Первый вопрос, который возникает, когда видишь вышеуказанную тему: «Можно ли поставить знак равенства между масонскими ложами и декабристскими обществами?» Обратимся, например, к воспоминаниям Оболенского о Рылееве: «Трудно было устоять против обаяния Союза благоденствия, цель которого была нравственное усовершенствование каждого из членов, обоюдная помощь для достижения цели, умственное образование как орудие для разумного понимания всего, что являет общество в гражданском устройстве и нравственном направлении и так далее». Чем не масонская этика?!
Оказывается, приравнять декабристов и масонов пытались многие люди. Но это не совсем тождественные понятия. Масонство — организация по преимуществу не политическая. Хотя, конечно, есть оперативное масонство, которое занимается устройством, переустройством внешнего мира. Но зато масонство духовное, мистическое ко внешнему миру вполне равнодушно; оно занимается исключительно богопознанием, усовершенствованием человеческой души, слиянием с абсолютом — вещами, от политики очень далекими. А у декабристских обществ, как явных (каким, кстати, был упомянутый выше Союз благоденствия), так и тайных, цели были только откровенно политические.
Существует мнение, что декабристы были романтиками, людьми молодыми. Это не совсем так. Среди верхушки декабристского движения были представители, которые воевали еще при Бородино. И, кстати, многие из них, например, Якушкин, Пестель, были награждены золотыми шпагами за храбрость. Это были боевые офицеры, в чинах. Пестель был полковником, Трубецкой и Волконский тоже. А тогда такие звания давались не сразу. Это были люди, прошедшие большой путь, привыкшие убивать. Они не боялись крови и считали, что могут взять судьбу России и Европы в свои руки. Конечно, среди них были и юнцы, например, Бестужев-Рюмин, молодой мальчик. Но это скорее исключение, чем правило. Молод был Каховский, который застрелил Милорадовича. Но большинство вождей движения были людьми зрелыми.
Несколько слов о руководителе Южного общества декабристов Павле Пестеле. Повторим, Павел Иванович не был романтиком, а, наоборот, был человеком жестким и прагматичным. Он видел себя диктатором и мечтал о славе Наполеона. По этому поводу есть прекрасное стихотворение Давида Самойлова «Пестель, поэт и Анна», в котором есть такие строки: «Он весьма умен // И крепок духом. Видно, метит в Бруты. // Но времена для брутов слишком круты. // И не из брутов ли Наполеон?»
Поэтому идеализировать декабристов, приписывать им некие романтические черты не стоит. Это были сознательные лжецы, люди, которые шли на подлог, на обман ради достижения своих политических целей. Многие из них к моменту выступления уже покинули масонские ложи. Например, тот же Пестель. Почему? А потому, что для него не было запретных вещей. Он полагал, что цель оправдывает средства (то, что потом назовут революционной целесообразностью). Это абсолютно расходилось с масонской этикой.
Но дело ведь не в этом. Дело в том, что Пестель — как раз человек не характерный для масона-декабриста. Гораздо более характерные люди — это Трубецкой, Волконский, Шаховской — те, кто были идеологами. Они-то как раз не одобряли тех крайностей, на которые Пестель мог пойти. Он просто не сумел. Если бы он победил, бог его знает, кем бы он был. Не вторым ли Робеспьером?!
Александр Муравьев, Никита Муравьев — вот типичные фигуры масонов-декабристов; люди, которые рассуждали о будущем России не с точки зрения, как обустроить, а как решить коренной вопрос, каким образом освободить крестьян.
Никита Муравьев писал конституции. Он, как и Шаховской, Трубецкой, Волконский, полагал, что России конституционная монархия подходит больше. Он не хотел быстро поворачивать государственный корабль, хотел как раз медленных, неспешных перемен.
А вот человеком торопящимся был Кондратий Рылеев. Это он пустил среди солдат слух, что якобы Николай обманом захватил престол. Это была абсолютная ложь. Николай престола не хотел, и только получив бумагу, что Константин отрекается, возложил на себя бремя царства, привел к присяге войска, Сенат и Синод.
То есть Рылеев был сознательным лжецом. Неизвестно, что ему в этом помогло: то ли его поэтическое воображение (он считался вторым поэтом после Пушкина, точнее, так он сам себя провозглашал), то ли членство в масонской ложе… Рылеев был журналистом, заседателем, публицистом, обличителем Аракчеева, автором ложи «К временщику». Пламенный трибун и коварный монарх, хитрый льстец и неблагодарный друг, Рылеев был абсолютно лживым и двуличным человеком. Он манипулировал теми людьми, которых науськивал на цареубийство — Якубовичем и Каховским. И, в конце концов, подвел последнего под виселицу.
