Иногда ключевым признаком является внешность персонажа, вернее, её уникальные особенности. Для военных такими индивидуальными чертами могут стать боевые увечья, по которым удаётся определить личность героя, пролившего кровь за Отечество.
В Государственном музее-заповеднике «Зарайский кремль» хранится портрет генерал-майора Николая Андреяновича Дивова, написанный в 1844 году. До революции он находился в фамильной усадьбе Дивово Городище Зарайского уезда. В этой связи имя персонажа никогда не вызывало сомнений. Однако золотой аксельбант и белые выпушки сюртука времён Николая I указывают на звание генерал-адъютанта. Между тем Дивов стал генералом лишь при Александре II, а генерал-адъютантом и вовсе никогда не был. Кроме того, в петлице сюртука виден белый крест ордена Святого Георгия 4-й степени, которого Дивов не имел. Таким образом, на портрете изображён другой человек.
Георгиевский крест у генерала расположен необычно — в петлице не правого ряда пуговиц, а левого. То есть сюртук застёгнут на «женскую» сторону. Такое нарушение формы допускалось, если военный не имел левой руки. И действительно, при изучении портрета видно, что левый рукав сюртука подвёрнут на уровне локтя. Это увечье позволило установить имя генерала. Им оказался Дмитрий Гаврилович Бибиков. Его правнучка графиня Мариамна Кутайсова стала в 1897 году последней до революции владелицей Дивово Городища, что объясняет усадебное происхождение портрета.
Биография Дмитрия Бибикова полна неожиданных поворотов. В 1812 году он служил адъютантом у «русского Баярда» — генерала Милорадовича.
С 1824 по 1835 год Бибиков возглавлял Департамент внешней торговли Министерства финансов. Хотя до конца жизни он плохо писал и считал, тем не менее многое сделал для организации таможенного дела. В 2012 году Федеральная таможенная служба даже учредила медаль «Дмитрий Бибиков».
Долгую память Бибикову обеспечило 15-летнее управление Украиной. С 1837 по 1852 год он являлся киевским, подольским и волынским генерал-губернатором. Современный Киев во многом сложился при Бибикове. Завершилось оформление Крещатика, были проложены широкие улицы Владимирская, Жилянская, Кадетская (ныне Богдана Хмельницкого), Кузнечная (Антоновича), Большая и Малая Жандармские (Саксаганского), на пустыре создан Ботанический сад, а рядом разбит бульвар, так и называвшийся с 1869 года — Бибиковским. Лишь через полвека, при новой власти, его переименовали в бульвар Тараса Шевченко.
Злая насмешка истории в том, что украинский патриот Шевченко ненавидел Бибикова, обзывая его в стихах «Капрал Гаврилович Безрукий». Генерал решительно проводил курс русификации управления в Киеве и губерниях, искоренения панских традиций и шляхетских привилегий, польского и украинского сепаратизма, университетского вольнодумства. Сохранилось немало анекдотов о Бибикове как о прямолинейном охранителе, впрочем, не лишённом остроумия. Это импонировало Николаю I, который в 1852 году назначил Бибикова министром внутренних дел. На этом посту он оставался до смерти императора, пережив его затем в отставке на 15 лет.
В Новосибирском художественном музее хранится портрет молодого поручика лейб-гвардии Семёновского полка времён Николая I. К лацкану расстёгнутого мундира приколоты ордена Святого Владимира 4-й степени с бантом и Святой Анны 3-й степени. Поскольку правая рука офицера висит на перевязи, то в 1983 году знаменитый учёный Владислав Михайлович Глинка, найдя в полковой истории лишь одного такого героя, решил, что на портрете изображён Сергей Николаевич Леонтьев, раненный при штурме Варшавы 25 августа 1831 года пулей в правое плечо навылет. Однако Леонтьев получил за свой подвиг Георгиевский крест, а вот боевых орденов Святого Владимира и Анны он не имел. Кроме того, как состоявший в день смерти Александра I в роте Его Величества, он носил на эполетах вензель покойного императора.
Таким образом, на картине не может быть изображён Леонтьев. Между тем был среди семёновцев ещё один инвалид, не упомянутый в полковой истории, — Владимир Александрович Казадаев. В 1828 году, во время Русско-турецкой войны, он был прикомандирован к знаменитому военному теоретику барону Жомини — тому самому, о котором Денис Давыдов, сердясь на молодёжь, утратившую гусарскую лихость, писал: «Жомини да Жомини! А об водке — ни полслова». Впрочем, на войне Казадаев вёл себя очень даже лихо. В стычке под крепостью Варна он был легко ранен саблей в грудь, при осаде в траншеях контужен бомбой в спину и шею, а 25 сентября, первый бросившись на штурм бастиона, ранен пулей в правое плечо навылет. За отличия он получил Владимирский и Анненский боевые кресты, чин подпоручика и долгий отпуск для лечения. Видимо, тогда же, в 1829 году, и был написан его портрет. Затем Казадаев принял участие в польской кампании 1831 года, заслужив золотое оружие с надписью «За храбрость».
