Большинство инцидентов на арктических зимовках, о которых становится известно публике, связаны с невозможностью доставить припасы или с ледовой обстановкой. Особенно часто в неприятные «переделки» попадают дрейфующие станции. Гораздо реже говорят о конфликтах, причинами которых является так называемый человеческий фактор: на зимовках люди оказываются фактически заперты друг с другом на несколько лет без возможности сменить коллектив или обстановку, так что от правильного подбора персонала зимовок зависит не только психологический комфорт, но порой и жизнь. В декабре 1934 г. на острове Врангеля погиб один из членов советской экспедиции — доктор Николай Вульфсон. По версии начальника зимовки, это произошло в результате несчастного случая. По версии следствия, это было предумышленное убийство.
Спорный остров
Остров Врангеля находится в Северном Ледовитом океане между Восточно-Сибирским и Чукотским морями. В разное время на него претендовали и США, и Канада, а Россия и СССР считали его своим. В справке Русского географического общества от 17 апреля 1923 г. позиция СССР обозначена так: «Означенный остров не вошёл в состав территорий, уступленных Россией С. А. Соединённым Штатам согласно Вашингтонскому договору от 18/30 апреля 1867 года, ибо, по статье 1 сего договора, Западная граница уступленных территорий проходит через точку в Беринговом проливе под 65 градусом 30 минутой Северной широты в её пересечении меридианом, отделяющим на равном расстоянии острова Крузенштерна или Игналук от острова Ратманова или Нупарбук, и направляется по прямой линии безгранично к Северу, доколе она совсем не теряется в Ледовитом океане. Из приведённого определения границ ясно, что об уступке Земли Врангеля по упомянутому договору не может быть и речи. До настоящего времени Россия всеми признавалась единственным и бесспорным собственником этого острова, причём он посещался время от времени русскими экспедициями и военными судами».
Впрочем, это не мешало американцам и канадцам заявлять свои права, водружать флаги и высаживать экспедиции. В 1911 г. над островом подняли флаг Российской империи. Но уже три года спустя, в 1914-м, канадские исследователи на судне «Карлук» потерпели крушение около берегов Врангеля, перезимовали, были спасены, а по возвращении в Канаду руководитель экспедиции Вильямур Стефанссон решил основать на острове поселение. В 1921 г. там высадились пять колонистов (Стефанссона в их числе не было) и объявили землю владением Британской короны. К сожалению, только один член той экспедиции остался в живых и был эвакуирован в 1923-м. То же спасательное судно высадило на острове новых поселенцев под руководством уже американца — геолога Чарльза Уэллса.
СССР не мог оставить все эти события без внимания и решил отправить на остров свою экспедицию, которая получила предписание убрать все чужие флаги, а флагштоки срубить. Флаг там мог быть только один — советский. В 1924 г. канонерская лодка «Красный Октябрь» достигла берега острова Врангеля, экипаж, как водится, поднял красное знамя, а колонистов под руководством Уэллса вывезли (сам руководитель экспедиции так и не дожил до конца эвакуации, умер во Владивостоке).
Видимо, чтобы окончательно закрепить территорию, правительство СССР решило организовать на острове научную станцию и поселение. Реализация этого проекта была поручена Дальневосточному управлению Госторга, поэтому возникли проблемы: Госторг отвечал за внешнюю торговлю, но никак не за обустройство зимовок на арктических станциях. Теперь им пришлось закупать оборудование, формировать материальную базу и подбирать персонал. Руководителем первой зимовки стал Георгий Ушаков, доктор географических наук, один из сотрудников Госторга. Снаряжение и оборудование собирали буквально с миру по нитке. А будущую колонию поселенцев, помимо Ушакова, составили местный учитель, врач и купец, который предварительно уточнил, нет ли на острове Врангеля «золотишка».
Впрочем, ни в коем случае не стоит умалять заслуг этих людей, которые первыми жили на зимовке: они вели научные наблюдения, проводили топографическую съёмку, собирали коллекции горных пород, наладили контакты с жившими там эскимосами, начали систематическую заготовку пушнины — сделано было очень много.
Зимовка 1934 года
К 1934 г. на зимовку приехали уже 16 человек плюс эскимосы с семьями. Руководителем станции был назначен Константин Семенчук, который до этого работал заместителем начальника Всесоюзной академии связи, а перед этим по линии Наркоминдел был в Персии. В начале 1935-го он сообщил, что врач зимовки Николай Вульфсон поехал по вызову одного из эскимосов, потерялся в дороге во время пурги и замёрз. Потом на «большую Землю» стали поступать странные сообщения: сначала об эпидемии тифа у местных жителей (прежде не было ни одного случая), потом о цинге, хотя припасов на станции было более чем достаточно, продовольствием она снабжалась хорошо. Затем Семенчук сообщил: «Было одно заболевание эскимосов. Умерло эскимосов пять». Это вызвало новые недоумения: почему при одном случае заболевания пять умерших? Как только стало возможно, весной 1935 г., на остров Врангеля отправили проверку.
