Наши враги. Франсуа де ля Рок и другие

Diletant.media продолжает серию публикаций в рубрике «Наши враги». Сегодня писатель и историк Елена Съянова вспоминает французских фашистов: Франсуа де ля Рока, Жоржа Валуа и Франсуа Коти.

Проект был подготовлен для программы «Цена победы» радиостанции «Эхо Москвы».


Фельдмаршал Кейтель, увидев среди представителей стран-победительниц француза, в первый момент растерялся: «Мы, что же, и Франции проиграли?!» — воскликнул он.

Мне кажется, что негодование Кейтеля понять можно. Но вопрос в том, что он вкладывал в слово «мы».

Я думаю, что фашизмом XX века, как чумой, Франция не болела; да и по форме локальные случаи отличались от общей клинической картины. Во-первых, главной целью фашистских организаций Франции было ограничение полномочий парламента и установление авторитарного строя, на манер Второй империи (пример — лозунг «крест и корона»); во-вторых, французские фашисты были не плебеями, а аристократами (еще пример — организация с названием «Королевские молодчики»); в-третьих, партий и лидеров всегда было несколько.

В 1931 году одну такую организацию «Огненные кресты» возглавил граф Франсуа де ля Рок. Кадровый офицер, кавалер многих орденов; после Первой мировой полномочный представитель Верховного межсоюзнического совета в Польше, при Пилсудском, у которого он перенял ряд актерских приемов для самопиара, из которых соорудил себе маску харизмы. «Народ — это женщина…», — повторял за Гитлером де ля Рок, забывая, что эта французская женщина росла в иных исторических обстоятельствах и отличается от немецкой большим чувством юмора.

Историк Наумов приводит такой пример: «Во Франции, — пишет он, — не действовали эффективные в условиях Германии методы обработки масс. Деятели «Огненных крестов» пытались повторить практику бесплатных обедов во Франции, но реакция французских безработных была абсолютно иной. С чисто галльским юмором рабочие съедали обед, а затем расходились с пением «Марсельезы» или «Интернационала» и с криками: «Де ля Рока на виселицу!»

Активность французских фашистов, безусловно, толкала страну вправо, но слева на нее давил созданный в 1935 году Народный фронт, выпрямляя хребет страны. Во время войны в Испании на стороне Франко сражался фашистский батальон «Жанна д’Арк»; но при этом именно Франция послала в Испанию наибольшее количество добровольцев-антифашистов — восемь с половиной тысяч, дравшихся в составе батальонов «Парижская коммуна», «Тельман» и других.

Еще один пример вспышки локального фашизма — боевой союз «Фасции» во главе с Жоржем Валуа, слепок с партии Муссолини. Валуа выступал за национальный социализм, который преодолеет классовую борьбу и вытолкнет страну из духовного кризиса. Судьба самого Валуа такова: после того, как немцы вошли в Париж, он начал менять политическую ориентацию и погиб в фашистском концлагере.

А вот французский олигарх парфюмер Франсуа Коти ориентаций не менял: он сначала подкармливал «Огненные кресты», а в 1933-м основал собственную партию «Французская солидарность». Года через два появилась еще одна партия во главе с Жаком Дорио — еще одним характерным персонажем.

Всех вышеназванных лидеров объединяет одинаковое отношение к самому значительному событию французской истории — Великой французской революции: их ненависть к ней, яростное желание снизить ее роль, а то и вовсе предать забвению — порой напоминают истерику. Главная мысль: революция 1789 года ввергла страну в период перманентного упадка. Причем тут за всех высказывались потомки древних родов, действительно разоренных и повешенных революцией на фонарях, и игнорировалось мнение тех плебейских пластов, что были подняты ею из политического и духовного небытия.

Таким образом, «аристократический фашизм» оказался нежизнеспособным по сравнению с плебейским, показавшим свою силу в Германии. Плебейский фашизм — эта затхлость духа, тупое неприятие чужого права, многообразия жизни — и не мог развернуться в стране, где сознание народа было перевернуто, перепахано, проветрено и омыто кровью великой революции. Несмотря на сослагательное наклонение в последней фразе, это утверждение историка.