Весной 1915 года командующий германскими морскими силами на Балтийском море, принц Генрих Прусский, наставляя экипажи руководимых им кораблей, особо отмечал: «Я считаю уничтожение британской субмарины не менее ценным, чем потопление русского броненосного крейсера». Несколько подводных лодок, прибывших из Великобритании, доставляли немцам немало проблем, а военные подвиги их экипажей стали ярким примером сотрудничества России и Британской империи во время Первой мировой войны.
Балтика — второстепенный фронт Первой мировой
К началу Великой войны русский Балтийский флот не успел восстановиться после событий 1904−1905 гг.: программа перевооружения должна была закончиться лишь к 1917 году, когда на воду планировалось спустить несколько новейших дредноутов. Поэтому морской генеральный штаб в Санкт-Петербурге в своих проектах на случай столкновения с немецкими военно-морскими силами рассчитывал на оборонительные позиции вокруг Финского залива, чтобы не допустить прорыва противника к столице. Немцы же, в свою очередь, не рассматривали русский флот в качестве основного противника — вся мощь Кайзерлихмарине должна была быть направлена в Северное море против британского Гранд Флита.
Летом 1914 года, когда мировая напряжённость достигла своего апогея, представители Англии и России вели переговоры о подписании военно-морской конвенции — это был один из последних шагов на пути к организации реального взаимодействия стран на фоне немецкой угрозы. Русские офицеры понимали, что в будущем конфликте Балтийское море окажется на периферии решающих сражений, поэтому пытались обеспечить наиболее выгодные для себя условия сотрудничества: «На северном театре войны наши интересы требуют, чтобы Англия удержала возможно большую часть флота в Немецком море. Это компенсировало бы подавляющее превосходство германского флота над нашим, и, быть может, позволило бы, в благоприятном случае, предпринять десантную операцию в Померании».
О возможной операции в Северной Германии говорили и в Великобритании. Её идею активно продвигал Джон Фишер: реформатор и бывший Первый Лорд Адмиралтейства. По его мнению, высадка десанта на побережье Балтики и марш на Берлин мог закончить войну в считанное время. Однако поражение русских армий в Восточной Пруссии и невозможность разгромить немецкий флот в прямом сражении заставили британских стратегов отказаться от этой идеи. Взамен они стали помогать запертым на Балтике русским кораблям другими способами.
Помощь от союзников
В те годы подводные лодки были новинкой, а в вопросах их эффективного применения консенсуса пока не было. Для Великобритании Балтика могла стать прекрасным опытным полигоном, где, с одной стороны, представлялась возможность «обкатать» новинки морской инженерной мысли, а с другой — помочь своим союзникам, оказавшимся в незавидном положении. На фоне вялой войны в Северном море немецкое командование стягивало всё больше сил против Балтийского флота — существовала реальная угроза позициям в Латвии и Эстонии.
Во второй половине октября в Либаву прибыли первые субмарины типа «Е», прорвавшиеся через немецкие минные заграждения у датских проливов. Союзников встретили и дали прибежище на базах на полуострове Ханко в Финляндии и в Ревеле. Связь с русским командованием осуществлялась через чины морского генерального штаба и переводчиков. Тогда же британское Адмиралтейство телеграфировало в Петроград, что подводники поступают в полное подчинение командующему Балтийским флотом для совместных акций против немцев. Кстати, первая не заставила себя долго ждать: русские и британские подводники вышли в море уже 25 октября и отправились к Данцигу.
На полную мощность союзные субмарины развернули свою деятельность уже в следующем году. Они успешно действовали на морских коммуникациях немцев, угрожая поставкам железной руды из Швеции, топили германские конвои и боевые корабли противника. Важную роль сыграли союзники и во время обороны Рижского залива летом 1915 года. В знак признательности за боевые успехи император Николай II наградил всех командиров субмарин георгиевскими крестами.
Деятельность британцев на Балтике показала морскому штабу в Лондоне, что союзникам можно помогать относительно малыми силами и малыми же затратами. Поэтому в 1915 году было принято решение об усилении союзнической флотилии. На очередной прорыв через датские проливы в августе и сентябре пошли ещё четыре подводные лодки типа «Е», одна из которых, обнаруженная немецким флотом, была уничтожена. Одновременно через Архангельск в разобранном виде перебрасывались три субмарины типа «С». Союзники вновь успешно действовали против немцев, топили транспорты и боевые корабли, однако в 1916 году начались первые проблемы.