Интересно, если масон становился декабристом и провозглашал такие идеи, как убийство монарха, не выгоняли ли его за это из лож? Об убийстве монарха знали, может быть, только Пестель, Рылеев, возможно, верхушка декабристского сообщества, безотносительно к членству в ложах. И те люди, которым приписывалось монархоубийство, их было трое — Якушкин, Якубович (оба герои Отечественной войны, а Якубович еще и на Кавказе отличился) и Каховский. Но идея эта витала в воздухе. Вспомним Пушкина, который описывает некое собрание «У беспокойного Никиты» (это Никита Муравьев):
Читал свои Ноэли Пушкин,
Меланхолический Якушкин,
Казалось, молча обнажал
Цареубийственный кинжал.
Так что это был секрет Полишинеля, но формально это нигде не провозглашалось. Кстати, сам Пушкин, еще до вступления в масонство и до всякого декабристского влияния, писал, обращаясь к царю:
Самовластительный Злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу.
«Как же это принимали масоны?» — спросите вы. А вот так и принимали. Не любили Александра за непоследовательность, за лживость, за трусость, за то, что вся власть была у полусумасшедшего инквизитора Фотия и у гнусного временщика Аракчеева. Не любили Александра за введение военных поселений, от которых шел стон по всей земле; не любили за его стремление уйти от ответственности, совершенно не мужское и не царское поведение; не любили за то, что он упустил множество возможностей, и Россия, при внешнем величии, победительница Наполеона, первая держава в Европе, внутри оставалась государством сгнившего самовластия, диктатуры страха и подкупа, коррупции, судейского произвола, неразвитости промышленности, производства, страной крепостного рабства. Вот это угнетало передовую часть офицерства, особенно тех, кто с блеском и героизмом прошел войну. И именно за это они Александра не любили, и многие желали ему смерти. Хотя формально о плане цареубийства знала очень узкая группа заговорщиков.
Известно, что с самого начала декабристские общества были условно тайными, то есть о них все знали. Но в начале 20-х годов, в частности, в 1821 году, на съезде в Москве участники «Союза благоденствия» объявили о ликвидации собственной организации. Есть версия, что таким образом они пытались избавиться от ненужных людей, от возможных предателей, потому что, действительно, слишком большое количество людей вступило к тому времени в организации. Так ли это? Не совсем. Это были абсолютно другие люди. Во-первых, понятие о дворянской чести исключало предательство. Предателей в данном случае было только два — капитан Майборода и унтер-офицер Шервуд, которому присвоили звание Шервуд-Верный (хотя все называли его Шервуд-Скверный). Так что среди огромного количества людей предателей не было. Тогда были другие времена. Не все покупалось за деньги. К понятию чести относились по-другому. Честь офицера и дворянина стоила много.
Второй момент, общество «Союз благоденствия» распустило себя абсолютно в соответствии с деятельностью масонских лож: когда ложа исчерпывает цель своего существования, она объявляет себя самораспустившейся. «Союз» существовал только на бумаге, он был только идеей", — писал Орлов, один из его основателей.
Ну что им было делать? Опять собираться и провозглашать речи? А реального делать одни не хотели, другие не могли. Это не была организационная перестройка в нынешнем смысле слова, а просто часть людей, например, делала карьеру. Часть просто становилась старше и относилась к этому как к игрушкам юности. Известно, кто не был революционером в 20 лет, у того нет души, а кто в 40 остается революционером — у того нет ума. Люди взрослели и отказывались от чересчур радикальных воззрений. Они отходили от любой деятельности, уезжали в свои поместья и теряли связь с обществом. «И в свете о нем забыли», — писал Бестужев-Марлинский, сам декабрист. Это тоже нужно иметь в виду. Поэтому это был акт такого признания того, что «Союз» не выполнил свои задачи.
Термин «декабрист» тогда никто не знал. Это были общества, союзы, которые хотели блага России, но не знали, как это сделать. Ничего похожего на единую организацию не было. Единая паутина заговора существовала только в пылком воображении доносчиков.
Это кажется странным, ведь Пестель, например, был человеком очень практичным, неплохим командиром, требовательным к себе и к подчиненным. Но ведь он не хотел расширения организации. Он задумывал дворцовый переворот. Декабристы хотели выступить (те, кого мы сейчас называем декабристами) в июле 1826 года. Но Александр неожиданно умер. «Всю жизнь провел в дороге, а умер в Таганроге». И эта смерть спутала им все карты. Они не успели между собой договориться, как быть, как использовать этот благоприятный момент. Вроде бы должен править Константин (они не знали про отречение)… Хотели как-то принудить Николая к отречению, захватить в этот момент власть, поставить Временный комитет революционного спасения — полную кальку с французских реалий времен революции. Вот так замышлял Пестель дело. Он вовсе не думал распространять организацию по всей Руси Великой.