Завершив гвардейскую карьеру в 1833 году, Казадаев перешёл в МВД, а в 1838 году был определён на Петербургский почтамт. В 1842 году он стал почт-инспектором XI округа, то есть начальником почты всей Сибири. Сегодня трудно даже представить, насколько это была влиятельная фигура. Вся связь с остальной Россией находилась в его руках. В это время Казадаев познакомился со ссыльными декабристами и много помогал Кюхельбекеру, который писал: «Хвастаю и хвалюсь перед друзьями знакомством с Вами, человеком, каких я и во время оно в Петербурге и Москве встречал немного». За добросовестность Казадаев в 1846 году стал камергером и был переведён в центральный аппарат МВД для губернских ревизий.
В 1847 году Казадаев провёл ревизию Казани, где вскрыл массу беспорядков. В результате были сняты вице-губернатор и полицмейстер. Но сопровождавший ревизора чиновник Александров, признавая его честность, оставил такую характеристику своего патрона: «Этот господин держал себя вполне как русский барин старых времён, с своей хорошей и худой стороной; происходя от богатых родителей, с детства не привык стесняться и вырос на своей воле, связанный только внешними приличиями знатного барства. Хорошая салонная выправка, языки французский и немецкий открывали дорогу в большой свет… В добрый час вполне был добрый барин, в дурной час никто на глаза не показывайся, причём, к чести его, никогда не дрался, но бранился непрестанно, худо ли, хорошо ли люди делали. От этого последние до того сделались привычными к барским ворчанью и брани, что часто упускали исполнять его приказанья. Он крайне подозрителен и к людям вообще недоверчив. Словом сказать, из него вышел оригинал, добрый, когда к тому выпадет минута, но более дома у себя претяжёлый человек. Между чужими, особенно в гостях, светский, образованный и любезный барин, с близкими дома: хоть беги от него: непрерывная воркотня и брань».
В разгар ревизии в Казани началась холера. Казадаеву пришлось сесть на самоизоляцию. Тут он познакомился с любимым учеником и ассистентом великого Пирогова — врачом Александром Киттером, основателем русской хирургической гинекологии. Медицина много обязана Казадаеву тем, что он забрал Киттера из Казани с собой в столицу и устроил в Медико-хирургическую академию.
В 1850 году Казадаев недолго служил тульским губернатором. Именно он в день 470-летия Куликовской битвы открыл знаменитый памятник — чугунную колонну Дмитрию Донскому на Красном холме. Затем его назначили курским губернатором. Но тут он рассорился с предводителем дворянства Аркадием Нелидовым и добился небывалого — Нелидов победил на выборах 1852 года, но Николай I его не утвердил. Кончилось это громким скандалом уже в Петербурге. Встретившись в Дворянском собрании, Казадаев и Нелидов повздорили и вызвали друг друга на дуэль. Дело замяли, но Казадаеву пришлось выйти в отставку. После этого он долго жил за границей, где развлекался стихотворными переводами с французского. Правда, изданные им «1001 ночь» и «Тартюф» успеха не имели. Умер Казадаев в Одессе 19 ноября 1888 года.
Ещё один портрет из «однорукой» серии хранится в Ярославле. На нём изображён штабс-капитан Малороссийского гренадерского полка с левой рукой на перевязи. В петлице сюртука приколоты орден Святого Владимира 4-й степени с бантом, золотой знак отличия Virtuti militari 4-й степени, вручённый всем обер-офицерам — участникам польской кампании 1831 года, и дворянская бронзовая медаль в память Отечественной войны 1812 года. По наградам и форме портрет можно датировать 1832−1833 годами. Интересно, что у офицера нет медали за взятие Варшавы, хотя его полк отличился при штурме. По всей видимости, он выбыл по ранению ещё до этого.
В 1986 году мистификатор Александр Горшман убедил музей, что на портрете изображён Александр Павлович Алексеев, которому он выдумал биографию. В Малороссийском полку действительно служил штабс-капитан Алексеев. Но звали его Фёдор Феофилактович. Никаких ранений он не получал и имел медаль за штурм Варшавы.
На самом деле перед нами Александр Алексеевич Мерказин, раненный 14 мая 1831 года в сражении при Остроленке в левую руку пулей навылет с раздроблением костей и разрывом сухожилий, а также сильно контуженный в шею. Вылечившись дома в Ярославле, он затем долго служил городничим в Кадникове, Грязовце, Опочке, Ахтырке, Липецке, Козлове и вышел в отставку полковником незадолго до своей смерти 14 ноября 1869 года.
Автор — руководитель департамента культуры города Москвы, кандидат исторических наук