Участники сражения
Исторические персонажи, принимавшие участие в битве, как сама эпоха, вполне могли бы стать основой сериала наподобие «Викингов». В Литве после смерти короля Миндовга в 1263 году начались междоусобные распри между наследниками короля и его же соратниками. Большая часть из них погибла. Но опытный военачальник, князь Довмонт выжил. Ему, правда, пришлось покинуть Литву. Вместе с семьёй и дружиной он перебрался в Псков, где стал воеводой, принял православие и стал служить псковичам (и новгородцам). Литовское государство же вновь распалось на отдельные княжества и лишилось какого-либо внешнеполитического потенциала. Полноценно способное лишь на оборону своих земель, оно всё же иногда устраивало набеги на соседние земли. Но это была не политика, а жажда наживы.
Довмонт (в крещении Тимофей) присягает Пскову
На Руси же после смерти Александра Невского не произошло серьёзных междоусобных конфликтов. Новгород принял Ярослава Ярославича, ставшего великим князем владимирским. Литовская угроза в то же время перестала существовать после удачных походов Довмонта в 1265 — 1266 годах. Опасность же всё ещё продолжала исходить от католиков Ливонии и Латгалии (ныне — Эстония и Латвия).
Эти территории представляли достаточно сложный по своей структуре анклав. Север Ливонии был занят «мужами короля» Дании: Ревель, Везенберг,
С тех пор, как крестоносцы захватили Юрьев в 1224 году (и переименовали его в Дерпт/Дорпат), они неоднократно пытались продвинуться восточнее Чудского озера и Нарвы. Но каждый раз крестоносцы сталкивались с ожесточённым сопротивлением Великого Новгорода и Пскова. Когда же на помощь северным республикам приходили владимирские князья, для крестоносцев всё заканчивалось плачевно. Вспомним битву под Юрьевом в 1234 или то же Ледовое побоище в 1242. В 1268 году ливонцы решили действовать хитрее.
Ловушка для русичей
План ливонских союзников был таков: датчане, как наиболее слабая сила в этих землях, должны были спровоцировать Новгород на военный поход на север Ливонии. Там же новгородцев должны были ждать объединённые войска католиков. Затем — неминуемый разгром новгородских отрядов, шок для новгородских горожан и серия захватов укреплённых позиций восточнее Нарвы и Чудского озера.
Поводом для кампании послужили притеснения новгородских купцов в Ревеле, столице датских территорий. Случались и нападения на торговые суда в Финском заливе. Новгородцы такое потерпеть не могли — торговля для вечевой республики была основным способ выживания. Горожане требовали решительного отпора западным соседям.
В конце 1267 года новгородцы стали готовиться к походу. Великий князь Ярослав Ярославич попытался воспользоваться ситуацией и повести новгородское войско на Полоцк, чтобы подчинить его себе. Князь Юрий Андреевич, великокняжеский наместник в Новгороде, надавил, и дружины пошли за Ярославом. Однако вскоре устроили стихийное вече, на котором решили, что ни в Полоцк, ни в Литву не пойдут. Новгородские воеводы убедили наместника присоединиться к походу на казавшиеся слабыми Раковор и Ревель. Уловка Ордена и Риги сработала.
Русское войско было не готово штурмовать хорошо укреплённый каменный замок, каким был в то время Раковор. Они опустошили окрестности, подступили к замку, случилась стычка, и они решили отступить. Для успеха требовались осадные орудия, которых у русичей не было, ведь изначально планировалось идти на Полоцк и Литву. Войско вернулось в Новгород для того, чтобы подготовиться и отправиться назад к Раковору. Исполнение плана ливонцев было просто отсрочено.
