Предпосылки Ливонской войны
Ливонская война — главный внешнеполитический провал Ивана Грозного, — известна не так широко, как покорение им Казани, Астрахани и Сибири. Ещё бы. Ведь гораздо приятнее вспоминать о победах, чем о поражениях. Молодой царь пытался освоить Прибалтийские земли, но к старости потерпел в этом деле крах. Ливонская война длилась 25 лет, охватив большую часть самостоятельного царствования Ивана Грозного. Она началась в 1558-м, ещё до опричнины, а закончилась в 1583-м, — менее чем за год до смерти царя.
О причинах этого конфликта ходит много споров, но нет сомнений, что Москве он был выгоден. Ливонская конфедерация сильно мешала развитию молодого царства, затрудняя его торговлю. Вспоминая известное изречение про окно в Европу, можно сравнить это государственное образование со ставнями. Причем ставнями с заевшим засовом. Иван Грозный решил их устранить, а заодно присоединить территории современных Латвии и Эстонии. И тут всё понятно. Московское царство обрело бы надёжный плацдарм на Балтийском море. Тем более что территории нынешних Латвии и Эстонии тогда контролировались довольно разношёрстным государственным образованием, именуемым Ливонской конфедерацией. Это не Ливонский орден, как многие ошибочно полагают, это союз группы соседей. Орден был лишь частью Конфедерации, помимо него сюда входило ещё 5 епископств. Москва на протяжении довольно долгого времени поддерживала с Конфедерацией мир, согласно которому Дерптское епископство обязано было выплачивать Пскову ежегодную дань. Размеры дани точно неизвестны, зато очевидно, что с какого-то момента выплачиваться она перестала, после чего в Дерпте о ней благополучно забыли. В Пскове, кажется, тоже. А вот Иван Грозный не забыл.
В середине 1550-х годов он вспомнил про дань и потребовал возврата недоимок. Несомненно зная, что Конфедерация откажется выплачивать долг и что это станет превосходным поводом для объявления ей войны. Ливония была своеобразным барьером между Москвой и Европой. Конфедерация затрудняла доступ русских купцов в Балтийское море, не пропускала закупаемые на Западе стратегические материалы и всячески осложняла торговые связи с Германией, Англией и другими странами. Всё, вроде бы, хорошо, кроме одного. Иван Грозный был не единственным человеком, мечтавшим видеть Прибалтику в составе своей страны. Нашлись и другие претенденты. А союзников Москва себе не нашла. Вероятно потому, что не предполагала, что конфликт с конфедерацией затянется на 3 десятка лет. Правда, первоначально сторону Московского царства приняли Дания и Швеция, но это был хитрый маневр. Дании нужен был остров Эзель. Заняв его, она спокойно вышла из войны. Швеция же вообще сменила сторону, когда переменился ветер.
Геополитическая катастрофа
Нет смысла подробно описывать ход Ливонской войны, которая на первых этапах складывалась для Москвы успешно. Ливонский орден был побеждён и уничтожен, конфедерация распалась, и вот тут как раз и начались проблемы. Претензии на Прибалтику неожиданно предъявили Великое княжество Литовское, Польша и Швеция. У каждой был формальный повод для вмешательства. Польша ссылалась на договор с орденом, согласно которому тот становился её вассалом. Литва и Швеция претендовали на земли епископств. Москва могла противостоять каждому из этих государств по отдельности, но не всем сразу. По ходу войны Великое княжество Литовское и Польша заключили Люблинскую унию, результатом которой стало их слияние в единое государство — Речь Посполитую. В скором времени мир с ними заключила и Швеция. Точнее, Швеция объединилась с новым государством против общего врага.
Другое дело, что Речь Посполитую сильно тормозили внутренние процессы. Короля здесь принято было избирать на собрании сейма. В 1573-м трон занял Генрих Валуа — брат короля Франции Карла IX. Для него это было что-то вроде ссылки на край света. Генрих был наследником своего брата, которого отправили от вожделенного французского трона подальше. И немудрено, что, узнав о смерти Карла, Валуа тут же умчался на родину. Проще говоря, сбежал. В недолгий период его правления Речь Посполитая слегка ослабла, но Иван Грозный воспользоваться этим не успел. Москве и её царю, который всё сильнее терял связь с реальностью, в тот момент вообще было не до войны на Западе. А Генриха Валуа сменил князь Трансильвании Стефан Баторий. С Баторием в Польшу пришло сильное наёмное войско, собранное по всей Европе. Почти одновременно Швеция решила расширить фронт и вторглась на территорию Московского царства с севера, задумав отрезать его не только от Балтийского, но и от Белого моря. Финалом этой войны стала годичная осада Баторием Пскова, который ему, к слову, взять так и не удалось. Город выстоял, спасая тем самым не только себя, но, скорее всего, и всю страну, ибо его падение открыло бы польскому войску путь на Москву.