Интересно, а русских масонов-декабристов не пугал результат Французской революции? Как известно, она закончилась воцарением Наполеона. Пестеля это вполне устраивало. Кем себя видел Рылеев, трудно сказать. Может быть, Дантоном, но без гильотины. Вообще, люди, которые начинают революции, они ведь не видят себя на плахе или в тюрьме. Они видят себя на вершине народного ликования. Кто делает революцию обычно? Это или фанатики, какие были среди декабристов тоже, или люди, не нашедшие себя в жизни, то есть человеческие нули за пределами своей организации, или люди абсолютно маргинальные, «дно», «сволочь», как писал Василий Андреевич Жуковский, а потом Василий Осипович Ключевский.
«И во всякой революции, — писал Ключевский, — есть ставка на сволочь». И призыв сволочи к действию. И потом эта сволочь сворачивает головы обязательно как раз чистым фанатикам, романтикам-идеалистам. Но об этом они не думают в начале пути. Но здесь так не вышло, поскольку Сухозанет расстрелял этих несчастных солдат, которые не знали, за что они бунтуют.
«Что? Им даже этого не объяснили?» — спросите вы. Нет, их обманул Рылеев, который науськал офицеров, объяснил, что нужно говорить солдатам, что истинный наследник престола в цепях, Михаил Павлович, шеф полков, которого очень любили, еще один сын Павла. И они кричали: «Константин! Конституция!», думая, что Конституция — это жена Константина. И они требовали, чтобы воцарились законные владыки, а подлый узурпатор отдал престол. А ничего похожего не было. Николай не хотел проливать кровь, только рассеять бунтующих. Конная атака. Они отбились. Гвардейские полки… И только к вечеру, когда он вообще не знал, что делать, его принудили применить артиллерию. И тогда уже все закончилось.
Была масса возможностей захватить Зимний дворец, Сенат и Синод, арестовать Николая и убить его. Ни одной возможностью декабристы не воспользовались. Да и основных лидеров там не было: Трубецкой не пришел, Пестель был на юге, а Рылеев, у него была ангина, посчитал, что в декабрьский холод выходить больным невозможно. Но пришел Каховский, истеричный малый, который убил полковника Стюрлера, героя Бородино, убил Милорадовича, всеобщего любимца.
Существует мнение, что если бы в Петербурге был митрополит Филарет, который находился тогда в Москве, возможно, солдаты бы разошлись. Но митрополит Серафим Питерский не обладал и десятой долей филаретовского красноречия, он их не уговорил. Не уговорили их и офицеры. Милорадович был последней картой, потому что многие солдаты помнили его по европейским походам. Он сказал им: «Я сам бы хотел, чтобы Константин был царем, но я видел его отречение. Ребята! Вы были со мной под Бородино, Лейпцигом. Разве вы меня не помните?» И в этот момент в солдатской массе началось колебание, а Каховский его убил.
Интересно, почему не поддержали декабристов другие масоны в армии? На бунт удалось подбить два полка и морской гвардейский экипаж. И все. Что касается остальных масонов в армии, то некоторые восприняли бунт с ужасом, поскольку это было прямое нарушение присяги, а на это пойти они не могли. Другие испугались. Было и такое. Одно дело разговоры говорить, а другое дело — выйти с оружием против законного государя, против своих солдат. И, наконец, третья часть — они просто не знали. Тогда ведь новости распространялись медленнее, поэтому ни о какой поддержке речи не могло идти.
Надо было или очень быстро действовать (это к вопросу: «Что было бы?»). Если бы они очень быстро захватили Сенат, Синод, дворец, арестовали бы, пусть не убили, Николая и царскую семью, они могли бы стать хозяевами положения и выдвигать условия, вплоть до ультиматумов. Но стоя на площади, они себя обрекли на поражение и впоследствии на смерть.
Интересно, какие последствия ожидали масонов после провала декабристского восстания? Как ни странно, но никаких ужасных последствий для них не последовало. Николай был человеком здравомыслящим. Вообще его образ, где он изображается тупым сапогом, очень демонизирован и искажен в советской историографии. Да, он был человеком фельдфебельского склада, об этом правильно писал Герцен, но очень здравомыслящим и очень практичным. Слово «ненавидел» к нему никак не подходит, просто он не испытывал сильных страстей. Николай доверял или нет. Масонам он доверял. Его любимцы, Леонтий Дубельт, петербургский полицмейстер, Александр Христофорович Бенкендорф, шеф жандармов, тайной полиции, были масонами. Николай доверял Сперанскому, Прянишникову, митрополиту Филарету, поэтому связь между декабристами и масонами, которую потом ненавистники «братьев» пытались искусственно установить, он отмел.