Теперь русские планировали отправиться к Раковору со значительно более крупными силами. Ковалось оружие, монтировались осадные орудия. Новгородцы убедили великого князя в необходимости и выгоде совместного похода в Ливонию. В походе также решили принять участие другие князья владимирской земли: Дмитрий Александрович Переяславский (сын Александра Невского), Святослав и Михаил Ярославичи (сыновья великого князя) с тверской дружиной, Юрий Андреевич (сын Андрея Ярославовича, брата Невского), а также князь Довмонт с псковской дружиной. Без непосредственного одобрения великого князя такая коалиция состояться, конечно, не могла. Силы русичей были достаточно внушительны.
В разгар сборов в Новгород прибывают послы от Рижского архиепископа с просьбой о мире в обмен на неучастие в военных действиях Новгорода против датчан. «И прислаша Немци послы своя, рижане, вельяжане, юрьевци, и изъ инех городовъ, с лестью глаголюще: «намъ с вами миръ, перемогаитеся съ колыванци и съ раковорци, а мы к ним не приставаемъ, а крест целуемъ». И целоваша послы крестъ; а тамо ездивъ Лазорь Моисеевич водил всехъ ихъ къ кресту, пискуповъ и божьихъ дворянъ, яко не помогати имъ колыванцем и раковорцем». Новгородцы не были наивны и заподозрили послов в неискренности. Чтобы удостовериться в честности их намерений в Ригу был послан полномочный представитель общины боярин Лазарь Моисеевич, который должен был привести высшее руководство Ордена и Рижского архиепископства к присяге, что он успешно проделал. А тем временем в северную Ливонию из всех подконтрольных земель стягивались войска. Ловушка для русских готова была захлопнуться.
23 января 1268 года русское войско в полном составе с обозом и осадными приспособлениями вышло из Новгорода, вскоре русские переправились через Нарву и вступили в ливонские владения датского короля. На этот раз русские не торопились, разделившись на три колонны, они планомерно и целенаправленно занимались разорением враждебной территории, медленно и неотвратимо приближаясь к первой цели своего похода — Раковору. Войско русских князей не встречало никакого сопротивление, настолько оно было велико.
Ход битвы
О том, где именно произошла битва, в историки спорят до сих пор. Скорее всего битва произошла на речке Пада, возле села Махольм. Там могли легко пройти крупные войска — место совсем неподалёку от побережья Финского залива, в прочих же местах были труднопроходимые болота. К тому же там было легко сосредоточить силы. Сейчас в этом месте стоят развалины капеллы святой Марии. Предполагается, что церковь была поставлена в память о погибших. В то же время, есть и другая версия о месте битвы. В летописях присутствует упоминание речки Кеголе. Название до наших дней не сохранилось. Исследователи соотносят её с речушкой Кунда неподалёку от Раковора.
Итак, утром 18 февраля 1268 г. русское войско свернуло лагерь и двинулось к переправе через реку (опять же, то ли Пада, то ли Кеголе). До Раковора осталось около 20 километров. Конная разведка уже доложила, что на западном берегу реки стоит вражеское войско в количестве, явно превышающем возможности «колыванских немецъ», но уверенность русских в своем численном превосходстве, а также скрепленные крестоцелованием договоренности с Ригой и Орденом давали существенные поводы для оптимизма. Русское командование решило дать бой.
Капелла св. Марии у Виру-Нигула
Немцы и датчане заняли западный берег реки, встав на склоне холма, на вершине которого, вероятно, расположился командующий. Ровный склон, полого спускающийся в долину, был весьма удобен для атаки тяжелой рыцарской конницы. Было принято решение дать русским переправиться через реку, после чего атаковать сверху вниз. Вдоль западного берега реки в этом месте и сейчас течет заболоченный ручей, который и стал естественным разделителем двух войск перед сражением. Берега этого небольшого ручейка стали тем самым местом, на котором столкнулись два огромных войска. До сих пор это место называют «злым» или «кровавым».