Смерть в снегах
Выяснилось, что врач экспедиции Николай Вульфсон действительно погиб. 26 декабря 1934 г. он выехал по вызову местного жителя по имени Тагью. Вульфсона сопровождал каюр (погонщик собачьей упряжки) Семён Старцев. На следующий день, 27 декабря, Старцев приехал в бухту Сомнительную и сообщил, что накануне была пурга и он потерял доктора. Эскимосы поехали искать его, но безрезультатно. Семенчук узнал о происшествии 31 декабря, тело врача нашли только 4 января, причём в двух километрах от его же нарт, которые были застопорены. А надо сказать, что застопорить нарты человек, не имеющий большого опыта, не сможет, это сложная процедура. У Вульфсона такого опыта не было, он управлял собаками самостоятельно чуть ли не впервые в жизни. Помимо этого, у погибшего были такие травмы, которые он не мог получить, даже упав с саней. Приехавший с проверкой врач установил, что его били камнем по лицу. Но Семенчук доложил, что смерть стала результатом несчастного случая.
Комиссия также выявила немало нарушений, допущенных руководителем зимовки. Вопреки сложившейся традиции, он не доверял эскимосам, ходил на морскую охоту вместе с ними. Его указания только мешали, поэтому моржей было добыто в два раза меньше, чем планировалось. Точно так же, вопреки сложившимся правилам, он не отпустил эскимосам продовольствие, которое они потом обычно компенсировали. На острове начался голод, и это при том, что на склады станции продукты завезли с избытком.
Песцов было заготовлено менее 20% от средних показателей, мамонтовой кости не оказалось совсем. Ход научных работ отставал от плана, потому что Семенчук не выдавал нужные материалы и не давал собак для поездок. Налаженная работа зимовки оказалась полностью дестабилизирована.
По высшему разряду
Дело Семенчука и Старцева рассматривали в мае 1936 г., причём сразу в Верховном суде РСФСР. Обвинителем выступал прокурор СССР Андрей Вышинский. Его обвинительная речь продолжалась 5 часов, и её суть сводилась к следующему: «С первых дней своего появления на острове Врангеля Семенчук начал воскрешать нравы капиталистических торгашей в отношении к местному населению, показал, что ему совершенно чужды интересы местного населения, и проявлял к нему безжалостно-бездушное отношение». Судя по поведению руководителя зимовки, формулировка была не так далека от истины. Вокруг Семенчука сформировалась группа людей, которые или разделяли его взгляды, или просто не хотели возражать. Это была жена Семенчука, Старцев, биолог Вакуленко (которого окружающие характеризовали как антисемита) и даже парторг Карбовский. Видимо, пользуясь удалённостью острова Врангеля и сложностями коммуникации, Семенчук заявлял: «Я здесь прокуратура, ГПУ и суд», — и действовал соответствующим образом. Доктор Вульфсон и его жена Гита Фельдман пытались противостоять тому порядку, который установился на станции. К конфликту интересов, видимо, действительно добавился антисемитизм, и в итоге Семенчук разделался с Вульфсоном, но не сам, а руками каюра.
Следователь Лев Шейнин, известный широкой публике по книге «Записки следователя», также работал на этом деле. Он писал: «За многие годы моей следственной работы я видел вереницы преступных типов и характеров. Я допрашивал убийц, профессиональных бандитов, содержателей притонов, сутенёров и растлителей малолетних. Но ещё никогда мне не приходилось встречать человека, в личности которого не было бы ни одного проблеска, ни одного светлого пятна, ничего человеческого. Семенчук был именно таков. Он жил и действовал, зная лишь один свой, семенчуковский, волчий закон».
Семенчук и Старцев были приговорены к расстрелу, прошение о помиловании суд отклонил.
Почему же это, в общем-то, проходное и даже отчасти бытовое дело осталось в истории? Почему его рассматривала такая высокая инстанция, а обвинителем был сам Вышинский? Есть мнение, что для Сталина это был повод показать: прошло время людей, которые могут заявлять: «Я здесь прокуратура, ГПУ и суд». Что ж, несмотря на косвенные улики против обвиняемых, приговор был вынесен по всей строгости.