Кстати, когда шло расследование, пользовались ли какими-то масонскими архивами при разыскивании документов, подтверждающих вину тех или других декабристов? Конечно. Во-первых, в 1822 году, когда Александр запретил ложи, он же собрал ото всех служивых людей расписки о том, что они ни в каких секретных обществах не состоят. Но тогда секретных и тайных было не так много, а масонские организации были явные. И на этом основании многие отказывались такие расписки давать. У многих чиновников даже жалованные грамоты или масонские патенты, на пергаменте, с печатями, висели на стенах.
Они не видели в этом ничего дурного и зазорного. Но уже когда пошло расследование, обнаружилась любопытная вещь — никто из масонов, даже те, кто вышел из лож, не уничтожил никаких масонских реликвий: ни знаки, ни печати, ни плащи, ни угольники, ни шпаги. Они к этим вещам относились как к священным. Кое-что они, конечно, спрятали. Например, знаменитые книги «Капитула Феникса» — одной из самых закрытых и тайных масонских организаций, существовавших с конца XVIII века. Эти книги, как и списки некоторых тайных масонских орденов, в руки полиции не попали, а потом, по-видимому, были переправлены за границу. Часть из них сейчас уже обретена, а часть до сих пор прибывает под спудом. Так что полиции удалось не все разыскать.
Хорошо, а жены-декабристки, которые последовали за мужьями в ссылку, как воспринимали масонство они? Скорее всего, не все из них о «братстве» знали. Напомним, что женщин в масоны не принимали, но они могли быть хозяйками салонов, где собирались «братья».
Например, жена Волконского была совсем молоденькой девушкой в момент, когда к ней посватался Волконский, блестящий жених. А жена Трубецкого, Лаваль, урожденная француженка… Ее отец, тесть Трубецкого, воскликнул знаменитую фразу: «Какая судьба! Убежать от Французской революции и от австрийских временщиков, чтобы выдать свою дочь за русского заговорщика!» Есть о чем погоревать. Вот она была постарше и, скорее всего, знала об увлечениях мужа, поскольку была с ним ровня и интеллектуально, и духовно.
Делился ли Волконский с молодой женой, неизвестно. Жена Рылеева категорически не одобряла ни его масонскую, ни его декабристскую деятельность. Она все время выходила к нему (Наташей ее знали) с Настенькой, с их дочкой, заклинала их перед иконой, все это собрание. Он не знал, куда глаза деть. «Наташенька! Выйди, дорогая!» Рылеев любил и жену, но он любил и свое, как он понимал, общественное служение. В общественной жизни он был полный лжец, а в частной — человек исключительной морали, великолепный семьянин, любящий отец и муж.
Интересно, когда декабристы попали в ссылку, не создали ли они там каких-нибудь масонских обществ? В Сибири масонская школа уже была, там были ложи. В Иркутске, например, небольшом городе, но ключевом для Восточной Сибири, была так называемая ложа Конта. И иркутские масоны устроили декабристам восторженную встречу, встречали их у Московских ворот хлебом-солью, навещали их. Они собирали деньги на взятки неподкупным тюремным начальникам, делали все для того, чтобы жизнь и самих сосланных масонов-декабристов и потом приехавших их жен была как можно более комфортной. В этом плане масонское братство проявилось очень четко и зримо. Проявилось оно и в такой полемике журнальной. Тютчев написал очень осуждающие декабристов стихи, в которых есть такие строки:
Народ, чуждаясь вероломства,
Поносит ваши имена…
Александр Сергеевич, который не любил Тютчева и всю жизнь полемизировал с ним, написал в пику ему:
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна,
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
Подводя итог, еще раз отметим, что знак равенства между декабристами и масонами ставить нельзя, хотя среди лидеров декабристского движения, разнообразных тайных обществ и союзов было много масонов. Среди казненных декабристов, пятерых, трое были масоны — Пестель, Рылеев и Муравьев-Апостол. Но связь декабристов и масонов куда более сложная и опосредованная, чем это иной раз кажется. Связь эта проявляется не столько в конкретных призывах, сколько в подготовке мировоззрения, в подготовке республиканских идей, подготовке мечтаний о конституции, о свободе, о тех временах, когда «Россия вспрянет ото сна». В этом плане влияние масонства на декабристское движение и декабристские документы несомненно. Но далеко не все масоны были декабристами.
Среди лидеров же декабристов масоны были. И такие неприятные фигуры, как Пестель и Рылеев (из песни слов не выкинешь), и фигуры, куда более симпатичные, как Муравьев-Апостол или Никита Муравьев, Александр Муравьев, такие как Глинка, Кюхельбекер, Пущин (все пушкинские друзья), как Шаховской, Трубецкой — это люди, гораздо более значимые для декабристского движения, чем пятеро казненных. Поэтому изучить их наследие, безусловно, стоит.