Достоверных и точных сведений о численности войск нет. В Ливонской рифмованной хронике сказано о тридцати тысячах русских и полутысячи воинов союзников. Думается, что хронист намеренно преувеличил численность русских и преуменьшил количество соотечественников, чтобы показать всю доблесть католиков, защищавших Ливонию от «орд врага». Это же преувеличение смягчает тяжесть поражения в битве, которое так и не было признано ливонцами. Наиболее вероятным кажется численность войск примерно по 20 тысяч с каждой стороны.
Основу боевого порядка войска анклава составляли рыцари Тевтонского ордена, вышедшие на поле боя в своем излюбленном построении — клином или «свиньей», что свидетельствует о наступательном характере боя со стороны немцев. Правый фланг «свиньи» защищали датчане, слева выстроились войска архиепископа и ополчение. Общее руководство войском анклава осуществлял Юрьевский (Дерптский) епископ Александр.
Русское войско построилось следующим образом. На правом фланге встала переяславская дружина князя Дмитрия Александровича, за ней, ближе к центру псковская дружина князя Довмонта, в центре — новгородский полк и наместничья дружина князя Юрия Андреевича, на левом фланге встала дружина тверских князей. Таким образом, против «свиньи» встал самый многочисленный новгородский полк. Основная проблема русского войска заключалась в том, что в нем отсутствовало единоначалие. Старшим по лествичному счету среди князей был Дмитрий Александрович, однако он был молод и не столь опытен. Зрелым возрастом и большим опытом отличался князь Довмонт, но на руководство претендовать не мог, в силу своего положения — фактически он был просто воеводой псковского отряда, и он не был рюриковичем. Князь Юрий Андреевич — великокняжеский наместник авторитетом среди соратников не пользовался, руководители же новгородской общины не имели княжеского достоинства и командовать князьями не могли. В итоге русские отряды действовали, не подчиняясь единому плану, что пагубным образом повлияло на результат сражения.
Раковор
Сражение началось атакой немецкой «свиньи», пришедшейся на центр новгородского полка. Одновременно оба фланга союзного войска были атакованы тверскими и переяславскими полками. Войско Дерптского епископа вступило в бой с псковским отрядом. Тяжелее всех пришлось новгородскому полку — бронированный клин рыцарской конницы при ударе накоротке развивал огромную силу. Судя по всему, новгородцы, знакомые с этим строем не понаслышке, глубоко эшелонировали свой боевой порядок, что придало ему дополнительную устойчивость. Тем не менее, давление на новгородский полк было настолько серьезным, что в какой-то момент строй полка распался, началась паника, князь Юрий Андреевич вместе со своей дружиной поддался паническому настроению и бежал с поля боя. Разгром новгородского полка казался неминуемым, но в этот момент самым похвальным образом проявил себя князь Дмитрий Александрович — он бросил преследование разбитого ливонского ополчения, собрал вокруг себя сколько смог воинов и произвел стремительную атаку по флангу наступающего немецкого клина. То, что такая атака оказалась возможной, учитывая первоначальное положение полков, говорит о том, что к этому моменту ополчение и епископский отряд были уже разгромлены и бежали с поля боя, освободив Дмитрию пространство для атаки. Косвенно о быстром разгроме епископского полка свидетельствует также автор Ливонской рифмованной хроники, упомянув о гибели его предводителя, епископа Александра в самом начале сражения. Вероятно, в атаке на «свинью» участвовала далеко не вся переяславская дружина, основная ее часть, по-видимому, увлеклась преследованием отступавших, князь Дмитрий смог собрать только небольшую часть, что и спасло «свинью» от полного уничтожения. Тем не менее, немецкий строй заколебался, что позволило новгородскому полку перегруппироваться и продолжить организованное сопротивление.
Отразив атаку переяславской дружины, тевтонцы продолжили наступление на новгородский полк. Сражение стало приобретать затяжной характер, его эпицентр перемещался то в одну, то в другую сторону, кто-то бежал вперед, кто-то назад, атаки накатывались волнами одна на другую. Дрогнул и сбежал с поля боя датский отряд, тверская дружина бросилась его преследовать.
