Когда речь заходит о телесериале «Семнадцать мгновений весны», в эпитетах сложно удержаться: великолепный, культовый, эпохальный. Картина Татьяны Лиозновой, посвящённая нашим противникам во Второй мировой войне, открыла новую страницу в фильмографии. Историк Константин Залесский рассказывает о том, что в телесериале соответствует исторической правде, а что — не более чем миф, созданный авторами фильма.
Первый вопрос, который неизбежно возникает у каждого, кто видел телефильм «Семнадцать мгновений весны», — а был ли у Штирлица прототип? На самом деле прототип Штирлица — советский разведчик. Просто советский разведчик N, который воплотил в себе черты огромного количества выдающихся деятелей нашей разведки: Николая Кузнецова, Вилли Лемана, Арвида Харнака, Харро Шульце-Бойзена, Рудольфа фон Шелиа. То есть Максим Максимович Исаев — это собирательный образ, талантливо созданный Юлианом Семёновым.
Один из наиболее распространённых мифов, связанных с «Семнадцатью мгновениями весны», состоит в том, что в фильме лишь незначительное количество фактических ошибок. На самом деле это не так. Например, того мира — мира Третьего рейха, — который показан в телесериале, никогда не существовало. Самое интересное здесь в том, что, создавая свою картину «коричневой империи», и Семёнов, и Лиознова непроизвольно, неосознанно перенесли на нацистскую Германию черты совсем другого тоталитарного режима — советского. Нужны примеры? Пожалуйста.
Самая прекрасная деталь — сцена, когда Штирлиц приходит к Шелленбергу, а тот выходит на плац, где лежат три трупа в чёрной форме, и говорит: «Полная смена караула. О, у Дитриха были веснушки. Это мои адъютанты». То есть Шелленберг расстрелял своих адъютантов. Это абсолютно из реалий НКВД, где при приходе нового руководителя шла смена состава, шли расстрелы чекистов. В Германии этого просто не могло быть, тем более что Шелленберг по роду службы не имел права отдавать приказ о расстреле своих сотрудников. Он мог попросить гестапо заняться своими подчинёнными, но он никогда бы этого не сделал из-за внутрикорпоративных противоречий с государственной полицией.
Да и вообще все эти метания Штирлица между Шелленбергом и Мюллером были абсолютно невозможны, так как это были два совершенно разных департамента, которые между собой конкурировали и друг друга, в общем, не любили. И права вмешиваться в дела друг друга они не имели. То есть ситуация, когда Мюллер ведёт Штирлица в камеру и запирает его там часа на два-три, больше подходит для Советского Союза тех времён, когда, предположим, какой-нибудь руководитель части по особо важным делам берёт сотрудника внешней разведки и ведёт его в камеру НКВД, чтобы тот вспомнил. А вот Мюллер просто не имел права задержать сотрудника другого департамента. То есть теоретически он мог это сделать, но для этого должен был иметь непотопляемые факты.
Ещё эпизод, когда Штирлиц приезжает в тюрьму за пастором Шлагом. Опять-таки, это Советский Союз, советская система, когда приезжает сотрудник НКВД с Лубянки в какую-нибудь местную тюрьму и говорит: «Выдайте мне». Ему отдают под козырёк: «Забирайте, товарищ старший майор». В Третьем рейхе такая ситуация была невозможна, потому что, во-первых, Шелленберг, по устному указанию которого Штирлиц забирает заключённого из тюрьмы, вообще не имел права распоряжаться, отдавать какие-то приказы в отношении заключённых, так как работал в СД, а СД — партийная организация, политическая разведка, которая занимается (что и так понятно из названия) политикой.
То есть, условно говоря, для того, чтобы пастора Шлага забрать из тюрьмы, Шелленберг должен был обратиться или в министерство юстиции, или к Мюллеру, или к Панцингеру, начальнику криминальной полиции.
Вот, пожалуйста, ещё одна чисто советская практика: Штирлиц приезжает на пограничный пост, там стоят войска, и он ведёт разговор с лейтенантом. Опять-таки, это наша система, когда пограничные войска подчиняются непосредственно НКВД. В Германии такого не было. В Германии вообще не было пограничных войск как таковых, там были таможня, пограничная полиция, которая занималась проверкой паспортного режима, причём её сотрудники носили форму, естественно, полицейскую, и в 1945 году подчинялись непосредственно гестапо, то есть Мюллеру, и, в общем, мнение внешней разведки для них мало что значило. То есть складывается ситуация, что там стояли отнюдь не армейские чины, а совершенно другие службы. И снова перенос наших реалий на ту почву, перенос нашей Лубянки, где большое количество кабинетов… И вот Штирлиц идёт по коридору, видит рацию и следует за ней. Ну, вот вам, так сказать, сотрудничество между отделами, которое, кстати, в НКВД было значительно теснее, чем в РСХА.
