«…Если он меня атакует, я, надеюсь, сумею оборониться и, обороняясь, буду говорить, что его следует посадить в сумасшедший дом; если же не атакует, то скажу, что он ещё более полоумный, поступая так, как он поступает, с целию оскорбить меня…», — писала в 1788 году немецкому дипломату барону Фридриху Мельхиору Гримму российская императрица Екатерина II, имея в виду своего двоюродного брата шведского короля Густава III. Стокгольм, пользуясь отвлечением сил России на Турцию, стремился вновь, уже во второй раз за 18-й век, пересмотреть итоги Северной войны. Задумка начала воплощаться в жизнь спустя месяц после процитированных слов Екатерины Великой.
Густав III — шведский просвещённый монарх
Во второй половине 18-го века шведская «эра свобод» подходила к завершению. В 1760-е годы парламентское большинство в риксдаге вновь получила партия «колпаков», традиционно ориентировавшая свою внешнюю политику на тесное сотрудничество с Россией. Однако неудачная политика их предшественников, «шляп», в экономической политике и попытки реформировать социальную и денежную сферы страны лишь усугубили ситуацию — по стране прокатились восстания против крупных помещиков и дворян.
Сложившаяся ситуация не устраивала многих, в том числе и Францию, в то время поддерживавшую реваншистские настроения части шведского высшего класса, направленные против России. Париж рассчитывал на наследника престола, Густава, «просвещённого» отпрыска короля Адольфа Фредерика, которому не нравилась политика «колпаков»: в ней он видел риск фактического «поглощения» своей родины Петербургом. В 1771 году Густав даже посетил державу Бурбонов, где договорился о предоставлении своей стране субсидий, которыми он воспользуется уже в следующем году сполна.
Попытавшись после возвращения из Франции примирить враждующие фракции в риксдаге и не встретив понимания у парламентариев, Густав решился на крайние меры. В августе 1772 года, пользуясь поддержкой верных офицеров, он совершил государственный переворот, арестовал наиболее видных «колпаков», а спустя месяц обнародовал новую конституцию, которая была единогласно одобрена полностью лояльным королю риксдагом. В Швеции установился режим абсолютизма, по примеру просвещённых монархий Европы.
Густав недвусмысленно готовился к будущей войне с Россией и пытался убедить европейские державы в том, чтобы ему оказали помощь в этом мероприятии. Новости о словах честолюбивого брата доносились и до российской императрицы: в личных письмах она стремилась удержать короля от этой недальновидной затеи, однако, в своей манере, явно относясь к родственнику свысока: «Говорят, что вы намерены напасть на Финляндию и идти прямо к Петербургу, по всей вероятности, чтобы здесь поужинать. Я, впрочем, не обращаю внимания на такую болтовню, в которой выражается лишь игра фантазии».
Так или иначе, но Густав дождался шанса реализовать свои планы. В 1788 году Россия бросила практически все силы на Юг — уже год как шла война с Османской империей. Балтийский флот спешно переправлялся на Средиземное море, оставляя столицу практически без защиты. Используя военные приготовления кораблей как знак того, что империя Романовых хочет напасть на Швецию, а также обвиняя графа Разумовского, посла России в Стокгольме, во вмешательстве во внутренние дела страны (эти обвинения, впрочем, были не беспочвенны), Густав решился на авантюрный шаг. 21 июня 1788 года шведские солдаты, переодетые в русскую форму, напали на свою же пограничную заставу в местечке Пуумала. Используя эту провокацию в качестве законного предлога, король в обход риксдага на следующий день объявил войну России.
Финский вопрос: заговор шведских офицеров
Однако война с северным соседом началась для России практически так же странно, как и «война шляп» почти полвека назад. Шведы смогли сосредоточить на границе около 30 тыс. человек — русских войск было вдвое меньше. Тем не менее Густав не смог реализовать это преимущество: осада пограничной крепости Нейшлот (Савонлинна) закончилась ничем, что подорвало авторитет короля в армейской среде.