К концу светового дня через несколько часов после начала сражения новгородский полк окончательно рассыпался, однако, тевтонцы были настолько утомлены, что о преследовании отступавших русских речи быть не могло. Тевтонцы ограничились атакой на русский обоз, который им удалось захватить. Пожалуй, это был ключевой момент всего похода, поскольку именно в обозе находились осадные приспособления, предназначенные для штурма Раковора и Ревеля. Нет никаких сомнений, что эти приспособления были немедленно уничтожены.
С наступлением сумерек начали возвращаться княжеские дружины, преследовавшие разбитые отряды датчан, ливонцев и немцев, снова собрался, перегруппировался и был готов к атаке новгородский полк. В дневном бою погибли новгородский посадник Михаил Федорович, еще пятнадцать новгородских «вятших мужей», перечисленных в летописи поименно, тысяцкий Кондрат пропал без вести. Оставшиеся в живых командиры предлагали провести ночную атаку и отбить у тевтонцев обоз, однако на совете приняли решение атаковать утром. Ночью тевтонцы, осознававшие свое чрезвычайно опасное положение, ушли. Преследовать их русские не стали.
Раковорская битва закончилась. Русское войско еще три дня, подчеркивая свою победу, стояло на поле боя — подбирали раненых, хоронили убитых, собирали трофеи. Вряд ли потери русских были слишком велики — в средневековом сражении «лицом к лицу» основные потери несла проигравшая сторона именно в ходе преследования ее победителями, а не в ходе непосредственного «выяснения отношений».
О продолжении похода речи, вероятно, не шло, так как был разгромлен русский обоз, а вместе с этим были утеряны необходимые для осады инженерные приспособления, восстановить которые на месте не представлялось возможным, иначе, зачем их было бы везти из Новгорода. Без штурма Раковора поход терял всякий смысл, превращался, фактически, в повторение осенней вылазки. Не удовлетворился достигнутыми результатами только князь Довмонт, который со своей дружиной продолжил поход, «и плени землю их и до моря и повоева Поморие и паки возвратися, исполни землю свою полона». Это, впрочем, спорный момент. Некоторые исследователи считают, что летописец здесь говорит обо всём раковорском походе, однако учитывая характер Довмонта, неутомимого в боях стратега, можно сказать, что это не так. К тому же ответный поход Тевтонского ордена на Русь в июне 1268 году имел своей целью именно Псков, где княжил Довмонт.
Каждая из участвовавших в битве сторон приписывает победу себе. Немецкие источники говорят о пяти тысячах убитых русских, однако как могли они их посчитать, если поле боя осталось за русскими, которые покинули его не раньше, чем похоронили всех убитых? Единственное, на основании чего условную победу можно было бы присудить союзникам, это отказ русских от штурма Раковора и прекращение ими похода. Все остальные имеющиеся у нас данные — бегство большей части католического войска, огромные потери среди датчан, епископского войска и ливонского ополчения, хотя и организованное, но все-таки отступление орденского отряда с поля боя, которое осталось за русскими, рейд Довмонта — все это свидетельствует о победе именно русского оружия. О победе же говорит и то, что тевтонцы через некоторое время после битвы принялись мстить. Один из таких набегов закончился боем на речке Мироповне, в ходе которого князь Довмонт разгромил значительно превосходящий по численности отряд немцев. Затем была попытка похода на Псков (немецкий хронист на этот раз преувеличил численность войска своих соотечественников, чтобы показать их мощь, русские дескать при виде войска разбежались). А ещё позднее мирный договор (1269 год). После же — тридцать с лишним лет относительного мира в Прибалтике, выгодного Новгороду и его союзникам.
Примечание автора: в качестве иллюстраций были использованы в том числе не относящиеся к Раковорский битве изображения, которые вполне могут перенести нас в реалии той эпохи. Причина проста — о битве мало говорят, её мало вспоминают.