Целью похода Ивана IV считалась защита христианского населения восточных приграничных областей Русского государства. Кровопролитный штурм Казани завершился побоищем в городе: «Рвы же на той стороне града полны мёртвых лежаше и по Казань реку и в реке, и за рекою по всему лугу мертвии погании лежаша». Ханство было присоединено к России, а хроника достопамятной осады изложена сразу в нескольких летописях и сочинении Андрея Курбского.
Иван III и Василий III воевали с Казанским ханством, но не пытались завоевать его и присоединить территорию улуса к Русскому государству. Более того, казанцы около 40 раз вторгались в области Вятки, Нижнего Новгорода, Мурома. Ситуация изменилась, когда Москва завершила объединение удельных княжеств. У централизованного государства появилась возможность покорить Казанское ханство.
«Бог видит моё сердце, хочу не земной славы, а покоя Христиан. Могу ли некогда без робости сказать Всевышнему: се я и люди, Тобою мне данные, если не спасу их от свирепости вечных врагов России, с коими не может быть ни мира, ни отдохновения?» — так объяснял Иван Грозный цель похода.
Поход 1552 года был для Грозного третьим. Русское войско уже стояло под стенами Казани. Его жители верили, что и в этот раз им удастся отстоять свою независимость.
Обороной Казани руководил хан Едигер. Были спешно укреплены стены, в город стянули запасы продовольствия. Некоторые казанцы являлись сторонниками Москвы. 16 августа [далее даты по старому стилю] при появлении русской армии они попытались попасть в расположение войск Грозного, но были схвачены и казнены. Выбраться удалось только мурзе Камаю. Он поделился важнейшими сведениями об обстановке в городе.
«И тут приехал к государю служить Камай-мурза, княжь Усеинов сын, а с ним 7 казаков; а сказывал государю, што было их поехало человек з двесте к государю служить и, сведав, Казанцы иных переимали. а про Казань государю сказывал: в городе царь Едигерь-Магметь съветом злым с Казанцы утвердилися, а государю бить челом не хотят; а единомышленников его Кулшериф, молна и кады, да Зейнешь, князь ногайской, да изменникы государевы Чапкун-князь — тот аталык к него — да Ислам-князь, аликей Нарыков, Кебек князь Тюменьской, Дербыш-князь: те всю землю на лихо наводят; и запасы в граде многие; «а съвет их: послали на Арьскую засеку твоих же государевых изменников Япанчю-князя да Чапкунова племенника Шунак-мурзу да Арьскаго князя Явуша. а велел к засеке всех людей собрати, которые не в городе, и приходити на государевы люди и за засеку бъ воинских людей на Арьское поле не пропустить». И Камая-мурзу государь пожаловал съ товарищи своим жалованием». (Из Полного собрания русских летописей.)
Накануне штурма у городских стен были сделаны подкопы и заложены бочки с порохом. Их подрыв послужил сигналом к началу штурма.
Из «Казанской истории»: «И вскоре, на седьмой день, быстро и хорошо завершили мастера порученное им дело, выкопав в трех местах тайные рвы под городскими стенами, и подивился самодержец с князьями его и воеводами новой той мудрости. Бойцы же, находившиеся при пушках, в это время не выходили из-за туров на штурм города, а били изо всего большого наряда — из пушек и из пищалей — по городским стенам, чтобы не было слышно, как ведется подкоп. Казанцы же, старые и больные, не бойцы, словно мыши, глубоко зарывшись в погребах своих и земляных норах, прятались там от стрельбы, и в пещерах тех заживо себя хоронили с женами и детьми, по многу дней не появляясь и не выходя на свет из этих ям».
«Троицкая повесть о взятии Казани»: «Когда же на восходе солнца подошло время читать святое Евангелие и дьякон, заканчивая чтение, произнес последнюю строку из Евангелия: «И будет одно стадо и один пастырь», внезапно как будто загремел сильный гром и сильно задрожала земля. Благочестивый же царь и великий князь, выйдя немного из церковных дверей, увидел разрушенную подкопом городскую стену и страшное зрелище: от дыма, смешанного с землей, все покрылось тьмой, и на большую высоту взлетали многочисленные огромные бревна, поднимая вместе с собою на высоту нечестивых и многих убивая. И тут внезапно взорвался и второй подкоп, и все воины, призывая на помощь Бога, устремились на нечестивых. Благочестивый же царь и великий князь, вернувшись в церковь на молитву, проливал обильные слезы, да одолеем до конца врагов своих. И вот приходит некто из царских приближенных и говорит ему: «Уже, государь, окончательно пришло время тебе ехать, ибо уже идет сильный бой в городе, и многие полки ожидают тебя, государя». Царь же отвечал ему: «Если дождемся мы окончания молитвы, то великую милость получим от Христа — мощное оружие молитвенное против врагов наших».
