Россия рубежа 19−20 веков. Рост грамотности населения, промышленное развитие и связанный с этим высокий темп урбанизации, внедрение в повседневность технических достижений и демократизация общественной и бытовой жизни привели к возникновению культуры нового типа. Вчерашние крестьяне, переехавшие в город, с одной стороны, всё ещё были привязаны к традициям села, с другой, — приобретали новые привычки, повадки. Из этого смешения родился комплекс новых художественных ценностей и, как следствие, городской фольклор. В какой-то мере он был переходом от традиционной культуры к массовой городской.
Городской фольклор
Изучение городского фольклора является нетривиальной задачей. В начале 20-го века появился ряд работ, посвящённых этой теме. Но с тех пор среди специалистов нет единого мнения, существует ли такое явление в принципе. Некоторые исследователи, в частности этнограф Д. К. Зеленский, видят городской фольклор как традиционный крестьянский, но «испорченный» урбанистической культурой. Согласно другой версии, поддержанной в частности Ю. М. Лотманом, городской фольклор — самостоятельное культурное явление, рождение которого спровоцировано изменением массового сознания горожан и появлением новых культурных запросов.
Городской фольклор имеет многочисленные формы, например, анекдот, песня, частушка, танец (кадриль), театр (балаган), живопись (лубок)
НЭП: новые удовольствия для новых людей
НЭП, объявленный весной 1921 года, стал новой страницей в истории страны. Возможность предпринимательской деятельности и рост благосостояния населения создали ресурс для развития культуры и инвестиций в сферу досуга.
Появился новый класс людей — нэпманы. Он аккумулировал тех, кто ещё в годы Гражданской войны промышлял на «чёрном» рынке; криминальных элементов; чиновников средней руки, которые использовали служебное положение для ведения бизнеса и устранения конкурентов.
В либеральной обстановке НЭПа популярны были не авангардные идеи, а кабаре и варьете с куплетистами и танцовщицами. В кино полные залы собирали не фильмы Сергея Эйзенштейна, а импортные мелодрамы, комедии и остросюжетные ленты. Неформальной столицей низовой культуры была Одесса, где образовался союз нэпманов, криминала и эстрады.
«Бублички» как символ НЭПа
Песня впервые была исполнена артистом «блатного жанра» Григорием Красавиным. Мелодию он позаимствовал из популярного фокстрота неизвестного автора. Слова же написал Яков Ядов.
Из воспоминаний Григория Красавина: «…я старался выяснить, в чём состоит одесская «злоба дня», они мне сказали, что в Одессе на всех углах продают горячие бублики с утра и до вечера и с вечера до утра. Только и слышно: «Купите бублики, горячие бублики…» Вот это, сказали они, стоило бы отразить в песенке. Кто это может сделать хорошо и быстро? Только один человек — Яков Петрович Ядов! […] Якову Петровичу очень понравилась музыка. Он сразу загорелся: «Это прекрасная идея! Надо показать в этой песенке несчастную безработную девушку, мёрзнущую на улице ради куска хлеба, умирающую с голода для обогащения нэпмана, так сказать, одна из «гримас нэпа»».
«Бублички» в исполнении Юрия Морфесси
Вскоре после премьеры «Бублички» распевали на каждом углу. Поварившись в народной среде, текст сократился, утратил социальные темы. Часть фраз была «отредактирована». Вместе с эмигрантами «Бублички» оказались в Нью-Йорке, где их перевели на идиш. Вскоре хит вошёл в репертуар эстрадных певцов.
«Мурка»: от истории любви до криминального детектива
В начале 20-го столетия стал модным босяцкий жанр, корнями уходящий в «песни воли и неволи», «острожные» и «каторжные». В литературе и кино всё чаще появляются отверженные люди — жертвы социальной несправедливости, бунтари. Пожалуй, самый известный пример — пьеса Максима Горького «На дне». Вскоре появляется и эстрадная песня на эту тему. Сочетание мелодий из репертуара одесских ресторанов с текстами о трагичной судьбе породило жанр блатной песни.
Один из канонических примеров жанра — «Мурка». Окончательное криминальное реноме закрепилось за ней в 1979 году после выхода сериала «Место встречи изменить нельзя». В сцене, когда Шарапов в логове бандитов пытается сойти за своего, герой исполняет именно «Мурку».
Сцена из сериала «Место встречи изменить нельзя»
Первоначальный же вариант песни был романтичным, но, что характерно для городского романса, трагичным.
Здравствуй, моя Мурка, Мурка дорогая!
Помнишь ли ты, Мурка, наш роман?
Как с тобой любили, время проводили
И совсем не знали про обман…
Лирический герой — обманутый муж — рассказывает, как вывел неверную жену на чистую воду.
Как-то, было <дело>, выпить захотелось,
Я зашёл в шикарный ресторан.
Вижу — в зале бара там танцует пара —
Мурка и какой-то юный франт.
Подкараулив Мурку и её любовника у выхода из ресторана, герой устроил сцену ревности с риторическими вопросами о причинах неблагодарности и неверности.
Ты меня любила, а потом забыла
И за это пулю получай!
«Мурка» в исполнении Константина Сокольского
Песня быстро стала народной, сюжет и текст неоднократно менялись неизвестными авторами. И вот уже Мурка — Маруся Климова, двойной агент, который «подсажен» к бандитам. Раскрытый обман карается смертью.