Даже сложно представить, чтобы по кабинетам Главного управления имперской безопасности так ходили, тем более что такого здания не существовало к моменту, когда описываемые события происходят, — его разбомбили в начале 1945 года, и все сотрудники разъехались по своим конспиративным квартирам, по другим точкам в Берлине. То есть сотрудники РСХА не сидели в одном здании, и просто физически не мог Штирлиц идти по коридору Принц-Альбрехт-штрассе, 8. Теоретически он и до того, как здание разбомбили, не мог там ходить и постоянно смотреть, куда несут рацию, потому что шелленберговское управление сидело на Курфюрстенштрассе.
Если с прототипом Штирлица и некоторыми киноляпами (да простят нас создатели фильма) всё понятно, то сам сюжет «Семнадцати мгновений весны» крутится вокруг реальных событий. Это переговоры между Карлом Вольфом и Алленом Даллесом и его сотрудниками в Швейцарии, так называемая операция «Санрайз/Кроссворд». В принципе, всё так и было, если не считать небольших отклонений чисто идеологического характера: в фильме американцы показаны куда более отталкивающими, чем даже немцы.
Тайные переговоры представителей США и Германии начались по инициативе немецкой стороны, однако по мере их развития американцы сначала просто зондировали почву, а потом, естественно, проинформировали своих ближайших союзников, англичан (почему и возник «Санрайз/Кроссворд»: «Санрайз» — название американское, а «Кроссворд» — английское), а потом и Сталина. Вот тогда-то Молотов потребовал (кстати, вполне логично потребовал), чтобы в переговорах приняла участие и советская сторона, но посол Америки в СССР Аверелл Гарриман этого, естественно, не хотел и, в принципе, этот вопрос просто спустили на тормозах, заблокировали. А вот потом уже Черчилль распорядился, чтобы Форин-офис проинформировал советское правительство уже не о факте переговоров, а об их содержании. Вот тут-то и произошла та самая сцена, когда Молотов вызывает британского посла Керра и зачитывает ему ноту о недопустимости ведения этих переговоров. Но переговоры не прекратились, то есть на ноту в целом как бы наплевали.
В «Семнадцати мгновениях весны» встречается значительное количество исторических персонажей. Правда, большинство из них совсем не похожи на реальных личностей, имена которых они носят. Например, если посмотреть на настоящего Шелленберга и Шелленберга в исполнении Табакова, то можно сказать, что между ними нет ничего общего. Табаков куда более обаятельный, а как ему идёт форма! На всех фотографиях, на которых изображён Шелленберг, форма на нём висит мешком, ему больше штатское к лицу.
Кстати, если говорить о Шелленберге, то есть история о том, как он окончил свою жизнь. В Нюрнберге он получил очень маленький срок и, когда был освобождён, оказался в Швейцарии. Ему совершенно не на что было жить, он сильно болел, и ему очень помогала изгнанная в то время из Франции за коллаборационизм с немцами Коко Шанель. Говорят, что его даже похоронили в Швейцарии на её деньги.
Но давайте вернёмся к фильму. В массовом сознании прочно укоренилась мысль, что эсэсовец всегда ходил в чёрной форме. Однако это было не совсем так или, точнее, совсем не так. История чёрной формы началась в 1932 году, а закончилась в 1939-м, когда эсэсовцы массово перешли на серую и полевую униформы. В 1942 году остатки комплектов чёрной формы были переданы частям вспомогательной полиции на оккупированных территориях СССР.
Ещё один пример художественного вымысла Юлиана Семёнова и Татьяны Лиозновой — история с шофёром Бормана. Априори гестапо не могло арестовать шофёра личного секретаря Гитлера. Во-первых, государственной полиции было категорически запрещено вмешиваться в любую работу партийных служб. То есть всё, что касалось Бормана, находилось под строжайшим запретом, всё это было закрыто для гестапо. Во-вторых, шофёр Бормана, если вспомнить, был одет в форму СС, то есть был эсэсовцем, а значит состоял в имперской службе безопасности — совершенно отдельной службе, которая не подчинялась ни гестапо, ни Главному управлению имперской безопасности, а занималась обеспечением безопасности высших иерархов Третьего рейха, то есть десяти человек, к коим принадлежал Борман. И, естественно, сотрудники этой службы, которые подчинялись группенфюреру Гансу Раттенхуберу, были категорически, скажем так, закрыты от любых возможностей ареста со стороны гестапо. То есть если бы у государственной полиции возникло какое-нибудь подозрение по поводу сотрудников имперской службы безопасности, они обязаны были бы сначала поставить в известность их шефа. И не факт, что Раттенхубер отдал бы разрешение на задержание своего подопечного.
