Авдотья Истомина была одной из самых ярких артисток своего времени. Блистательная балерина всегда оказывалась на первых ролях, а иногда и вовсе радовала публику не только танцевальным, но и драматическим талантом — в водевилях ей доставались партии со словами. При этом ее балетный дар был действительно уникальным. Существует версия, что Истомина стала одной из первых танцовщиц, вставших на пуанты на подмостках петербургского Большого театра. «То стан совьет, то разовьет, // И быстрой ножкой ножку бьет», — восхищался грациозностью Истоминой Пушкин. Поэт, как помнится, женским ножкам всегда уделял особенное внимание.
При этом балерина и внешне была очень привлекательной особой. На спектакли с ее участием приходили не только ценители искусства, но и многочисленные воздыхатели самой Истоминой. Особенно «тяжелым» поведением танцовщица не отличалась, поэтому с удовольствием принимала ухаживания и легко впутывалась во всевозможные интрижки. Одна из них и привела к дуэли, завершившейся трагически.
Юная Авдотья, едва ступив на большую сцену после училища (его она окончила в 1816 году), стала любовницей кавалергардского штабс-ротмистра Василия Шереметева. Поправ патриархальные традиции, балерина практически постоянно проживала у своего возлюбленного, не будучи его супругой. Как-то раз Истомина и Шереметев поссорились, и танцовщица на время съехала к приятельнице.
В Петербурге в это самое время — дело было в ноябре 1817 года — уже проживал Александр Грибоедов, губернский секретарь Коллегии иностранных дел и начинающий писатель. Пристанищем будущего автора комедии «Горе от ума» стал дом Александра Завадского, его друга. Однажды после спектакля, в котором блистала Истомина, Грибоедов, к тому моменту довольно давно знакомый с балериной, пригласил ее в гости. Поехали они, соответственно, к Завадскому, так как другого дома у Грибоедова не было. Артистка, заглянувшая на пару часов, задержалась в доме Завадского на два дня. При этом Грибоедов приятельствовал с Шереметевым и, вероятно, мог догадываться, что любовника балерины, хоть и находившегося с ней в ссоре, подобная новость не обрадует.
Так оно и вышло. О похождениях возлюбленной Шереметев узнал от своего друга Александра Якубовича, впоследствии ставшего декабристом. Якубович убедил Шереметева, что на подобное оскорбление ни в коем случае нельзя закрывать глаза. Нужно стреляться, причем стреляться наверняка — с шести шагов. Шереметев поддался на уговоры и вызвал Завадского — в его же доме очутилась балерина — на дуэль. Секундантом Шереметева стал Якубович, Завадского — Грибоедов. Было решено, что секунданты также будут стреляться.
Первый выстрел оказался за Шереметевым. Завадский не был ранен, но пуля проскользнула так близко, что он успел изрядно перепугаться и щадить Шереметева не стал, целенаправленно выстрелив противнику в живот. Якубович извлек пулю из живота упавшего друга и протянул ее Грибоедову, добавив: «Это — для тебя». Впрочем, из-за трагического исхода первой дуэли поединок между секундантами решено было отложить. На следующий день Шереметев скончался.
Дуэль между Грибоедовым и Якубовичем состоялась лишь спустя год. Причем произошла она в Тифлисе, где служил Якубович и проездом оказался Грибоедов, следовавший в Персию. Как выяснилось, никто из них не жаждал смерти противника. Якубович целился литератору в ногу, однако попал в кисть руки. Грибоедов же выстрелил, не приближаясь к барьеру, — соответственно, он намеренно снизил свои шансы ранить Якубовича.
К слову, след от этого ранения сыграл немаловажную роль уже после гибели Грибоедова в 1829 году. Только по шраму удалось опознать обезображенное тело дипломата, растерзанного религиозными фанатиками, напавшими на посольство.
Истомина же, оказавшаяся яблоком раздора и причиной гибели своего возлюбленного Шереметева, танцевала вплоть до 1836 года. Замуж она вышла уже в 1840-х, завершив балетную карьеру, а в 1848 году некогда «полувоздушная» танцовщица умерла от холеры.