«Кирпичики»: «против» растратчиков и «за» червонцы
Одна из самых известных дворовых песен, также возникшая на основе городского романса, — «Кирпичики». Примечателен не столько оригинал композиции, сколько многочисленные вариации текста на тот же мотив. По замечанию ряда этнографов, «Кирпичики» не знает себе равных по количеству подражаний, перепевов и переделок.
По сюжету, героиня «в убогой семье родилась» и в 15 лет устроилась на кирпичный завод. Там она встретила Сеньку.
Каждую ноченьку с ним встречалися,
Где кирпич образует проход…
Вот за Сеньку-то, за кирпичики
Полюбила я этот завод.
Внезапно «безработица по заводу ударила», и помимо героев были уволены 270 человек. Беда не приходит одна, и вскоре после увольнения «война пошла буржуазная». В обстановке хаоса обозлившийся народ «по винтику, по кирпичику растаскал опустевший завод».
С установлением власти большевиков герои вернулись на то место, где когда-то производили кирпичики, чтобы восстановить завод. Сенька — теперь уже товарищ Семён, управляющий предприятием.
Так любовь моя и семья моя
Укрепилась от всяких невзгод…
За весёлый гул, за кирпичики
Полюбила я этот завод.
На мотив «Кирпичиков» появились куплеты на злобу дня: о растратчиках, коррупционерах, кооперации, денежной реформе
А кругом звонки, телефончики
Целый день все звонят без конца,
И с 10-ти до трёх все червончики,
Добывает он в поте лица.
Нередко герой оказывается очарован корыстолюбивой обольстительницей:
Подзавив усы свои кисточкой
И поправив свои галифе,
Раз директор наш машинисточке
Предлагает прогулку в кафе.
Ещё пример — о директоре Сеньке, наслаждавшемся буржуазными удовольствиями за государственный счёт и оказавшемся в Бутырской тюрьме.
В центре города по балам ходил,
Полюбил всей душою цыган
И по рублику, по червончику
Разгружал он советский карман.
Или другой пример о любви по расчёту:
И обычная тут история:
Машинистка хитра и умна,
Уж не вдруг дана категория:
Секретаршей стала она.
А директор ей пальцев кончики
Целовал без конца и забот,
Вереницей шли червончики
За часы сверхурочных работ.
Кирпичики из оригинальной песни были заменены на червончики, что вполне отвечало реалиям: в годы НЭПа была проведена денежная реформа, в результате которой появилась устойчивая валюта — червонец. Для поддержки денежной реформы и формирования доверия населения использовались как классические средства пропаганды, так и близкие народу, фольклорные. Даже вышла сказка в стихах «С.С.Р.-ский червонец».
Рос червонец очень скоро,
Из Москвы попал в Ростов —
Быстро мчался, как в моторе,
Среди сел и городов…
Не по дням, а по минутам
Рос червонец-богатырь —
Иностранная валюта
Шибко шла «под монастырь».
В финале сказки червонец вытесняет с внутреннего рынка не только иностранные валюты, но и старые советские деньги.
Ещё одна версия «Кирпичиков» посвящена социальной теме — «Алиментики». По сюжету, герой увлекается молодой особой, которая оказывается вымогательницей и требует алименты на ребёнка, к которому несчастный не имеет отношения. Всё оборачивается судом и несправедливым наказанием.
Злободневные частушки
Лозунговые частушки, возникшие в революционные годы, в 1920-е стали наиболее активным и действенным жанром народного творчества. Рождаемые как социальный заказ на злобу дня они отмирали, как только появлялись новые инфоповоды.
В годы НЭПа сочинялись частушки о проблемах кооперации, которая хотя и была объявлена «столбовой дорогой к социализму», оптимизма у частных заготовителей не вызывала.
Мне милашка прочитала
Строгую нотацию,
Чтоб продукты все сдавали
Через кооперацию.
--
От, бывало, торгашу
Всё я грошики ношу,
А теперь насупротив —
Я хожу в кооператив!
---
Подарила я платочек —
Милый требует картуз.
У меня не кооперация,
Не райпотребсоюз!
Уже упомянутый Яков Ядов — автор многочисленных частушек. Его текст, в отличие от лозунговых, по настроению и содержанию были ближе к деревенским.
От среды и до субботы
В нашей бане нет работы,
От субботы до среды —
В нашей бане нет воды.
---
Торговала Изабелла,
Продавала маркизет.
Барыша она имела
За сто метров десять лет.
Крысоловку постарались
Дать в большой универмаг.
Поутру в ней оказались
Два кассира и завмаг.
Эту песню не задушишь, не убьёшь
НЭП позволил простым людям приобщиться к буржуазным благам: театр или кабаре, стрижки в якобы парижском стиле, маникюр или педикюр. Правда, средств на потребительский рай хватало не у всех. Городской фольклор 1920-х годов полон историями о советских робин-гудах, которые грабили богачей и поддерживали бедняков.
Благополучие нэпманов вызывало зависть. При этом интеллигенция считала их пошлыми, носителями низменной психологии. В результате фигура советского бизнесмена очень скоро стала объектом всеобщей ненависти. Это настроение также звучит в городском фольклоре.
С отменой НЭПа городской фольклор, расцветший в его годы, рассыпался как жанр. Часть форм была объявлена вне закона, а часть — получила новые темы и даже исполнялась на приёмах в Кремле. Так, Леонид Утёсов, в 1930-е годы выпустивший пластинку с блатными песнями, был приглашён с оркестром в Кремль, где по просьбе Иосифа Сталина исполнил «С одесского кичмана».