Вот ещё одна история-вымысел, касаемая вышеупомянутого пастора Шлага. По мнению зрителей, это самый большой ляп в «Семнадцати мгновениях весны», который, кстати, не сразу бросается в глаза. История следующая: пастор может быть только в протестантской церкви, однако когда идёт наезд камеры на личное дело Шлага, то там написано: «Личное дело Шлага Фрица, католического священника». То есть фактически создатели фильма совместили в киногерое Ростислава Плятта две церкви. Причём далее в нескольких сценах пастор Шлаг ходит в брюках, в длиннополом сюртуке и белом воротничке под чёрную рубашку — костюме протестантского священника. Католические же священники должны ходить только в сутанах.
И ещё момент, когда пастор Шлаг ведёт переговоры с представителем Ватикана в Швейцарии, в Берне, и тот пишет, что он (пастор) будет мучеником и это очень будет способствовать росту влияния католической церкви. Почему мученичество протестантского пастора будет способствовать росту популярности католицизма? Непонятно.
Вторая такая же большая накладка — наличие Барбары, которая пытает Кэт. Девушка Барбара, такой образ закоренелой нацистки, ничего не вызывает, кроме отвращения. И, что самое интересное, что в СС женщины не служили.
А вот комиссованный войсковик Гельмут вполне мог быть охранником на конспиративной квартире разведки. В ряде случаев люди, которые возвращались с фронта из подразделений СС, могли быть прикомандированы для исполнения именно таких, скажем так, курьерских, охранных заданий при Главном управлении имперской безопасности. Это вполне было возможно, такое практиковалось. То есть они занимались не оперативной работой, а были исключительно обслуживающим персоналом — принеси-подай. Кстати, за Гельмута, когда смотришь фильм, становится очень обидно — человек воевал на Восточном фронте, был ранен, а у него даже знака «За ранение» нет, ему даже звания не дали.
Разговор Штирлица в поезде с пехотным генералом, которого блестяще сыграл Гриценко, тоже мог состояться. В этом эпизоде вообще всё хорошо, кроме одного: генерал — командир корпуса, а у него погоны генерал-майора.
Кстати, сам Штирлиц — штандартенфюрер, полковник, но при этом не занимает никакой должности. И, опять-таки, это больше характерно для нашей системы, когда у нас на работе в политической разведке или в ГРУ могли находиться полковники без должности, то есть люди, которые работали на резидентуру, а в Германии, в РСХА это было просто невозможно. Тем более, что по рангу войск СС в системе, предположим, того же управления Шелленберга, штандартенфюрер должен был, как минимум, возглавлять отдел, причём не какой-нибудь рядовой, а очень важный в структуре.
Сегодня по интернету гуляет довольно обширный список киноляпов «Семнадцати мгновений весны». Большинство из них практически незаметно глазу при просмотре фильма. Вот, например, вспомните момент, когда несчастного профессора Плейшнера отправляют в Берн, он пишет в Стокгольм кодовое письмо и тем самым восстанавливает связь… Так вот, письмо он посылает по адресу: улица Георга VIII. Ну, не станем, конечно, даже внимание обращать на то, что там, естественно, такой улицы нет. Самое интересное здесь то, что Георга VIII в Европе вообще не существовало, ни в одной монархической династии, в честь которой могли бы улицу назвать. И это при том, что Берлин и в книге, и в фильме показан очень досконально.
Кстати, телесериал Татьяны Лиозновой стал прародителем «гламурного фашизма»: идеальное тоталитарное государство, обаятельнейшие правители, завораживающая чёрная форма — всё сыграло свою роль.
Ну, и напоследок ещё один огрех «Семнадцати мгновений весны» (как ни странно, умышленный): очень упорно на протяжении всего фильма звучит: «Геббельс, образование среднее» — это при том, что он был доктором философии; «Борман, образование неоконченное среднее» — хотя Борман полностью окончил гимназию и потом ещё получил диплом сельскохозяйственного инженера, и так далее. Есть ещё фраза, что из всех руководителей Третьего рейха только Шахт и Шпеер имели высшее образование, поэтому все остальные как раз и загнобили ядерную программу. На самом деле, уровень образования руководства Третьего рейха был на порядок выше, чем, скажем, уровень образования руководства СССР в те времена. Хотя, как известно, образование или наличие степени вовсе не гарантирует, что человек — не преступник.