Взрыв у Муралеевых ворот лишил казанцев главного источника питьевой воды. Первый штурм, однако, успеха не имел. Вскоре к русской армии присоединились донские казаки Сусара Фёдорова. А отдельная дружина под командованием Александра Горбатова разбила черемисов, частыми набегами тревоживших лагерь осаждавших.
«Но больше чем горожане, досаждала русским полкам, нападая с тыла, черемиса, выезжавшая из лесных острогов: обрушивались они на станы, ночью приводя русских в смятение, а днем убивая их, и хватая воинов живыми, и угоняя конские стада. Когда же нападали на них русские воины, те убегали от них в лесные чащи и горные ущелья и, прячась в тех недоступных местах, спасались.
И был царь великий князь и все воеводы его из-за этого в печали, ибо очень трудно было добраться до них. Но, уподобившись искренне верующему праведнику и положась на Бога, послал он на них своих воевод: князя Александра Суздальского Горбатого и князя Андрея Курбского со множеством воинов. И пробирались они с большим трудом три дня по плохим дорогам до мест, где обитала черемиса, а затем, двигаясь на юг, обошли кругом овраги те, стремнины и горы и таким образом окружили со всех сторон черемисские укрепления.
И застигла их ночь. Те же, не зная, что окружены, побежали от передовых полков и наскочили на тех, что были позади. И вскоре победили их русские, остроги их разрушили и пожгли, и взяли живыми пятерых черемисских воевод, а с ними привели пятьсот добрых черемисинов и жен их, и детей взяли в плен, сами же воеводы здравы возвратились назад. И перестала черемиса выезжать из лесов», — гласит «Казанская история».
Решающий штурм начался 2 октября. 12-тысячное войско атаковало город со стороны Елбугиных ворот. После артиллерийской подготовки (стрельбы из пушек, пищалей и бойниц) осаждающие взобрались на стены по лестницам.
«Егда же еще быхом недалече от стен, ни из единыя ручницы, або стрелою, на нас стреляно; егда уже близу быхом, тогда первее много огненный бой на нас пущен с стен и с башен; тогда стрел густоспгь такая, яко частость дождя, тогда каме-ния множество бесчисленное, яко и воздуха не видети. Егдаж близу стены подбихомся с великою нуждою и бедою, тогда вары кипящими начата на нас лити и целыми бревны метати», — писал Андрей Курбский о штурме Казани.
Русские полки теряли много людей. Судьба штурма висела на волоске. Понимая это, военачальники предложили Ивану Грозному самому выступить к городу с резервом.
«И ступает государь в бранное стремя и всходит на конь, и поскору пойде к полку своему ко граду. И виде государь войско христианьские уже на стенах градных […] и в тот же час от всех стран якоже на крылех, на стенах градцкые взлетели, такоже и з стен в град биющеся, во всех местех жестоко», — гласит «Царственная книга».
Во время боя летописцы также засвидетельствовали факты мародёрства. Когда часть войска начала грабёж, ещё не утвердившись в городе, казанцы воспользовались этой поблажкой и пошли в контратаку. Русское командование приказало убивать мародёров, чтобы пресечь панику.
Наконец чаша весов склонилась на сторону штурмующих. Город был взят. Победители жестоко расправились с проигравшими. В Казани началась страшная резня.
В городе началась форсированная христианизация. «А потом заложил он соборную церковь в самом городе Казани во имя пречистой Богородицы славного её Благовещения и освятил её в девятый, воскресный, день того же месяца. Приделы же к церкви пречистой Богородицы устроил с обеих сторон: с одной стороны <во имя> страстотерпцев Христовых Бориса и Глеба, с другой — в честь муромских чудотворцев, и чудесным образом украсил их, как и подобало.
И город освятил благочестивый царь и государь наш великий князь Иван Васильевич, сам пройдя с животворящими крестами и со всеми иконами по городским стенам вместе с братом своим князем Владимиром Андреевичем и со священным собором, и с боярами своими, и со всем своим христолюбивым воинством. И обо всём благочестивый царь и государь хорошо и богоугодно распорядился. Повелел он и воеводам своим строить в городе церкви. Город же взял благочестивый царь и государь в год 7061-й (1552) месяца октября во второй день — день памяти священномучеников Киприана и Устинии, в воскресенье, в пятом часу дня», — из «Троицкой повести о взятии Казани».