В августе 1788 года среди офицеров находившейся в Финляндии шведской армии начал зреть заговор, направленный против Густава III. С помощью России мятежники предполагали вернуть «эру свобод», ограничить власть короля, а некоторые, наиболее радикальные, даже выступали за автономию Финляндии. Однако Екатерина, узнав об обращении некоторых шведских военных чинов, уходила от прямого ответа на желания офицеров: «…Мы то в разговорах сему депутату объяснить повелели, внуша, что естьли они действительно желают скорее прекратить бедствия военные и воспользоваться миром и независимостью желаемыми, то способами, ими по лучшему усмотрению приемлемыми, подвигли бы теперь же войски шведские оставить Финляндию, а потом в оной немедленно собрали свой особый сейм, объявили себя на оном независимыми и составили тут правила для управления, какие они сами по собственному благорассуждению признают наилучшими к общему благу своего отечества в предполагаемом его новом образе области свободной и кроме единого бога ни от кого не зависимой устрояемого; что мы сию независимость их не отречемся утвердить навеки торжественным нашим ручательством и что в таковом со стороны нашей признании Финляндии областью свободною, естьли бы король или войски шведские тому противуборствовали, мы укажем войскам нашим подкреплять подвиги благонамеренных финляндцев и отражать неприятелей наших…».
На рубеже 1788−1789 годов мятежники были выявлены и наказаны, однако многие смогли бежать в Россию и продолжать службу уже новому сюзерену.
Балтийский флот на страже столицы империи
Планы Густава на войны были поистине наполеоновские — вновь сделать Швецию великой державой и вернуть территории, потерянные по Ништадтскому мирному договору (в том числе и присоединить к своему государству Петербург). Шведы ставили на действия своего флота, который к началу войны был серьёзно укреплён новыми кораблями, а команды усиленно готовились к столкновению с грозными российскими судами.
Большая часть русского флота была задействована на Юге, однако на Балтике флот Романовых имел численное преимущество. Тем не менее выучка экипажа и материальное состояние Балтийского императорского флота оставляли желать лучшего, поэтому у шведов имелись все шансы склонить чашу весов в свою пользу. Впервые корабли противников столкнулись у острова Гогланд в июле 1788 года — поле боя осталось за русскими, несмотря на потерю корабля «Владислав».
Дальнейшие боевые действия проходили на морских коммуникациях — шведы стремились прервать торговое судоходство, связывавшее Европу и Петербург, а также в решающем сражении разгромить Балтийский флот, чтобы затем беспрепятственно с помощью морского десанта занять столицу России. Однако все столкновения на море заканчивались с небольшим перевесом в сторону русского флота — сказывалась разница в количестве кораблей, способных вести боевые действия.
На суше война шла для России не так успешно. Русская армия проиграла практически все сражения на границе с Финляндией, но шведы не рисковали предпринять наступление вглубь страны — они всё ещё придерживались плана морского десанта. Ему не суждено было сбыться — в конце июня 1790 года скандинавский флот оказался заперт в Выборгском заливе, где состоялся так называемый «Трафальгар Балтики». Стороны долго не решались начать сражение, но, как только подул удобный для шведов ветер, чтобы уйти в сторону Свеаборга, они пошли на прорыв, который оказался крайне неудачным. Потеряв 67 кораблей, силы Густава всё же смогли вырваться из тисков русского флота — благо, командующий русскими силами адмирал Василий Чичагов не решился преследовать противника. Тем не менее разгром шведов поставил крест на шведских планах взять Петербург с моря.
Верельский мир: спасение чести шведского короля
Престиж Густава III после ряда поражений на море оказался серьёзно подорван. Нужно было как можно скорее выходить из войны — кто знает, как может обернуться долгое столкновение с восточным колоссом. Уже в 1789 году риксдаг одобрил инициативу короля начать мирные переговоры с Россией, а победа шведов во Втором Роченсальмском сражении сохранила репутацию монарха.
Мирный договор был подписан 3 августа 1790 года в финском местечке Вяряля. Швеция, согласно статьям документа, выходила из войны, сохранив честь и достоинство. Стороны сохранили территориальный статус-кво: границы сохранялись согласно Абоскому миру 1743 года. Однако Екатерина сделала добрый жест в сторону своего брата: обещала не вмешиваться во внутренние дела страны и не посягать на установившийся в Стокгольме абсолютистский режим, а также частично покрыла денежные затраты на ведение военных действий.
Густав легко отделался за свою авантюру. После окончания войны с Россией он переключил энергию на Францию, где к этому времени разворачивалась революция. Но смерть король нашёл не на поле брани — недовольные усилением роли монарха в стране, дворяне устроили покушение на Густава, и 29 марта 1792 года он умер от пули, выпущенной из пистолета дворянина Якоба Юхана Анкарстрёма.