что за средства народа должны отдавать всё народу». Учёных обвинили в передаче американцам важного достижения советской науки, в пренебрежении интересами государства и народа, в нанесении ущерба государственным интересам. Общественным обвинителем выступал академик Пётр Куприянов, вице-президент Академии медицинских наук, но текст его выступления готовили на уровне Минздрава, финальную редактуру опять делал Жданов. Роскину и Клюевой был вынесен общественный выговор, а вот Василий Парин, передавший рукопись и препарат американцам, был позже приговорён к 10 (по другим источникам, к 25) годам заключения за шпионаж.
Пересмотр и переоценка
О продолжении работы после подобного суда сложно было и думать. Однако Роскин и Клюева попытались хоть как-то спасти ситуацию. В работе, посвящённой судам чести, историк Владимир Есаков приводит следующее письмо, с которым они обратились к Сталину: «Мы давно собирались написать Вам, но отложили посылку письма, так как нас ожидал Суд чести. Дни Суда заставили нас о многом передумать, многое пересмотреть, переоценить, многое крайне тяжело пережить. Бесконечное число раз перед нами вставали Ваши слова о патриотизме, о долге советского учёного перед Родиной. Мы поняли ошибочность наших позиций и осудили наши проступки».
Их дело дало толчок к осуждению всего и вся. В течение 1947 г. суды чести были созданы в 82 министерствах и центральных ведомствах. Первичным парторганизациям на местах разослали письмо о деле Клюевой и Роскина для обсуждения. Впрочем, не везде оно шло гладко, так что решено было провести централизованную проверку благонадёжности научных работников. К утверждению приоритета российский и советской науки подошли основательно. Например, в 1948 г. в медицинских вузах ввели новый предмет «история медицины», в котором рассказывали в основном о достижениях русских врачей, имена иностранцев старались не упоминать. Изобретателем пенициллина в советской литературе стали Вячеслав Манассеин и Алексей Полотебнов. Они действительно ещё в 1870-е гг. утверждали, что плесень из рода Penicillium помогает при лечении кожных язв, но заслуги Александра Флеминга оказались забыты. Фредерик Бантинг, который получил Нобелевскую премию за выделение инсулина и его использование в лечении диабета, тоже попал в опалу — «русским Бантингом» стал Леонид Соболев. И даже акушерские щипцы Килланда стали щипцами Лазаревича. Перечисленные российские врачи и учёные внесли большой вклад в науку, но эта кампания напоминала переименование ради переименования. Апофеозом борьбы стало Дело врачей.
Журналы Академии наук СССР, которые издавались на иностранных языках, были запрещены: ведь так из Советского Союза утекали важнейшие секреты о достижениях советской химии, физики и медицины. Книги на иностранных языках можно было купить только в системе «Академкниги». В 1948 г., по горячим следам, на экраны вышел фильм Абрама Роома «Суд чести». По сюжету два советских учёных-биохимика Лосев и Добротворский, совершив открытие в области терапии боли, делятся им с американскими коллегами. Коллеги оказываются разведчиками, Лосев и Добротворский предстают перед судом чести. Учёные раскаиваются, фильм получает Сталинскую премию I степени.
Финал этой истории наступил после смерти Сталина. Все обвинения с Григория Роскина и Нины Клюевой сняли в 1955 г. Василий Парин был освобождён в 1953 г., а в 1955-м полностью реабилитирован. А что же препарат? Работы над ним прекратились в 1960-х, так как появились более эффективные лекарства — цитостатики. Наука, несмотря ни на какие суды чести, развивалась своим путём.