В 1582-м году был подписан мир с Польшей, в 1583-м — со Швецией. Их итогом стали колоссальные территориальные потери. Москва лишилась не только всех крепостей и городов в Прибалтике, но также Полоцка и южной части Карелии. Выход к морю не был потерян безвозвратно. Под контролем царства оставалось устье Невы, сохранились и порты на Белом море. Впрочем, главным последствием этой геополитической катастрофы стали вовсе не территориальные потери, а глубочайший экономический кризис и полнейшее опустошение северо-западных земель. Опустошение в прямом смысле: мирное население бежало оттуда на восток, подальше от войны. Ушли все, кто мог уйти.
Разорение Русского государства
У Ивана Грозного было несколько возможностей закончить войну на более благоприятных условиях чем те, что были оговорены в итоге. И Швеция, и Польша не раз предлагали Москве мир. Тот же Генрих Валуа, плохо понимавший, куда он попал, очень хотел свернуть боевые действия. Он предлагал Москве довольно выгодные условия. Да что там. Баторий, позже ставший для соседей настоящим кошмаром, поначалу тоже хотел мира. Мотивы отказов Ивана Грозного не ясны до сих пор. В итоге в мае 1583-го он получил вместо страны дымящиеся руины. Во-первых, польские и шведские отряды систематически совершали разрушительные набеги вглубь Московского царства. Страдали даже достаточно удалённые от фронта районы. Так, известно о рейдах польских и литовских магнатов на Чернигов, в Ярославль и в Рязань.
Шведское вторжение и вовсе сопровождалось невероятной жестокостью. В 1581-м году шведы заняли Нарву, истребив 7 тыс. человек мирного населения. Разорение сёл вообще было визитной карточкой этой войны. Один только литовский воевода Филон Кмита сжёг около 2 тыс. русских деревень. Крестьяне бежали из прифронтовых областей на восток, за Волгу и в Сибирь. Так далеко от военного ада, как только можно. Уходить на юг было опасно из-за постоянных набегов крымчаков. В итоге к концу войны Новгородская, Псковская, Смоленская и Черниговская земли опустели почти полностью. Не хватало рабочих рук и в Москве.
Конечным итогом стало не только опустошение казны, но и голод. По меньшей мере 55% пахотных земель были заброшены и не обрабатывались. Стране не хватало еды. Побочным эффектом войны стал отказ персидских купцов перевозить свои товары в Европу через Москву. Они стали искать более безопасные пути. Утрату доходов компенсировали обычным способом — подняли налоги. Словом, всё плохо.
Если бы всё было по-другому
Иван Грозный умер менее чем через год после окончания войны. Искать выход из кризиса пришлось его сыну Фёдору I и Борису Годунову. Они его всё-таки нашли, приняв самые жёсткие из возможных мер. Остановить бегство крестьян и вернуть их на покинутые территории можно было лишь одним способом: прикрепить их к земле и ограничить возможность переселяться, что и было сделано. Крепостное право, бывшее до Ливонской войны достаточно мягким, мгновенно стало жёстким и односторонним. Односторонним в том плане, что, став чрезвычайно выгодным для землевладельцев, оно сделалось губительным для крестьянства.
В следующие годы его гнёт только усиливался. Соборное уложение 1649-го года законодательно утвердило крепостное право в предельно жёсткой форме. Документ фактически устанавливал рабство с неограниченным сроком сыска беглых крестьян, с лишением даже свободных от долгов людей уходить от землевладельцев. Иной меры остановить бегство с Запада просто не было, тем более, что войны в Прибалтике продолжались ещё долго. Тут бы нам, наверное, и сказать, что во всём виноват Иван Грозный. Что не будь его агрессии против Конфедерации, не было бы и крепостного права. Но это не совсем так. Торговля Московского княжества на Балтийском море сильно страдала от Ливонской конфедерации. И покорение соседа выглядело наиболее разумным решением. Во-первых, потому что в те времена такие проблемы только силой оружия и решались, во-вторых, законы политики суровы: если ты можешь кого-то завоевать и тебе это выгодно — то делай это. Иван Грозный и сделал.
Если бы Москва сохранила мир с Ливонией, то внутренняя ситуация не стала бы лучше. Во-первых, конфедерация уже и так расползалась на зоны влияния. Рано или поздно кто-то бы её захватил. И этот кто-то устанавливал бы в Прибалтике свои правила. Препятствие в торговле с Западом через Балтийское море не было бы устранено, сменился бы тот, кто это препятствие создаёт. Русские купцы платили бы не ливонцам, а полякам или шведам. Вот и всё. Нехватка денег от торговли — это рост налогов, рост налогов — проблемы тех, кто их платит. Цепочка выстраивается интересная. Да и к ужесточению крепостного права страна пришла бы и безо всякой войны, просто, наверное, чуть медленнее.
Другое дело, что если бы Москва войну выиграла и удержала Прибалтику, то выгода была бы огромной. Вот только выиграть войну она могла лишь в том случае, если бы Речь Посполитая со Швецией погрузились в коллективный анабиоз. Прибалтика была слишком лакомым кусочком, чтобы совсем за неё не бороться.