Этот бюст часто называют единственным прижизненным скульптурным портретом Григория Распутина, созданным с натуры. И уж точно это единственная широко известная фотография фаворита императорской семьи, позирующего скульптору.
Наум Аронсон встречался с одним из самых влиятельных и самых ненавидимых людей в Петербурге по просьбе высочайших особ — в некоторых воспоминаниях ссылаются на волю самой императрицы Александры Фёдоровны.
Где проходила встреча, не вполне ясно. В столице у Аронсона была своя мастерская, но это могла быть и квартира «старца». Распутин позировал одновременно и скульптору, и фотографу — этот кадр впоследствии был растиражирован, он использовался, например, как открытка. Чаще всего — в обрезанном или отретушированном виде. Из тёмного дверного проема вымарывали голову некоего мужчины, в котором можно признать телохранителя Распутина.
Сам бюст был готов уже к середине июля 1915 года. Журнал «Искры» напечатал в выпуске от 12 числа фотографию скульптурного изображения с короткой заметкой о том, что Григорий Распутин готовит книгу «Мои мысли и размышления», а скульптор Аронсон «сделал бюст старца в новой для него роли писателя».
Спустя полтора года, 17 декабря 1916 года по старому стилю, Распутин был убит: заговорщики отравили фаворита, расстреляли его из револьверов и избили до смерти.
Бюст в Петербурге не остался — Наум Аронсон забрал его с собой во Францию (он считался парижским скульптором). В 1926 году в эмигрантской газете «Возрождение» встречалось упоминание об этой работе: «Знакомые черты: как будто примасляные, гладкие косички волос, благообразная жидкая раскольничья борода, ничего не выражающий лоб и хитренький взгляд где-то глубоко спрятавшихся глаз». В тридцатые годы бюст вместе с другими работами Аронсона выкупил Тель-Авивский музей изобразительных искусств.
Что касается скульптора, то он пережил и Первую мировую, и российские революции. Он застал начало Второй мировой и был вынужден бежать из ставшего ему родным Парижа. Умер Наум Аронсон в 1943 году в Нью-Йорке в возрасте 70 лет.