Тридцатилетняя эпоха Николая I подошла к концу. Государь умер, а престол перешел к его сыну Александру. «Оставляю тебе команду не в надлежащем порядке…», — сказал умирающий император своему наследнику. И началась эра великих преобразований. Пост министра внутренних дел получил 67-летний глава петербургской масонской ложи Сергей Степанович Ланской — герой нашего сегодняшнего материала.
Великие реформы Александра II. Начало
Когда умер Николай I, все вздохнули с облегчением — закончилась суровая зима. Именно тогда Герцен ввел в обиход слово «оттепель», которое потом, спустя век, повторил Эренбург в своей знаменитой повести после смерти Сталина. Тогда же появилось и слово «гласность» благодаря журналу «Колокол». Общественная атмосфера была полна самых чудных, романтических ожиданий, иной раз несбыточных, но это было характерно для тогдашнего времени.
Николай Павлович оставил сыну тяжелое наследство — страну с рядом нерешенных проблем: государственные финансы были расстроены, Крымская война близилась к поражению, самому позорному за 250 лет существования российского войска со времен Петра I, да и международная обстановка вокруг России сложилась крайне напряженная — полная изоляция. Так что Александр принял «команду» в плохом состоянии. Но, с другой стороны, на его стороне было общественное мнение, которое возлагало на него большие надежды и выдало ему, говоря по-современному, кредит доверия.
Взойдя на престол, Александр Николаевич сразу же окружил себя превосходными людьми, возможно, лучшими из тех, что тогда были в России. И к этой славной когорте относились как масоны, например, Сергей Степанович Ланской, так и не масоны: Кавелин, Самарин, братья Милютины, которые идеи вольных каменщиков вполне разделяли, хотя формально членами ордена или ложи не были.
Ланской Сергей Степанович
Ланской был, пожалуй, самым главным масонским начальником со времен Елагина в XVIII веке и Поздеева в начале XIX века. Он был членом очень многих лож. В этом смысле даже поставил своеобразный рекорд. Трудно даже назвать ложу, в которой бы Ланской не состоял. Сергей Степанович происходил из польской ветви дворян. Говорят, что его предками были Гедиминовичи (так, во всяком случае, утверждают гербовники и древние генеалогические книги). Одна из лож, в которую он вступил, называлась ложа «Усердного литвина». Она, как и все масонские ложи, занималась внутренней работой, изучением истинных христианских добродетелей, возвращением человека на подлинную стезю нравственности. Вообще, Ланской сделал блистательную карьеру как в государственной службе, так и в масонстве. Все ложи: и в Одессе, и в Киеве, и в Симбирске, и в Москве, и в Петербурге жаждали видеть его в своих рядах. Почему? Во-первых, благодаря его безупречной репутации, во-вторых, благодаря его несомненной деловитости, и, в-третьих, благодаря его широким связям, которые Ланской умело налаживал и использовал, продвигаясь по карьерной лестнице и помогая своим протеже. Кроме того, он был человеком очень эрудированным, грамотным, квалифицированным. В случае спора по каким-то догматическим, ритуальным или нравственно-теологическим вопросам братья-масоны обращались к нему как к третейскому судье. В масонской среде у Сергея Степановича сложилась репутация книжника. Будучи страстным коллекционером, он собирал масонские книги, манускрипты, черновики. У него была крупнейшая в России коллекция масонских рукописей.
«Как тот француз, который говорил, что тот не жил вовсе, кто не жил в Великую французскую революцию, так и я смею сказать, что, кто не жил в 1856-м году в России, тот не знает, что такое жизнь». Эта цитата Льва Николаевича Толстого из романа «Декабристы» как нельзя лучше характеризует атмосферу того времени. При Александре II вольные каменщики воспрянули духом: начали учреждаться новые ложи, в масонство пришли другие люди. Правда, все это произошло после смерти Ланского. Кстати, тон стали задавать не английские, шведские и немецкие ложи, а ложи французской ориентации, гораздо более политизированные, более вовлеченные в сиюминутную социальную активность и менее устремленные на внутреннюю работу, на духовное совершенствование, на поиск абсолюта, на все то, что отличало российское масонство первой половины XIX века.
Возвращаясь к нашему герою, еще раз отметим, что Ланской был не только первым министром при Александре II, но и главой петербургской масонской ложи. В его обязанности как председателя входило: во-первых, улаживание конфликтов, которые всегда разгораются у организаций, которые находятся под некоторым прессом и гнетом, во-вторых, наставление и обучение «братьев», и, наконец, руководство ложей.
В 1860 году была последняя после николаевского царствования процедура посвящения «брата» (его фамилия была Корнеев) в некий теоретический градус. И Ланской на ней присутствовал. Это была очень красиво обставленная, пышная, полная скрытых намеков и внутреннего смысла церемония (впрочем, как и все масонские ритуалы), и без Сергея Степановича она бы не состоялась.
А вот еще один любопытный штришок по поводу того, чем занимался Ланской, будучи масонским графом. Одним из властителей дум того времени был настоятель церкви Воскресения в Барашах на Покровке Симеон Иванович Соколов. К нему, протоиерею, прислушивались настоятели монастырей (например, настоятель Андроникова монастыря Гермоген Сперанский), преподаватели семинарий и академий. Даже Евгений Голубинский, выдающийся историк Русской Церкви и церковной архитектуры считался с мнением Соколова. Сам же Симеон Иванович координировал свои наставления, поучения и списки рекомендованной литературы с Ланским. Вот такими вещами наш герой занимался тоже.
В 1861 году Ланской увидел, как писал Некрасов, «красный день: в России не было раба». Через два месяца после выхода Манифеста Сергей Степанович был отправлен на покой, получив при этом титул графа. Он не хотел уходить, не потому, что думал, что без него не справятся, или хотел работать, чтобы получать жалование (он был очень состоятельным человеком), он хотел каждый день своей жизни видеть, как свершается дело, за которое он так радел. Был ли он удовлетворен? Сложно сказать. Реформа получилась половинчатой. И граф Ланской, и генерал Ростовцев при всех своих полномочиях делали все для того, чтобы реформа была более радикальной. Но, как говорится, не случилось. Сопротивление дворянства было просто бешеным. Царь рисковал получить внутреннюю оппозицию, вплоть до угрозы раскола страны и гражданской войны (да, и такие призывы раздавались), поэтому был вынужден идти на компромисс. Но все равно реформа стала великим благом. Россия сделала огромный рывок по направлению к цивилизации, к культуре, к Европе, к тому вектору, который заложил Петр I.
Итоги реформ Александра II
26 января 1862 года Сергей Степанович Ланской умер. Его похоронили под стенами церкви Смоленской иконы Божией Матери. Почему под стенами? Таким образом граф хотел искупить, как ему казалось, свою вину перед церковью, к которой, как к институции, он никогда не испытывал добрых чувств.
Говоря о великих реформах Александра II, еще раз отметим, что все они — и великая крестьянская, и судебная, и военная, и административная, и реформа образования — подготавливались при непосредственном участии масонов. А роль такого крупного государственного сановника как Сергей Степанович Ланской вообще трудно переоценить. Он был вдохновителем этих преобразований, их защитником, ходатаем, лоббистом, и, что самое важное, — их полным, убежденным сторонником.