После смены командующего Балтийским флотом (пост скончавшегося Николая Оттовича Эссена занял Василий Александрович Канин) между союзниками как будто пробежала чёрная кошка. Англичане часто жаловались на плохое снабжение их базы, расположенной на учебном судне «Двина», и сетовали на неторопливость в исполнении их просьб. Морские офицеры как Великобритании, так и России пытались решить проблему — в конечном счёте, командиром подводной флотилии стал Фрэнсис Кроми, прибывший на Балтику во «втором эшелоне». За недолгое время пребывания в Ревеле он достаточно хорошо выучил язык и завёл крепкие знакомства с русскими офицерами, что позволяло ему намного эффективнее решать наметившиеся проблемы.
Воинский долг на фоне революции
Однако, не успели разобраться с одними трудностями, так почти сразу же начались другие — на этот раз связанные с Февральской революцией. После свержения самодержавия и появления на местах Советов армия и флот постепенно теряли свою боеспособность. Особенно это касалось военнослужащих, большую часть времени проводивших не на фронте или в боевых походах, а на базах. Русские моряки, обслуживавшие британских подводников, стали агитировать их не подчиняться своим командирам, в целом же на моральное состояние англичан действовали и сообщения о расправах русских матросов над офицерами.
В марте 1917 года матросы «Двины» (теперь корабль назывался «Память Азова») попытались арестовать офицеров корабля, но этого не случилось благодаря вмешательству Фрэнсиса Кроми. В целом британские подводники способствовали «сохранению лица» своих русских коллег, например, освободив их от необходимости подчиняться «высшим демократическим организациям». Ситуация из месяца в месяц ухудшалась. Кроми в донесениях на родину писал: «Русские отказываются помогать в снабжении и требуют упразднения некоторых наших привилегий. Если они преуспеют в понижении нашего боевого духа, я не смогу нести ответственность за столкновения между британскими и русскими командами».
Несмотря на политические проблемы и перебои со снабжением (грузы, шедшие из Архангельска и Мурманска, часто не доходили до британцев из-за перегруженности железных дорог), англичане исправно выполняли боевые задачи и приняли участие в обороне Моонзундского архипелага осенью 1917 года — последнем морском сражении Первой мировой войны на Балтике. Несмотря на то, что русские оборонительные позиции не сдержали натиск и были заняты противником, начальник морских сил Рижского залива Михаил Бахирев высоко оценивал вклад, который внесли британские подлодки: «все поручения исполнялись ими точно, не только безропотно, но и с полным желанием принести военную пользу».
Конец флотилии
Октябрьская революция и начало мирных переговоров в Брест-Литовске создали для британских подводников угрожающее положение. Запертые на востоке Балтики, они не могли прорваться из западни с боем: техническое состояние субмарин, уже долгое время толком не ремонтировавшихся, оставляло желать лучшего. Фрэнсис Кроми, на сей раз назначенный Адмиралтейством на должность военно-морского атташе в Петрограде, делал всё возможное для сохранения кораблей, а в случае прямой опасности — их уничтожения.
С завершением навигации зимой 1917 — 1918 годов положение подводником стало критическим. Лондон принял решение эвакуировать через северные порты большую часть экипажей, оставив лишь небольшую часть моряков для охраны субмарин. В начале апреля до британцев дошли неприятные известия: немецкий десант высадился в Южной Финляндии для помощи местным белым в гражданской войне. Кроми незамедлительно выехал из Петрограда и начал готовить подлодки к затоплению. «Я боюсь, что гунны захватят ценную добычу, но черта с два они хоть что-нибудь получат от нас», — сообщал Кроми на родину. 5 апреля подводные лодки были затоплены в порту Гельсингфорса.
Оставшиеся моряки через Петроград отправились на Север России, откуда вскоре отбыли в Англию. В России оставался лишь Кроми — в качестве атташе и разведчика. Он следил за состоянием Балтийского флота, держал контакт с русскими морскими офицерами и планировал диверсии на случай сдачи кораблей немцам — рассматривалась возможность подрыва наиболее ценных судов, стоявших в Кронштадте. Когда отношения большевиков с союзниками окончательно ухудшились, он способствовал переправке бывших царских моряков на Север, где уже начинали формироваться первые белогвардейские отряды.
Летом 1918 года чекисты вышли на след Кроми — тот был заранее предупреждён Брюсом Локкартом, однако решил остаться в Петрограде. Здесь георгиевский кавалер и герой Первой мировой нашёл свою смерть. 31 августа группа сотрудников ЧК ворвалась в британское посольство, на лестнице которого встретила Кроми. До сих пор неясно, кто начал стрелять первым: сам атташе, чекисты или же двойные агенты, находившиеся в это же время рядом с Кроми. Факт остаётся фактом: после непродолжительного боя офицер погиб. Разразился международный скандал, одним из результатов которого стал арест в Лондоне сотрудника наркомата иностранных дел Максима Литвинова.
Британский флот же всё же прорвётся в Балтику. Но уже для того, чтобы поддержать независимую Эстонию в борьбе с большевиками.